Очередной ежегодник: прошлое и настоящее Камчатки рыбацкой

Начало в № 15.

Пока наши моряки были в Охотске, погода изменилась, на берегу объявили штормовое предупреждение, вывесили у реки знаки, запрещающие выход из порта. Благоразумные люди остались на берегу, а четвёртый помощник капитана и матрос-рулевой, вопреки правилам, поспешили на судно. Погода портилась стремительно. Над «Пищевой индустрией» клубились мрачные облака, день померк, пелена тумана укрыла берег, волны всё увеличивались. У нашего незагруженного судна была большая парусность, и прижимной ветер гнал его к берегу, на мель. Нужно было уходить в море. Кунгасы и катера спешно отошли от борта, ушли штормовать, кто-то успел проскочить в устье реки. Северный ветер «шелкан» запирал воду в реке, бары сделались особенно опасными. Капитан приказал сниматься с якоря.

Вдали в волнах показалась дорка. Слух о ней, идущей к судну, распространился по палубам. Было тревожно, замирала душа. Я сбежала на нижнюю открытую палубу на корме и, придерживая на ветру одежду, заглядывала за борт с подветренной стороны. Волны кипели, глубоко опадая, цвет у них был тёмный, белые гребни дробились в крупные брызги. Вдруг почти у самой кормы появилась дорка. В ней согнувшись, в чёрных плащах, сидели две фигуры, среди больших волн казавшиеся уставшими, неподвижными, молчаливыми. Тотчас рядом со мной оказался подбежавший старший помощник капитана. Он бросил выброску от швартового каната. И в этот момент сильная волна отбросила дорку от борта. Оба её пассажира распрямились, закачались, делая какие-то усилия, а дорку повлекло за корму и дальше, в туман. Очень быстро она скрылась из виду. С мостика приказали спустить вторую дорку и оказать помощь уносимой ветром.

Небо чуть прояснилось, но ветер не унимался. Спущенная дорка прыгает на высокой волне за бортом. Ищут моториста. Он спрятался в своей каюте, и его жена уверяла, что его там нет. Нашли, спешат, все очень взволнованы. Кто-то уже спустился по штормтрапу в дорку, нужен ещё один матрос. Наши студенты работали у четвёртого трюма. Старший помощник капитана, окинув взглядом их группу, сказал: «Иди и ты». Это был Саша Гайдук, рослый, плечистый, смуглый юноша, несколько молчаливый и очень исполнительный. Студенты работали в море по своей специальности и, занимая должности матросов, выполняли все приказы командования. У трапа я сняла со своей головы зюйдвестку и надела на голову Гайдука взамен его фуражки, завязав под подбородком шнурки. Саша быстро спустился в дорку, она отошла от борта, скрылась во мгле шторма и уже не возвратилась на судно. Через несколько недель мне нужно было на берегу написать письмо родным этого студента. Тяжёлое это было письмо. Он пошёл спасать людей — вот единственное для них утешение.

«Пищевая индустрия», отдалившись от берега, пошла вдоль него. По радио запрашивали берег, не видел ли кто наши дори, просили организовать поиски. К вечеру, когда шторм поутих, отправили ещё одну дори, тщательно снарядив её для длительного поиска. Через два дня на судно радировали, что нашли два трупа. Один моряк лежал на прибрежном песке, у него не хватило сил к жизни, когда он уже выбрался из воды. Руки его судорожно цеплялись за песок. Гайдука обнаружили в море рыбаки. Штурмана и двух матросов не нашли совсем. Позднее к берегу прибило совершенно целую дорку.

Утонувших привезли на судно, положили на каком-то возвышении на нижней палубе на корме. Люди толпились около, плакали, обсуждали событие. Старпом раздел и обмыл погибших и приготовил их к похоронам. В коридорах, каютах собирались группы, многословно рассуждали. Оказалось много знатоков и критиков, толковавших, как надо было поступить капитану…

Своими воспоминаниями о жизни на камчатском побережье в 1950-х гг. в статье «Встречи в пути» поделился ветеран рыбной промышленности, инженер-механик технологического оборудования, ныне пенсионер, живущий в Тобольске Константин Никитович Семухин. Вот несколько фрагментов, описывающих условия работы Усть-Камчатского рыбокомбината.

Путины 1957—1958 гг. были нерыбные, комбинат план по лососёвым консервам не выполнил. В этих условиях, чтобы выполнить план, посылали комсомольцев и активистов завода на ставные невода «уполномоченными» райкома. Меня тоже мобилизовали на это. Я, помню, как-то пробыл в море на ставном неводе бригадира Заводнова десять дней. Мы не поймали ни одной рыбки и, вдобавок, чуть не ушли на дно в барах при входе в устье реки Камчатки. А дело было так.

Утром из управления комбината пришло указание снимать невод. К четырём часам дня после кропотливой работы его сняли и погрузили в два кунгаса. Кавасаки взял нас на буксир, и мы пошли в устье реки. Неожиданно небо потемнело, ветер усилился, бары грозно заревели. При входе в устье на второй волне бара (их всего четыре-пять) буксир лопнул, и мы с кунгасами остались один на один с бушующими волнами. Гибель казалось неминуемой. Годом раньше в этом же месте и в таких же условиях погибла бригада невода. Одни и те же грабли всегда нас преследуют, и мы не можем на них не наступать!

Картина удручающая. Кругом плавают шары, перевернутые кунгасы, наплава. Мы со страхом и удивлением смотрим с высоты многоэтажного дома очередной набежавшей волны на оголившееся дно устья реки. Все рыбаки, за исключением бригадира, были новичками в море. Никто не знал, что делать. С катера, до которого было метров около пятидесяти, что-то кричат, бригадир машет руками. В одной руке у него чалка от буксировочного каната. Я решил, что надо бросить якорь, и побежал на нос сампана. Мне кто-то помог, и мы бросили якорь за борт. Вдруг чалку из рук бригадира выхватывает Цыган, так звали одного рыбака, и бросает её, как лассо на катер. И удачно. Буксир закреплён. Мы спасены!

Жизнь на побережье постоянно была сопряжена с опасностями в, казалось бы, простых ситуациях. Помню, в то время секретарём обкома был Рындин. Он в конце путины совершал объезд рыбокомбинатов. Решил также заехать к нам на завод. Его сопровождали, назовем так, чиновники районного масштаба — секретарь райкома, директор рыбокомбината и другие. На заводе Рындина решили принять с моря, хотя путь был и по суше. Подходит катер к заводу, высаживают всех в шлюпку, которая направляется к берегу. У самого берега набежавшая волна, которую называют «девятым валом», опрокидывает шлюпку, и все во главе с Рындиным оказываются в воде. Уходящая волна увлекает их обратно в море. Ситуация критическая: если они не успеют выскочить на берег до следующей волны, то погибнут. На берегу их ждёт бригада курибанов, это своего рода бригада спасателей. Их задача – принять судно на берег. По пояс, а кто по горло в воде, они вылавливают всех, и в полном смысле этого слова, спасают их от гибели.

Или случай в Камчатском заливе. При замете невода опрокинулся сейнер. Он длительное время оставался на плаву. Люди внутри судна были живы, но спасти их не смогли. Не было в то время средств, способных сделать это. А, может, просто не додумались как?

Иногда происходили и курьёзы. Помню такой. В протоке загрузили консервами баржу для отправки на рейд. Там стоял под погрузкой пароход. При осмотре баржи перед выходом оказалось, что руль у неё повреждён. Решили сами устранить дефект, чтобы не выгружать консервы обратно на склад. Для производства работ к берегу подошёл трактор. Его пригнал помощник тракториста и поставил машину с работающим двигателем на пригорке. Пришёл тракторист и начал ругать помощника за какое-то упущение. Трактор стоял, стоял и вдруг от дрожания стал медленно двигаться с пригорка в сторону воды. Тракторист с помощником идут следом и продолжают переругиваться. Под ногами у них уже вода, а трактор продолжает движение. Трактористы разинули рты. Уже скрылась в воде выхлопная труба, и трактор остановился только тогда, когда упёрся в днище баржи. В наказание пришлось помощнику нырять в ледяную воду и цеплять буксир. Трактор вытянули на сушу.

Продолжение следует.

С. Гаврилов.