– «Доброфлот» готовился к добыче сардины-иваси более двух лет. Александр Владимирович, расскажите, пожалуйста, что было сделано.
– Все началось с того, что мы в свое время выкупили за границей крупнейшую плавбазу «Всеволод Сибирцев», вернули ее в Россию, модернизировали, переоборудовали, поставили пресервные линии. Без переработки в море, непосредственно в районах вылова, добычу иваси везти нельзя: рыба очень жирная и нежная, поэтому продукцию из нее необходимо изготавливать немедленно, а перерабатывающих мощностей – плавбаз – в России практически не осталось. Наша группа компаний изначально делала ставку на промысел тихоокеанской сардины, и именно поэтому мы сохранили три плавзавода. Кроме того, «Доброфлот» готовил среднетоннажные суда, которые занимаются непосредственно добычей иваси. Ну и ключевое усилие - подготовка особых орудий лова, неводов кошелькового типа. Такой невод позволяет сохранить улов иваси в пригодном для обработки виде, учитывая, что эта рыба очень нежная и в трале просто рассыпается, превращаясь в фарш. «Кошелек» - достаточно сложное в производстве, очень дорогостоящее орудие лова, традиции применения которого на сегодняшний момент практически утеряны. Но «Доброфлот» за два года благодаря энтузиастам своего дела – руководителю направления промвооружения и такелажа Сергею Ивановичу Антонову и его коллегам – восстановил и запустил этот вид промысла для нашей группы компаний. Надеюсь, это будет примером для всей рыбной отрасли Дальнего Востока.
Дальневосточные рыбаки – люди консервативные: пока на чужом примере не увидят реальный результат, вряд ли рискнут пойти на такие временные, организационные и финансовые затраты. Сейчас – другое дело, есть подтвержденный значительный улов. Раньше подобные риски – промышленную разведку и экспериментальный промысел – на себя брало государство. Сегодня же этим вынуждены заниматься те немногочисленные компании, которые не имеют достаточно квот для загрузки производственных мощностей. Именно к таким не обеспеченным квотным ресурсом компаниям относится «Доброфлот».
– Почему же кошельковый промысел пришлось фактически создавать заново?
– Этот вид промысла был забыт сразу же после того, как иваси ушла в 1991 году от наших берегов, традиционно используемый советскими рыбаками кошельковый невод практически потерял свою актуальность. И я очень долго не понимал, почему это произошло, пока мы сами не занялись восстановлением кошелькового лова. Оказалось, что это один из самых сложных видов промысла. Любой капитан, акустик, тралмейстер в теории знает, как работать «кошельком», но на практике использование этого орудия лова сродни искусству. Необходимо учитывать огромное количество очень сложных в оценке факторов, начиная от скорости косяка рыбы, его курса, времени начала замета, градуса циркуляции при заходе на косяк, направления и скорости течения и заканчивая скоростью и силой ветра. Очень сложно не только поймать и удержать рыбу, но и не потерять невод, не запутаться в нем. При замете капитан и весь экипаж должны одновременно учитывать минимум 5-7 постоянно изменяющихся параметров, каждый из которых критичен. Ошибка грозит в лучшем случае потерей улова, а в худшем – потерей невода стоимостью 23-25 млн. рублей.
Именно сложность и риски этого промысла и привели к тому, что, в частности, сельдь российские компании перестали облавливать «кошельком» и последние 20 лет в России ее добывали только тралом. Он значительно проще в использовании и дешевле в изготовлении, а риск его потери при добыче пелагической рыбы минимален. Хотя, например, в Норвегии сельдь преимущественно ловят кошельковым неводом, так как он лучше сохраняет сырец, рыба не мнется, не погибает и практически в живом виде идет на охлаждение или сразу в обработку. Именно этой особенностью промысла можно объяснить большую популярность скандинавской сельди у российского потребителя в досанкционный период, притом что сельдь из Норвегии и Исландии стоила примерно на 15-20% дороже тихоокеанской.
– «Доброфлот» приобрел кошельковые неводы в России или за рубежом?
– Производство этого орудия лова - отдельная проблема. Но начать нужно с промыслового оборудования. Для того чтобы использовать кошельковый невод, на судне необходимо установить специальное оборудование - целый ряд приспособлений, агрегатов, аппаратов, которые позволяют работать «кошельком». Все это называется промысловой схемой. Это оборудование на сегодняшний момент практически утеряно, а его единственный производитель в России уже давно обанкротился, предприятие разрушено. Пришлось искать и выкупать оставшееся оборудование с различных складов по всей стране. Заказ на производство самого невода также оказался непростым делом. На Дальнем Востоке наша группа компаний не нашла ни одного подрядчика, который мог бы пошить кошельковый невод, поэтому мы были вынуждены организовать изготовление этого орудия лова самостоятельно. Под руководством Сергея Ивановича Антонова мы шили «кошелек» в собственном цеху в течение пяти месяцев, а всего от заказа материала до выпуска готового невода прошло полтора года! При производстве «кошелька» стоимость только материала и оборудования составляет около 15 млн. рублей. Всего невод обходится в 20-25 млн. рублей в зависимости от размеров, сроков изготовления, используемого материала.
– Группа компаний «Доброфлот» добывает минтай, сайру, сельдь и другие объекты. С сардиной-иваси вы связываете какие-то особые надежды?
– Значимость добычи тихоокеанской сардины трудно переоценить. В советское время дальневосточники вылавливали этой рыбы больше миллиона тонн в год, это четверть от всего, что сейчас добывает российский рыболовецкий флот!
Промысел иваси намного дешевле промысла минтая и, самое главное, практически не ограничен по запасам биоресурсов. У тихоокеанской сардины высокая уловистость за счет значительной биомассы, очень хорошие вкусовые качества. По соотношению цены и качества это народная рыба, крайне привлекательная для потребителя.
Есть, правда, проблемы, связанные со сроками реализации пресервов, поэтому пока они будут продаваться в основном на Дальнем Востоке. Но мы будем стараться решить этот вопрос и довезти продукцию и до центральных регионов.
– Вы назвали иваси народной рыбой. Можно ли уже говорить о сроках, когда ее популярность у населения позволит возместить затраты на организацию промысла?
– У рыбака сегодня самая главная проблема – ограниченность биоресурса, ограниченность квот. Наше предприятие не может вылавливать столько, сколько позволяют его производственные возможности. Поэтому вопрос стоимости тех или иных объектов промысла – это прежде всего вопрос, связанный с доступом к биоресурсу. В виде тихоокеанской сардины мы получили биоресурс, который циклически зашел в экономическую зону РФ, пришел к российским берегам, можно сказать, неограниченно с точки зрения современных возможностей отечественного рыболовного и перерабатывающего флота. Но говорить о рентабельности можно будет только тогда, когда «Доброфлот» научится эффективно осваивать этот объект и полностью загрузит свои производственные мощности. Наша группа компаний в состоянии перерабатывать около 200 тыс. тонн сардины в год. Если сможем освоить этот объем, то и себестоимость рыбы будет соответственно низкая.
– То есть пока количество рыбы в море позволяет давать оптимистичные прогнозы?
– Да, наблюдения наших рыбаков и облов обнаруженных скоплений говорят о том, что плотность биоресурса высока, подходы достаточно серьезные. По нашему мнению, иваси можно было начать облавливать раньше, еще год-два назад.
– Какую помощь вам оказывает наука на промысле сардины?
– По сообщениям ученых, ТИНРО-Центр не имеет достаточно финансирования, чтобы исследовать этот вопрос серьезно, так, как это было организовано в советское время, когда в научном обеспечении сардинной путины задействовали большое количество поискового, исследовательского флота, а также авиаразведку. В этом году НИС института работало в районе Южных Курил около полутора месяцев, обеспечивало рыболовные суда информацией по районам скоплений, но из-за нехватки средств эту деятельность пришлось прекратить и фактически рыбаки остались без научного обеспечения. Сейчас наука оказывает нам только информационное содействие по обобщению и анализу данных из различных, прежде всего японских, информационных источников. Но нам в первую очередь не хватает практических данных по промразведке, поиску рыбы, использованию орудий лова, производственных и технологических решений.
– Какие действенные меры поддержки в развитии этого нового вида промысла может оказать рыбакам государство?
– Самое простое – субсидировать добывающим компаниям затраты на топливо, как делают все азиатские страны. Отмечу, что за судосутки работы плавбаза «Всеволод Сибирцев» потребляет 35 тонн мазута, добывающее судно - 3,5-4 тонны ТСМ.
Страны Азиатско-Тихоокеанского региона на уровне государственной политики стимулируют использование мировых биоресурсов, прежде всего в северных широтах. В Корее, Китае, Японии существует официальный термин – «Промысел в высоких морях» или «Промысел в северных морях». Во всех этих странах действуют серьезные программы субсидирования затрат для поддержки такого промысла. Выплаты составляют от 300 до 400 долларов за тонну затраченного топлива. В Китае и Японии строительство судов для добычи рыбы в так называемых «высоких морях» государство финансирует на 100%, списывая долг за 10 лет при условии поставок уловов на внутренний рынок.
– Консервы и пресервы из иваси вновь появятся на прилавках после 25-летнего перерыва. Нет ли опасения, что старшее поколение отвыкло от этой продукции, а молодежь и вовсе ничего про нее не знает?
– Это абсолютно резонное опасение. Но мы рассчитываем на две вещи. Первое и главное – на силу самого продукта. У людей есть сложившиеся вкусовые предпочтения, и если они в советское время потребляли этой продукции более миллиона тонн в год, то почему российский потребитель сейчас откажется от иваси? Мы рассчитываем на традиционность вкусовых предпочтений, которая не изменяется поколениями. Кроме того, я уверен, что если эти пресервы будут произведены в том качестве, в каком люди их запомнили, они найдут своего потребителя. На фоне импортозамещения в сфере продуктов питания очевидна тенденция по возвращению на полки российских магазинов давно забытых простых продуктов, рецептов, вкусов. Рассчитываем на это и мы, производя «сельдь-иваси».
Еще один немаловажный фактор – цена. Продукция из иваси будет дешевле даже селедки, она станет фактически самой дешевой рыбой в России. В условиях кризиса не у всех есть возможность покупать выращенные норвежскую семгу или чилийский лосось. Учитывая сегодняшнее сокращение спроса на дорогие виды рыбопродукции на потребительском рынке, мы надеемся, что выпуск консервов и пресервов из сардины-иваси позволит в целом снизить стоимость рыбы на прилавках.
Алексей СЕРЕДА, газета «Fishnews Дайджест»
Август 2016 г.
