Прошлое и настоящее ярусоловов

— Сергей Иванович, как Вы попали на рыбацкий флот?

— Перед окончанием школы в Караганде появилось желание походить в моря. В Казахстане моря нет, но были книги и фильмы, пропитанные морской романтикой. Поэтому и подал заявление в Петропавловск-Камчатское мореходное училище. Поступил на судоводительский факультет, в 1980-м году его закончил и с тех пор работаю в рыбацком флоте.

— Не пришлось расстаться с романтическими представлениями о море в первых рейсах?

— Конечно, при поступлении в мореходное училище мечтал про большие белые пароходы, заграничные плавания. За границей я действительно трижды побывал, проходя практику. Но как только начались настоящие промысловые рейсы, про «белый пароход» пришлось забыть. А потом привык, что работаю не на круизном лайнере, а на рыбацком судне. В первом рейсе – тогда мы на промысел иваси на «Ратьково» сходили – сначала трудновато пришлось, а потом ничего, втянулся. Романтика моря всё же осталась, но к ней прибавились впечатления от трудовых будней в морях, омывающих полуостров.

— До появления ярусоловов в Акросе на Камчатке ярусный промысел не получил большого развития. Что Вы почувствовали, когда узнали о своём назначении на такой тип судов?

— Когда что-то для себя новое, неизведанное начинаешь, всегда страшновато. Но я получал уже не первый ярусолов. И перед поездкой в Германию для получения судна успел присмотреться к пришедшим на полуостров ярусоловам, побывать на их ходовых испытаниях за воротами Авачинской губы, изучить постановочную и выборочную аппаратуру, оборудование завода. С судами 70-х годов постройки ярусоловы просто не сравнить – это новые суда и классом выше прежних, и уровень комфорта, и условия работы на них значительно лучше. Словом, судно XXI века.

— Тем приятнее его было получать?

— Конечно. Тем более, что перед приёмкой мы приехали в Германию и ходили на верфь, как на работу. Ведь происходили достройка судна и дооборудование механической части, радиоэлектроники. И когда 26 июля 1994 года началась сдача, все приборы и механизмы экипажем были уже освоены, специалисты получили определённые навыки по их использованию. Мне судно понравилось – здесь по тем временам стояли новейшие аппаратура и механизмы. Таких ярусоловов в России нет до сих пор.

— Как проходил переход на Камчатку?

— Вышли из Эльбы и через Ла-Манш вошли в Атлантический океан, который встретил ветром 20-22 м/с. Но судно оборудовано и балластным, и стабилизирующим танками. Они заполняются водой, и качка процентов на 25-30 уменьшается. К тому же было лето, погода стояла неплохая. Через Гибралтар попали в Средиземное море, оттуда – Суэцкий канал, Красное море. Потом до Сингапура погода была нормальная, светило солнце, жара 38-40 градусов. «Групер» оказался и комфортным, и манёвренным – у него есть подруливающее устройство на носу и активный руль. Практически он может разворачиваться на месте.

— Но настоящую проверку судно, наверное, прошло на промысле в прикамчатских морях?

— Нас встретили и штормы, и ветер, и волны. На другом судне штормовать при 7-8-метровой волне было бы тяжело. К тому же и дело новое. Конечно, первым капитанам ярусоловов было тяжелее, мы перенимали уже наработанный опыт. Плюс рыбацкая удача и чутьё капитана, умение подобрать команду. Со мной до сих пор остались несколько членов экипажа, участвовавших в перегоне судна из Германии на Камчатку. И другие моряки, пришедшие позже, тоже держатся на «Групере» многие годы, становясь настоящими специалистами.

— Работу на ярусолове лёгкой не назовёшь?

— Судно работает круглые сутки, останавливая промысел только при штормовой погоде с ветром больше 20 м/с, при сильной волне. Если погода позволяет, то экипаж посменно (8 через 8 часов) ставит ярусы. В зависимости от вида рыбы, их длина разная. Если треска – выставляются 8-10 км ярусов, если окунь или палтус – по 5-6 км. После выборки рыба поступает в обработку. Тут же, чуть сместившись, мы снова выставляем ярусы и выбираем следующий порядок.

— Но ведь эти виды рыб можно ловить и тралом. Чем отличается ярусный промысел от тралового?

— Если ловить их тралом, то нужно использовать донный. А при этом вся живность подбирается с грунта и потом восстанавливается годами. Ярусный промысел не приносит никакого вреда морской фауне – крючок упал, рыба клюнула как на большую удочку; вреда для живых существ никакого, и морское дно в сохранности.

К тому же рыба в трале мнётся. Вытаскивается, к примеру, трал в 100 тонн – представляете, какая это нагрузка? И рыба, естественно, давится об ячею. А при ярусном промысле она, словно поймал её на удочку, попадает на обработку. Качество сырца при таком виде промысла совсем другое.

— И из этого качественного сырца делается качественная продукция?

— Да, потому что в завод рыба поступает без повреждений, потом попадает в морозильные камеры. Из такого сырца получается отличная продукция. Не зря Акрос получил столько наград за высокое качество рыбопродукции ярусного промысла.

— Что ещё выпускали ярусоловы и что из этого попадало в магазины краевого центра?

— Безголовку, потрошённую треску, калтыки, икру, окуня и палтуса б/г. В магазинах можно было купить чёрного монаха, треску, макруруса, произведённых на наших ярусоловах. Заполняли продукцией внутренний рынок по потребности. Ведь сюда привозят и свежую рыбу, хотя некоторые предпочитают нашу мороженую. Качество её лучше, чем свежей.

— Какие трудности испытывало предприятие при освоении ярусного промысла?

— Сначала никаких трудностей не испытывали – суда были построены под гарантии правительства России, и было сказано, что для них ограничений в лимитах не будет. Действительно, проблем с ними мы не испытывали. Потом были уменьшены квоты трески, появились аукционы, за которые надо платить. А уж когда банк KFW передал нас Внешэкономбанку, с лимитами стало совсем туго. А раз лимитов нет, то и работы нет. Суда в последние годы вели промысел по 3,5-4 месяца в году, и в мае уже становились в отстой в ожидании следующего января. В 2008 году, к примеру, мы вышли на промысел 6 января, и уже 22 апреля квоты закончились.

— Обидно, наверное, что такие современные суда, способные выпускать качественную продукцию, стоят «у стенки»?

— «Обидно» — мягко сказано. Тут никаких слов не подберёшь, насколько неконструктивны позиции ВЭБ и минфина. Второй год суда не работают, не приносят никакой прибыли государству и поэтому не имеют возможности рассчитаться с долгами. Но надо сказать спасибо экипажам – они не покидают суда, держатся, хотя с такой зарплатой, как сейчас, сложно обеспечить семью. Тем не менее, благодаря сохранившемуся костяку специалистов удаётся поддерживать суда в рабочем состоянии – хоть сегодня выходи на промысел.

Будем надеяться, история ярусного промысла на Камчатке, славно начавшись, не закончится на такой печальной ноте. И что настанет всё же момент, когда «заинтересованные» чиновники, банкиры прислушаются к требованиям высших руководителей государства, и ярусоловы Акроса снова выйдут в море, чтобы поработать на благо полуострова.

Максим ТРУШ