– Александр Дмитриевич, вы участвовали в круглом столе «Проблемы и перспективы повышения объемов доставки уловов на территорию России». О поднятых там вопросах хотелось бы сейчас подробнее поговорить.
– На круглом столе я выступал как представитель ОАО «Южноморская база рыбфлота». Эта организация входит в группу компаний «Примрыбснаб», одним из руководителей которой я являюсь. Мы представлены во всех секторах рыбохозяйственного комплекса: вылов, перевозка, перевалка, переработка, хранение, марикультура, производство орудий лова, ремонт и строительство судов, обучение рыбаков в собственном учебно-тренажерном центре. Всего в группе компаний работает 2500 человек.
– То есть мы можем обсуждать вопросы, которые ставят чиновники, на конкретных примерах из вашей практической деятельности. Какую проблему представители власти пытались донести до представителей бизнеса на прошедшем круглом столе?
– Насколько я понял, государство озабочено в настоящий момент тем, что значительный объем российского вылова экспортируется. Основная проблема видится не в самом факте экспорта, а в том, что экспортируется сырье, а не готовый к употреблению продукт.
– Ваша компания является крупнейшим береговым переработчиком Приморского края. Вы экспортируете готовый продукт?
– Увы, нет. Наша группа компаний вылавливает больше 50 тысяч тонн рыбы в год. Основные объекты – это лосось, сайра, сельдь и минтай. Из этого списка мы перерабатываем только сайру, и продается она исключительно в России. Остальное реализуется в мороженом виде.
– А куда продается? На экспорт или в Россию?
– Примерно 50 на 50.
– Что для вас является главным критерием для принятия решения: куда продавать – в Россию или за рубеж?
– Основной аргумент при принятии решения о продаже – это цена. Если выбор, кому продавать, стоит между Россией и заграницей, то помимо цены мы учитываем разницу в логистике, пошлину и налоги. Все остальные факторы не имеют значения.
– А что у вас происходит с переработкой?
– В переработке мы представлены в основном консервами. Мы являемся крупнейшим производителем рыбных консервов в России, выпуская в год более 130 миллионов банок и перерабатывая более 35 тысяч тонн сырья. Собственным сырьем мы обеспечены на 20%, все остальное покупаем на рынке, в том числе в Японии. Так что есть в отечественной рыбопереработке и такие примеры, где страны АТР являются сырьевым придатком России.
– Критики рыбаков говорят, что последние не спешат развивать переработку, что производственных мощностей не хватает, а те, что есть, безнадежно устарели или находятся в плачевном состоянии.
– Я разделяю рыбаков и переработчиков. Задача одних – ловить, задача других –перерабатывать. Рыбалка сама по себе является достаточно сложным видом деятельности. Выдвигать претензии рыбакам, что они не занимаются еще и переработкой, это, на мой взгляд, не совсем справедливо. Лучше создавать стимулы для развития переработчиков. Если это будет выгодное занятие, то многие рыбаки без всякой критики расширятся в данном направлении.
Теперь что касается производственных мощностей. Критики считают, что переработка в России не развита, поскольку не хватает производственных мощностей. Но критики заблуждаются. Производственные мощности – не проблема. Мы начинали заниматься консервами, имея производительность 15 тысяч банок в сутки. В настоящий момент мы довели ее до 600 тысяч банок в сутки. В процессе достижения текущих показателей мы восстанавливали разрушенные заводы и строили новые, мы ремонтировали старое оборудование и покупали новое. Следует заметить, что выпуск консервов – это самое затратное по капитальным вложениям из всего, что есть в береговой рыбопереработке. Если вы хотите выпускать пресервы или филе, то реализовать в техническом плане это проще простого, потому что это преимущественно ручной труд. Не придумали пока таких машин, которые могут рыбу разного размера и веса так же эффективно обрабатывать, как это делает человек.
– Так в чем же тогда проблема? Почему весь минтай не перерабатывается в России?
– Главная причина звучит так: в Китае рыбопереработка обходится дешевле. Я уже говорил, что при современном развитии техники эффективное рыбоперерабатывающее производство подразумевает ручную разделку. Это тяжелый, монотонный труд. Китайцы намного более приспособлены к такому труду в сравнении с россиянами. Производительность у китайцев в среднем в полтора раза выше. А получают за свой труд китайцы в среднем в два раза меньше. Вот на этом уже можно и закончить весь анализ, но кроме колоссальной форы по людям китайцы могут не соблюдать экологические требования, могут покупать энергоресурсы по специальным тарифам, могут получать льготы по налогам, субсидии.
– Как эту ситуацию изменить? Можно ли создать условия, чтобы российские уловы перерабатывались в России, а если что-то и шло на экспорт, то это был бы готовый к потреблению продукт с максимальной добавленной стоимостью?
– Изменить можно все, было бы желание и воля. Самый простой способ – это государственные дотации. Не просто поддержание убыточных предприятий, а формулировка конкретных целей, которые нужно достичь, и выделение конкретных сумм субсидий, которые по достижении целей будут выплачены. Так сейчас работает программа поддержки береговых рыбопереработчиков в Приморье и работает хорошо. Если федеральный уровень тоже захочет взять субсидии на вооружение, то методики, проверенные временем и результатами, уже есть.
Можно посмотреть также на налоги. Есть единый сельскохозяйственный налог, доступный многим рыбакам, но недоступный рыбопереработчикам. В результате российские переработчики не хотят покупать сырье без НДС, а китайские хотят. Если налог называется единым, то пусть он будет единым для всей производственной цепочки, которую сейчас пытается создать государство. ЕСХН нужно сделать доступным для рыбопереработчиков и убрать ненужное ограничение в 300 человек.
Но самое главное – это квоты. А вернее, принципы распределения квот, учитывающие те задачи, которые ставит российское государство.
– Почему вы думаете, что именно квоты являются тем рычагом, который позволит решить задачу по углублению переработки?
– Я так считаю потому, что квоты стоят очень много денег. Государство в курсе. Федеральное агентство по рыболовству регулярно проводит аукционы, где видна реальная стоимость квот. Так как государство раздает квоты в основном бесплатно, то у государства есть право потребовать что-то взамен.
– Сейчас обсуждаются диаметрально противоположные принципы распределения квот. Какой из них, по вашему мнению, наиболее подходит для решения задачи по углублению переработки?
– У рыбаков есть консолидированная позиция, что самый правильный принцип распределения это «исторический», который сейчас действует и должен остаться при новом распределении.
– Основным оппонентом исторического принципа выступает Федеральная антимонопольная служба.
– Действительно, ФАС выдвигает две основные претензии к историческому принципу: ограничение доступа новых игроков на рынок и квотные рантье.
Что касается доступа, то на первый взгляд вроде бы все правильно. Как новая компания может заняться рыбалкой, если там уже закрытый клуб на 10 или 20 лет вперед? Налицо ограничение конкуренции! С другой стороны, таких новых компаний нет. Создать рыболовецкую организацию с нуля - это очень непростая задача, и за всю новейшую российскую историю мы не видим таких примеров. А ведь возможности есть. Есть «неодируемые» объекты, есть Мировой океан. Там квоты не нужны. Но новые игроки не приходят. Так что не нужно путать квоты на вылов рыбы с квотами на импорт мяса. Это в мясе желающих толпа набежит, а рыбаки есть те, которые есть, и квоты будут перераспределяться между все теми же участниками.
Вторая претензия – это рантье. Квоты получили компании, которые не имеют своего флота, рыбу не ловят, а делают деньги из воздуха, торгуя правом на вылов. Я абсолютно согласен, что это странная и неправильная ситуация, но хотел бы обратить внимание на следующие моменты. Государство знает, что квоты продаются и покупаются, хотя делать этого нельзя. Государство знает механизм, который придумали, чтобы обойти ограничения. Самый простой способ победить рантье - это поломать механизм. Этого не делается, на мой взгляд, потому что на самом деле настоящих рантье мало и большинство «продаж» квот происходит внутри связанных юрлиц, где квоты могут быть у нескольких организаций, а судно числится на одной. Чтобы окончательно убить вопрос рантье, можно при новом распределении брать за основу исторический принцип не в разрезе юрлиц, а в разрезе судов. Пусть квоты получает та организация, суда которой ловили рыбу. Технически это вполне осуществимо, необходимая статистика есть. Все настоящие рыбаки будут за такое распределение, против могут быть только настоящие рантье. Заодно и узнаем, кто это такие.
– Однако глупо отрицать, что исторический принцип распределения не стимулирует решение задачи по углублению степени переработки.
– Именно поэтому, если рыбаки хотят исторический принцип сохранить, то нужно предлагать конкретные пути и механизмы его модернизации, которые будут учитывать государственные цели.
Что касается достаточной глубины переработки, то конкретный механизм может быть, например, такой. Сначала нужно дать определение - что такое глубоко переработанный продукт. На мой взгляд, это должен быть готовый к употреблению продукт или полуфабрикат. Просто мороженый минтай б/г, даже если из него вытащили икру, молоки, печень, а отходы пустили на муку, - это еще не глубокая переработка. Привязать конечный продукт к выловленной рыбе поможет система прослеживаемости продукции, которая сейчас формируется. Хотел напомнить, что новое распределение будет считаться в 2018 году и время пока есть, чтобы эту систему довести до ума и обкатать. Ну а для распределения самих квот можно ввести повышающий коэффициент. Например, было у меня в каком-то году 100 тонн минтая. 50 тонн я заморозил, а 50 тонн глубоко переработал. Вводим для объема глубокой переработки коэффициент 2 и в статистику вылова за этот год у меня пойдет не 100 тонн, а 150, что увеличит мою долю при новом распределении.
Однако для решения задачи по глубокой переработке, я считаю, нужно идти еще дальше и давать квоты самим переработчикам.
– То есть вы предлагаете выделять квоты тем, кто вообще может не иметь флота и не быть рыбаком? Береговым цехам, находящимся в сотне километров от моря?
– Именно это я и предлагаю. Постараюсь объяснить свою логику. Лично я не являюсь сторонником теории заговора, но когда иногда смотришь на консолидированную и жесткую позицию иностранных контрагентов, то начинают закрадываться мысли, что тут уже не вопросы экономики, а вопросы политики во главе, что общаешься ты не с китайским переработчиком, а с правительством Китая в его лице. Вспомните статистику цен на минтай б/г и филе минтая, которую нам демонстрировали на круглом столе. Она даже не говорит, а кричит: производите минтай б/г, потому что производить филе невыгодно.
Правда жизни такова, что дикой рыбы в мире становится все меньше, а людей все больше. Очень резко растет материальный достаток населения, очень сильно повышается осознанность, что дикая рыба - это последний источник чистого природного белка на Земле. Результат таких событий закономерен и поэтому за этот ресурс начинают сражаться не только экономические субъекты, но и государства.
Мы можем построить производства для глубокой переработки рыбы, а Китай для сохранения своей монополии поведет такую ценовую политику в отношении сырья, что все рыбаки и не подумают о российском рынке. Квоты переработчикам на этапе становления российской переработки - это гарантии наличия сырья.
– А кто будет ловить?
– Ловить по-прежнему будут рыбаки. И для этого нужно будет ввести цивилизованный оборот квот, когда квоты могут передаваться другим пользователям на основании закона, а не в обход него, как сейчас.
– То есть, если весь российский вылов будет перерабатываться, то все квоты будут у переработчиков, а рыбаки останутся вообще без квот?
– Для переработки всего российского вылова российскими переработчиками еще очень далеко. Переработка в первую очередь ориентирована на местный рынок. Если взять тот же минтай, то рынок России потребляет 300 тысяч тонн по сырью, а вылавливается 1 миллион 700 тысяч. Если даже все эти 300 тысяч отдать переработчикам, то «потеря» 17% квот не станет смертельной для рыбаков. Опять же не стоит забывать, что как только российское государство четко обозначит свою позицию в отношении такого распределения квот, очень многие рыбаки сами займутся глубокой переработкой. Уже сейчас разделка и заморозка рыбы - это хоть и не очень глубокая, но переработка. Осталось сделать еще несколько шагов. Технически и организационно это не сложно, но нужны стимулы. Нужно компенсировать объективные экономические и политические плюсы Китая бесплатными квотами.
– Что бы вы хотели посоветовать многочисленным участникам непростой дискуссии о направлениях развития рыбохозяйственного комплекса России?
– Сейчас созданы многочисленные экспертные группы, общественные советы, проводятся встречи и круглые столы. Вроде бы диалог есть, но у меня, как у непосредственного участника таких мероприятий, часто возникает ощущение, что стороны друг друга не слышат и не понимают.
Выступления рыбаков и руководителей ассоциаций обычно очень эмоционально окрашены в ущерб попытке осознать доводы другой стороны и постараться учесть интересы государства. Рыбаки защищают исторический принцип в том виде, какой он есть сейчас, несмотря на то, что понимают: целей, которые ставит государство, он не решил до настоящего момента и не решит после 2018 года. Цели эти не глупые. Они отражают интересы общества, и государство должно их продвигать. Так как чиновники не всегда знают специфику рыбалки и переработки, то какие-то предлагаемые способы достижения целей могут быть ошибочны и даже вредны, и задача рыбаков это спокойно и аргументированно объяснять. Нужно искать и предлагать компромиссы.
К чиновникам у меня пожелание поскорее определиться. Чтобы рыбу перерабатывать, ее нужно ловить. Рыболовецкую отрасль сейчас лихорадит. Рыбаки должны делать серьезные вложения в основные фонды, в подготовку специалистов, а между тем нет понимания, каковы будут принципы и сроки следующего распределения квот. В ситуации неопределенности никто не станет инвестировать в будущее, все будут цепляться за настоящее, выжимая по максимуму. Пора прекратить генерировать многочисленные и разнонаправленные предложения по перераспределению квот и твердо обозначить государственную позицию. Если вы видите, что что-то не работает так, как того хочет государство, то нужно систему модернизировать. Но это не должна быть шоковая терапия. Смелые эксперименты может быть и нужно проводить, но не над всей отраслью сразу. Можно выделить 20-30% квот и распределить их по-новому. Пусть это будут квоты под киль, квоты переработчикам, олимпийская система, пусть даже аукционы. Теоретические рассуждения о плюсах того или иного подхода должны быть подтверждены практикой, прежде чем переносить нововведения на всю отрасль.
Александр ИВАНОВ, газета «Fishnews Дайджест»
Март 2014 г.
