– Павел Владимирович, «Морская сертификация» стала первой российской организацией, получившей право выполнять оценку рыбных промыслов по системе MSC. Что натолкнуло на идею создания российского сертификатора?
– Начнем с того, что сертификацией как бизнесом я занимаюсь достаточно давно, с 2008 года. Изначально мы специализировались исключительно на схемах лесной сертификации. Это известные в России системы FSC, PEFC и совсем новая, также международная, SBP-сертификация биотоплива. То есть мы специализируемся исключительно на схемах устойчивой сертификации (т.н. sustainability). Для нашей страны это достаточно новый термин в управлении, но он становится все более и более популярным. За ним многое стоит, на самом деле это целая философия. В Европе, Америке такие системы давно развиты, а в Россию это только приходит.
Несколько лет мы работали с лесной отраслью, и года три назад я решил, что будет интересно попробовать свои силы в рыбной отрасли. Сначала это была просто идея. Не было уверенности, что начинание будет успешным и востребованным, однако когда на нас вышли сами рыбаки – компания, которая занимается промыслом окуня на Братском водохранилище, – это был четкий сигнал, что работа с рыбной отраслью – перспективное направление.
– То есть это был отклик на нужды рынка. Потребность возникла, и вы поняли, что сертификацией в рыбном хозяйстве интересно будет заниматься?
– Да. И самое интересное, что возникала эта потребность для достаточно скромного, на фоне работы в океане, пресноводного промысла окуня. Этот проект и стал для нас пилотным. В настоящее время процесс уже завершен: выданы сертификат на соответствие стандартам Морского попечительского совета промысла окуня в Братском водохранилище и сертификат цепи поставок для переработки этой рыбы. Драйвером сертификации стал трейдер из Швейцарии. Он постоянно участвовал в процессе, оказывая нам поддержку. В целом с пилотным проектом нам повезло.
Работа в рыбном хозяйстве органично влилась в общую стратегию нашего бизнеса. Сертификацией в различных отраслях мы управляем как единым делом.
– В определенном плане у сертификационных систем много общего, в основу положены принципы экологической сознательности?
– Да, для всех систем сертификации общим является термин устойчивости. При этом рассматриваются и экологические, и социальные, и экономические аспекты. Принципы практически одни и те же, поэтому, конечно, эти системы во многом схожи.
– Опыт лесной сертификации определенным образом помог вам в новой работе?
– Безусловно, также сильно помогла поддержка наших соратников. В основе сертификации лежит как минимум учет мнения заинтересованных сторон, а как максимум – тесная работа с ними. Поэтому с самого начала в стратегию развития компании мы закладывали активное сотрудничество со всеми, кто вовлечен в процесс. Это и бизнес, и некоммерческие природоохранные организации (в нашей стране очень активно действует Всемирный фонд дикой природы), специалисты из науки. С кем практически не работали, так это с органами государственной власти, но их роль в добровольной сертификации сведена к минимуму, все-таки это больше отношения B2B.
– А что сегодня представляет собой международный рынок органов по сертификации?
– Мы стали восьмой аудиторской компанией в мире, которая может сертифицировать и промысел, и цепочку поставок. Как показал анализ, наши конкуренты – это пять компаний из США и Великобритании, компания из Норвегии и компания из Аргентины.
Примечательно, что в списке сертификаторов нет организаций из Азии, с Ближнего Востока и из Восточной Европы. Это очень закрытый бизнес, напоминающий элитарный клуб. Сейчас на рынке господствуют американские, английские органы по сертификации. Они диктуют цены, все правила игры.
Когда мы начинали работу, то выстраивали стратегию, отталкиваясь от двух базовых показателей. Это стоимость сертификации и сроки оказания услуг. Именно эти аспекты волнуют рыбаков прежде всего. Сертификат выдается одинаковый, поэтому сроки и цена стали факторами, на которые решено было сделать ставки.
– Вы сказали, что ваша компания стала восьмой организацией, которая может сертифицировать и промысел, и цепочку поставок. А органов, которые аккредитованы для проверки только промысла, больше или меньше?
– Органов по сертификации, которые могут работать с цепочками поставок, больше – их порядка 20, а тех, что работают с промыслами, – всего восемь вместе с нами. На самом деле это высший пилотаж. Промысел – весьма наукоемкая, сложносоставная система, в которой еще надо разобраться. Притом что у нас уже был опыт пяти-, шестилетней работы в лесной сертификации, на аккредитацию ушло три года. Это долгий, сложный, дорогой процесс, потребовавший в том числе формирования команды. В России людей, которые могут работать на уровне администрирования международного органа по сертификации, практически нет. Получить таких специалистов оказалось небанальной задачей.
– Это были российские специалисты?
– Да, мы привлекали к сертификации промысла одного специалиста из США, но, честно скажу, опыт оказался не очень успешным. Российские аудиторы показали себя лучше. В том числе потому что они знают специфику работы в нашей стране. Но в целом к процессу было подключено достаточно много экспертов: и американцы, и англичане, и представители Восточной Европы. Ведь речь идет о международной системе. Но, безусловно, если говорить об административном персонале, то ставку я делал на отечественных экспертов.
В процессе работы мы учились на своих собственных ошибках. А задача на будущее – наращивать свои возможности, пул экспертов. Их, конечно, надо готовить. Если мы говорим об аудиторах, то у нас достойная высшая школа, очень много хороших ученых, в том числе и с мировым именем. Но необходимы также знания именно в области сертификации – по сбору информации, ее анализу, изложению: там свои стандарты, требования.
– А сколько времени потребовала сертификация промысла окуня и цепочки поставок?
– Процедура заняла достаточно немного времени по сравнению с аналогичными оценками – меньше года. Основной аудит, полевой, был прошлым летом. Неплохой временной показатель, если учесть, что мы еще и проходили аккредитацию.
– Наверное, сказались масштабы промысла?
– На самом деле масштабы важны, но не настолько. Здесь все-таки большую роль играет подход. Можно сертификацию маленького промысла затянуть до безобразия, а можно, если хорошо подготовиться, и с большим клиентом отработать в сжатые сроки. Здесь еще важно учесть график аудиторов, которых не так много. И значительную роль играет позиция, вовлеченность стейкхолдеров, заинтересованных сторон. Если заранее составить график, четко все спланировать, распределить по ролям и по месяцам, сертификацию можно проводить быстрее, качественнее и дешевле.
– На площадке выставки в Брюсселе «Морская сертификация» заключила договор с Ассоциацией ярусного промысла. Какие еще российские организации уже проявляют интерес к работе с компанией?
– Клиенты уже есть. До получения аккредитации мы не делали никаких маркетинговых шагов – на наш взгляд, такая политика была логичной до тех пор, пока не было получено официальное признание наших возможностей.
Тем не менее на нынешний год уже запланированы работы по сертификации промысла окуня в Усть-Илимском водохранилище. Также завершен предварительный аудит промысла, который осуществлялся по заказу Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока, – занимались этим проектом с ноября.
Ведутся переговоры с другими российскими организациями. Заинтересовались нами и зарубежные компании, например, сейчас согласовываем договор на основную оценку с компанией из Эстонии. Проектов, не сказал бы, что много, но в качестве первых шагов – вполне достаточно.
Однако хочу сразу подчеркнуть, что Россия для нас – только один из рынков. На это лето уже намечены переговоры с потенциальными партнерами практически со всех континентов. Из Юго-Восточной Азии, Африки, с Ближнего Востока. Большое турне планируем по Южной Америке.
Сделать предстоит многое. Есть цель за три года стать глобальной компанией, которая будет работать как минимум с 10 сертификационными компаниями. Мы уже приступили к получению аккредитации на сертификацию по требованиям ASC, рассматриваем возможность работы и по другим стандартам в сфере аквакультуры – Global GAP, BAP. Также в стадии аккредитации и другие программы, охватывающие совершенно иные отрасли – устойчивый туризм, биотопливо, климатическая сертификация.
– Если вернуться к рыбному хозяйству, в чем плюсы в работе с российским сертификатором для отечественной компании? Думаю, прежде всего это языковые преимущества?
– Безусловно, русским с русским проще даже общаться. Руководители компаний, которые прошли сертификацию, рассказывали мне о барьерах, связанных просто с различиями менталитета. Кроме того, российские специалисты знают национальную специфику. Также мы работаем в рублевой зоне и априори дешевле. Привязаны, конечно, к курсу евро и доллара, так как бизнес международный, но не на 100%, как зарубежные коллеги. Важный аспект – близость к клиенту. Или вы звоните в США, нужно решать вопросы с переводчиком, с правильным донесением информации, да и просто с разницей во времени. Или вы знаете, что сертификатор базируется в Москве.
То есть преимуществ достаточно, наша задача – грамотно ими воспользоваться. Сделать так, чтобы качество нашей работы устроило всех и при этом она выполнялась по оптимальной стоимости. Быть очень дешевой услуга по сертификации не может. Но разумный баланс цены, качества и срока выполнения работы вполне возможен, и мы стремимся его найти и зафиксировать.
– Растет ли вообще интерес к сертификации по стандартам Морского попечительского совета, стандартам в сфере аквакультуры? Ощущается ли это в российском бизнес-сообществе?
– Безусловно, растет. Можно отметить, что вопросы о сертификации стали задавать мелкие и средние компании – покупатели рыбы. Это четкий посыл рынку, что сертифицированного продукта уже не хватает. На выставке в Брюсселе я обратил внимание на большое количество упоминаний MSC, очень много крупных ретейлеров заявляют о поддержке сертификации, о том, что будут покупать сертифицированную продукцию. Хотя, конечно, российский рынок в этом плане скорее мертв, чем жив. Только «Макдональдс» реализует политику закупки MSC-сертифицированной рыбы для своих фишбургеров. Да еще ИКЕА – в своих ресторанах и продуктовых магазинчиках. Но все-таки это международный бизнес. Так что основные точки спроса – это Западная Европа, США, там спрос растет очень серьезно, волнообразно. В целом ситуация соответствует той, что мы наблюдали с лесной сертификацией. Ничего нового рынок тут не придумает, это органичное развитие. MSC-сертификация – дополнительное конкурентное преимущество, и, конечно, бизнес будет его активно использовать, сертификация будет развиваться – это совершенно точно.
Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»
Июнь 2016 г.
