– Вячеслав Константинович, Росрыболовство заявляет о заинтересованности в сохранении темпов роста отрасли, в связи с чем предлагается множество нововведений, начиная с модернизации исторического принципа распределения квот, увеличения срока права на вылов до 25 лет и до изменения методики распределения ОДУ, то есть чиновники ищут баланс между государственными интересами и интересами бизнеса. Все эти идеи выносятся на обсуждение с рыбаками, с общественными объединениями. Диалог продолжается, но создается впечатление, что рыбаки многие предложения встречают в штыки, что кроме сохранения исторического принципа и закрепления долей на максимально возможный срок их, по большому счету, ничего не волнует, они не желают брать на себя никаких обязательств, являясь пользователями государственных биоресурсов. Почему так происходит?
– Действительно, Росрыболовство в последнее время выдвигало различные предложения, вроде бы направленные на увеличение темпа роста вылова и производства пищевой продукции. Но когда рыболовное сообщество анализирует предложенные поправки в закон о рыболовстве, оказывается, что они идут в другом направлении. По нашему анализу, либо нам подсовывают скрытые, а порой и открытые формы передела ресурсов на грядущий период наделения пользователей долями квот, либо проглядывается коррупционная составляющая.
Например, предлагается устанавливать ежегодно повышающий коэффициент 1,2 для прибрежного рыболовства или в целом создать привилегированное положение для прибрежки. Но, во-первых, увеличить квоту у одних, это значит урезать ее у других. Во-вторых, если это делать на ежегодной основе, тогда и договора на долю квоты придется заключать ежегодно, значит рыбак каждый год будет вынужден идти «на поклон» к столичным чиновникам. Пора прекратить создавать такие заумные схемы, преследующие цель отнимать и делить, вместо того чтобы наращивать сырьевую базу. Это направление ошибочное и не даст экономического эффекта.
Если ставится задача посредством прибрежного рыболовства развивать ускоренными темпами береговую переработку, то надо разобраться, что она представляет собой на сегодняшний день в каждом регионе. Действительно ли береговые заводы являются современным конкурентным производством? Востребована ли такая продукция на внутреннем рынке и в каком количестве? Или это остатки отжившей дорыночной системы, где над сырьем производятся минимальные операции, не сказывающиеся на характеристиках продукции, зато приводящие к увеличению ее стоимости?
Да, мы знаем, что есть передовые предприятия береговой переработки, которые сами решают вопросы и с сырьем, и со сбытом продукции. Конечно, им нужна поддержка государства, но в других экономических параметрах – таких, как снижение платы за участки, льготное обеспечение электроэнергией, налоговые преференции и т.д.
Или как прикажете понимать заявления Росрыболовства о готовности продлить срок закрепления долей до 25 лет при условии, что рыбаки возьмут на себя «обременения». Слово-то какое нашли – «обременения»! Какие обременения? Мы платим налоги, мы обеспечиваем занятость населения и создаем новые рабочие места, мы поставляем рыбу на внутренний рынок, мы удерживаем позиции на мировом рынке за счет экспорта продукции, которая менее востребована в России. Мы соблюдаем правила рыболовства и все требуемые законом нормативы. А теперь от нас требуют взять на себя еще какие-то обязательства и, грубо говоря, развивать за счет рыболовства смежные сектора экономики, например судостроение.
Не может не беспокоить и кулуарный стиль обсуждения последних поправок, которые рассматриваются с привлечением отдельных рыбопромышленников, а Северный бассейн к этой работе не привлекали. Могу сказать, что рыбацкое сообщество готово к сотрудничеству и пытается всеми силами понять, чего же хотят Росрыболовство и Минсельхоз, но, к сожалению, не находит разъяснений тем предложениям, которые выдвигаются. Вернее, разъяснения время от времени дают, но они не подкрепляются никакими экономическими расчетами. В них отсутствует даже здравый прагматический смысл. Вот скажите, зачем разрушать тот закон о рыболовстве, который за последние десять лет доказал, что он работает, дает возможность развиваться рыболовному бизнесу и поставлять рыбу на берег?
– А какие вы видите скрытые резервы в отрасли, которые могли бы простимулировать и рост вылова, и увеличение объемов и глубины переработки, если это необходимо?
– Резервы у рыбной отрасли, безусловно, имеются, и они лежат на поверхности. Назову только некоторые из них. Первое. Это обеспечение флота сырьевой базой в традиционных районах лова – в Охотском море, Беринговом, Баренцевом, Норвежском, Гренландском и т.д. Что я имею в виду? Оперативная промысловая разведка разрушена. Информационно-поискового обеспечения нет, за исключением фоновых прогнозов бассейновых НИИ, а это ведь государственная задача, а значит и задача Росрыболовства. В этом направлении мы совершенно обезоружили промысловиков, и по существу каждое промысловое судно сегодня занимается собственным поиском на свой страх и риск, что непосредственно влияет на его экономическую деятельность.
Мы предлагали создать государственно-частное партнерство по информационно-поисковому обеспечению флота сырьевой базой в традиционных районах промысла. Это увеличит вылов за единицу времени, то есть будет способствовать более эффективной работе судов на промысле, снизив издержки производства. Но пока нас не услышали.
Второе. В каждом бассейне имеются недоиспользуемые объекты промысла или виды, которые даже не вводились в промысел. Например, в прибрежной зоне огромное количество водорослей, исчисляемое сотнями тысяч тонн. Норвегия, Япония, Китай и многие другие страны активно используют водоросли для выпуска различных пищевых продуктов, для целей медицины, индустрии красоты и здоровья и т.д. У нас это направление капитально заброшено. Разве что на Сахалине продолжается добыча. Даже мы в Мурманске покупаем водоросли сахалинского производства, но надо наращивать эти объемы.
Другой пример – нужно развивать производство рыбной муки и жира из отходов, особенно тех, что образуются при промысле донных видов. Вот пусть Росрыболовство и поищет, какие экономические стимулы, не административные, позволят вовлечь в промысел недоиспользуемые или не используемые полностью запасы ВБР в российской экономической зоне. Это увеличит и вылов, и переработку, причем появятся совершенно новые виды продукции.
Третье. Это поиск и открытие новых районов и объектов промысла, как в нашей 200-мильной зоне, так и за ее пределами в прилегающих водах. По крайней мере, в северной части Атлантики и Тихого океана. Сегодня перспективная разведка совершенно не ведется, судов для этого вида лова нет, никто этим не занимается и не решает вопрос. Более того, законодательная база в этой области сформирована так, что сам промышленник, даже на свой страх и риск, не может заниматься этой деятельностью, а в советское время мог.
Четвертое. О технологии переработки рыбных продуктов и нехватке сырья для рыбопереработки не говорит только ленивый. К этой теме присосались даже те, кто в рыбе ничего не понимает, зато кричат, начиная с депутатов Госдумы: «Всю рыбу на берег!» Но на федеральном уровне не проведено ни одного специализированного рабочего совещания по анализу положения дел в рыбопереработке и тех направлений, которые надо развивать ускоренными темпами. А ведь это и правда резерв.
Если уж пропагандирует Росрыболовство терминологию типа «глубокой переработки», пусть даст эту дефиницию и объяснит, что под этим понимается. Мы, рыбопромышленники, готовы посмотреть на этот вопрос с точки зрения Росрыболовства, но ведь никаких объяснений нет, только одно название «глубокая переработка». Причем подразумевается, что это безусловно рентабельный и даже сверхрентабельный бизнес. Но начинаем спрашивать: «А что это применительно к тому же минтаю?» Отвечают: «Филе». И как много фабрик по производству филе у нас понастроили? Немного? Похоже, не такое уж это и прибыльное занятие.
И, наконец, пятый резерв, но не последний по значимости, – это профессионализм в управлении рыбной отраслью на федеральном и региональном уровне. Профессиональные кадры вымываются, я могу по пальцам одной руки пересчитать, сколько профессионалов из регионов появилось в Росрыболовстве за последние годы. А в основном это, так сказать, «околорыбные» чиновники, которые нередко не имеют опыта практической работы на производстве и, более того, не видят за принимаемыми документами того, как эти решения отражаются на экономике рыбной отрасли, а это огромный ущерб.
Простой пример. В прошлом году всерьез рассматривался проект закона, содержащего поправки по «незаходным» судам, где предусматривалось, что в российские порты смогут зайти суда, чей возраст не старше 7-8 лет. Но это же абсурд и вершина непрофессионализма! Чиновники даже не посмотрели, каков же состав «незаходного» флота. Или возьмите такое выражение в проекте предлагаемых поправок, как «...водный биоресурс, который был разрезан от шеи или затылка до хвоста…». Представляю, сколько потребуется профи, чтобы разобраться, где у «водного биоресурса» «шея», а где «затылок». Вот уж немереное поле штрафов для инспекторов береговой охраны!
– Более полугода российская экономика существует в условиях санкций, затрагивающих и рыбное хозяйство. Как, по вашей оценке, это сказалось на повседневной работе российских компаний?
– Во-первых, надо сказать, что санкции к любому государству или группе государств могут применяться только в соответствии с решениями Организации Объединенных Наций, в частности Совета Безопасности ООН. Таких решений в отношении России не принималось. Следовательно, применение к нашей стране так называемых санкций, или, как стыдливо называет их ЕС, «ограничительных мер», не имеет под собой международной правовой основы, я уж не говорю о нормальных отношениях между странами. Что касается антисанкций, введенных нашим правительством, то они были вынужденными, и в этих условиях государство должно было как-то защищать свои интересы.
Вместе с тем я считаю, что и санкции и антисанкции не способствуют развитию доверительных межгосударственных отношений и дальнейшему движению навстречу друг другу, они разъединяют. Например, на Северном бассейне у нас сложились очень хорошие отношения в области рыболовства с Норвегией, и введенные санкции с антисанкциями нарушают эту стройную систему. Я считаю, что отмена как санкций, так и антисанкций будет способствовать укреплению сотрудничества в сфере рыболовства и обеспечит ритмичную работу рыбаков Норвегии и России при проведении совместных научных исследований, принятии ежегодных решений об объемах изъятия рыбы в зоне регулирования СРНК. Тем более в Арктике в настоящее время формируется режим доверия, который жизненно важно сохранить.
Конечно, рыбопромышленные компании сталкиваются и с другими проблемами, потому что ограничения затрагивают и доступ к зарубежным банковским кредитам, и поставки на российский рынок сырья, которое не производится в нашей стране. В меньшей степени это касается Дальнего Востока, поскольку единственный крупный партнер в АТР, который готов поддержать санкционную политику, это Япония. Но, безусловно, взаимные санкции затрудняют работу российских рыбаков напрямую или косвенным образом, поэтому мы выступаем за их отмену по всему периметру, где мы ведем рыболовство.
– Рыбаки работают под крышей Минсельхоза уже второй год. На ваш взгляд, насколько оправданным оказалось административное решение передать рыбу в ведение министерства и в какой степени оно отвечает нынешним реалиям?
– Прежде всего, хочу подчеркнуть, что III Всероссийский съезд работников рыбного хозяйства высказал свою позицию по этому вопросу: орган в области управления рыбным хозяйством страны должен быть самостоятельным и достаточно весомым, чтобы быть представленным непосредственно в Правительстве РФ. Однако нас в пятый раз бросили под крышу Минсельхоза. Последовавший за этим почти двухлетний опыт работы доказывает отрицательное влияние такой структуры на принятие различных решений, особенно в области законодательства.
Приведу простой пример – возня с поправками в базовый закон о рыболовстве и вопрос по «незаходных» судам, который не решается уже не первый год, в условиях подчиненности отрасли Минсельхозу показывают, что пересылка бумаг с Рождественского бульвара на Орликов переулок и запросы разных документов усложняют эту работу. Если правительство хочет оптимизировать управление отраслью, оно должно либо полностью отсоединить Росрыболовство от Минсельхоза и курировать его напрямую, либо интегрировать полноценно, создав Министерство сельского и рыбного хозяйства. Хотя последнее будет скорее компромиссным вариантом. Еще раз подчеркну, неудовлетворенность рыбацкого сообщества существованием под крышей Минсельхоза налицо.
– В мае текущего года планировалось провести IV Всероссийскийсъезд рыбаков в Москве, но затем заговорили о переносе. Что повлияло на выбор даты? Какая повестка дня может быть у этого мероприятия?
– Напомню, что май 2015 года был определен решением III Всероссийского съезда работников рыбного хозяйства, поскольку его участники пришли к выводу о необходимости проведения съезда раз в три года. По этому вопросу я в прошлом году дважды встречался с руководителем Федерального агентства по рыболовству Ильей Шестаковым, и он первоначально подтвердил, что выбранные сроки его устраивают.
Мы с коллегами из ВАРПЭ, Росрыбхоза, профсоюза подготовили все документы, однако глава Росрыболовства, к сожалению, высказал пожелание провести съезд в более поздний период. Сейчас утрясаются сроки и другие организационные моменты, но скорее всего это будет конец 2015 года. Крайне нежелателен перенос на 2016 год. Если Росрыболовство все же примет такое решение, считаю, что рыбацкому сообществу нужно самостоятельно провести съезд в 2015 году.
Повестка дня в целом известна, она давно назрела – это положение дел в рыбном хозяйстве в условиях имеющихся сложностей в экономике в целом и вопросы, накопившиеся в отрасли, а их достаточно. Взять хотя бы решения третьего съезда, из которых выполнено не более трети. Или такой злободневный вопрос, как пресс контролирующих органов всех уровней, который буквально душит рыбную отрасль. Требует решения и немало социальных вопросов, например, о назначении пенсий, о медицинском обеспечении рыбаков, поскольку они работают в тяжелых условиях, и многие другие.
На мой взгляд, проведение IV Всероссийского съезда рыбаков подтолкнет федеральные органы все-таки заниматься этими проблемами вместе с рыбацким сообществом.
Анна ЛИМ, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»
Апрель 2015
