Зачем промыслу минтая нужна сертификация MSC?
24 сентября 2013 года Морской попечительский совет (MSC) принял решение о сертификации тралового промысла минтая в Охотском море. Это не рядовое событие. Не рядовое для российского рыболовства. Не рядовое для мирового рыболовства.
Объем экосертифицированных промыслов в России теперь увеличился в пять раз (с примерно 200 тысяч тонн до 1 миллиона тонн) и вместе с уже прошедшими сертификацию промыслами составляет почти 25% общероссийского вылова (рисунок 1).
Почему это важно? Потому что экологические стандарты превратились в оружие глобальной международной конкуренции и инструмент межгосударственного давления. Высадка активистов «Greenpeace» на российскую нефтяную платформу и немедленная реакция Европарламента на арест «зеленых» радикалов показывает, как могут использоваться экологические лозунги для отъема у России природных богатств арктического шельфа. Экологические стандарты нередко используются и для выдавливания конкурентов с международного рынка. У российской рыбы на мировом рынке немало конкурентов, которые готовы использовать против нас любое оружие. История отечественного минтаевого промысла – лучшее тому подтверждение.
Как утверждает статистика, в советский период весь добываемый минтай поступал на внутренний рынок. Однако в пищевых целях использовался далеко не весь добываемый минтай (да и то – использовался преимущественно в виде неразделанного и обезглавленного мороженого минтая). Мало того, весь этот объем распределялся среди бюджетных (а других не было) учреждений не по себестоимости, а по дотируемой государством цене. Но значительная часть минтая вообще не поступала в пищу, а перерабатывалось в рыбную муку. Рыбная мука, например, использовалась в звероводческих хозяйствах (кстати, очень много норковых ферм в СССР работало на экспорт). Выходит, и в советское время значительная часть минтая уходила на экспорт – просто этот экономический факт маскировался статистикой.
Необходимо отметить, что в 70-80-е годы на Дальнем Востоке не было построено ни одного крупного рыбоперерабатывающего комбината, специализирующегося на производстве филе минтая. Хотя именно в эти годы СССР закупал за рубежом оборудование для пищевой промышленности, строил молокозаводы, мясокомбинаты и хлебозаводы по современным проектам. Большая часть крупнотоннажного рыбопромыслового флота практически не имела на борту производственных линий по изготовлению филе минтая. Уже на самом-самом излете советской эпохи за государственные деньги были построены за рубежом несколько десятков очень современных рыбацких кораблей с такими возможностями.
Громадные плавбазы и многочисленные береговые предприятия в Советском Союзе действительно были, но зрительные воспоминания об индустриальной мощи советского рыбхоза сильно искажают реальный уровень рыбопереработки. Массовых современных технологий рыбопереработки даже в советский период было не очень много, хотя капиталовооруженность отрасли по мировым меркам была неоправданно высокой. В 1970-1990 годах уровень капиталовооруженности труда в отрасли вырос в 2,8 раза, при этом фондоотдача снизилась в 1,8 раза.
Вот сухая сводка о глубине советской рыбопеработки. За двадцать лет, с 1970 по 1990 годы, вылов СССР увеличился на 43% – с 7,8 млн. тонн до 11,2 млн. тонн, а производство пищевой продукции в стране за тот же самый период возросло только на 26% – с 3,5 млн. тонн до 4,4 млн. тонн. Причем доля необработанной мороженой продукции в общем объеме пищевого производства все эти годы сохранялась на одинаковом уровне: 74% в 1970 году, 75% в 1990 году.
Глубина переработки гидробионтов в СССР сокращалась: в 1970 году из одной тонны сырца производилось 449 кг пищевой продукции, в 1990 году – только 393 кг, т.е на 12,5% меньше. Зато производство технической продукции быстро увеличивалось. В 1970 году СССР производил 1,3 млн. тонн технической продукции, в 1990 году – 1,87 млн. тонн технической продукции (рост на 56% – быстрее, чем прирост вылова и прирост производства пищевой продукции). Доля Советского Союза на мировом рынке производства рыбной продукции непродовольственного назначения составляла 10% мирового объема. С 1970 по 1990 годы вылов СССР увеличился на 3,4 млн. тонн, и этот прирост на 2/3 был обеспечен увеличением вылова минтая (2,2 млн. тонн). Вылов минтая в СССР за те же двадцать лет увеличился почти в пять раз – до 2,8 млн. тонн. Думаю, теперь вам понятно, за счет какого ресурса Советский Союз в полтора раза увеличил производство технической рыбопродукции? Дополнительные 600 тысяч тонн рыбной муки молотились из минтая (рисунок 2). Можно ли считать рациональным с биологической и экономической точки зрения такое использование ценнейшего сырья? Можно считать это образцом глубокой переработки? Мой ответ на оба вопроса – отрицательный.
Напомню, что «убийство» потребительской репутации минтая началось именно в годы расцвета советского рыбохозяйственного комплекса. Внутренний рынок оказался неспособен справедливо оценить минтай: ни с экономической точки зрения, ни с потребительской.
Распад СССР и разрушение хозяйственных связей привели к падению платежеспособного спроса на минтай («рыба для кошек» оказалась вдруг дорогой), однако общедопустимые уловы минтая сохранялись на высоком уровне. Естественной стратегией выживания для минтайщиков стал экспорт. Другого выхода не было. Строить на берегу рыбоперерабатывающие комбинаты по производству филе минтая в 90-е годы было экономическим самоубийством. Также, кстати, как и строить комбинаты по сжиженному газу или нефтепереработке. Так жила вся российская экономика, и рыбаки жили по ее законам, не выделяясь ни особым рвачеством, ни чрезмерным подвижничеством. Работали как все.
В конце 90-х годов появилась производственная возможность для увеличения выпуска филе минтая морской заморозки в связи с вводом в строй нескольких десятков современных рыбопромысловых судов зарубежной постройки. Собственно говоря, именно тогда в нашей стране и стала появляться настоящая индустрия по выпуску продукции из минтая с высокой добавленной стоимостью. Индустрия, которой не существовало в СССР!
В начале 2000-х годов российские предприятия стали наращивать выпуск филе минтая на рыбопромысловых судах и быстро укрепились на рынке филе минтая морской заморозки в Европе: в 2001 году российские предприятия производили свыше 90 тысяч тонн филе минтая (в три раза больше, чем сейчас). Почувствовав угрозу со стороны российских предприятий, конкуренты стали искать защитное оружие. Вот тут и пригодились экологические стандарты.
Как раз в начале «нулевых» крупные розничные сети и международные экологические организации (WWF) разработали экологический стандарт Морского попечительского совета (MSC), который увязывает продажи рыбопродукции с состоянием популяций водных биоресурсов. Только при наличии экологического сертификата рыбопродукция получала «зеленый коридор» в розничных сетях. Экофундаменталисты типа «Greenpeace» стали атаковать те розничные сети, которые отличались «экологическим безразличием». Акции всех розничных сетей торгуются на биржах, поэтому любой скандал снижает капитализацию компаний. Экологический шантаж стал дорого обходиться ритейлерам, их акционеры не хотели терять дивиденды и ввели экологические стандарты в корпоративную политику закупок. Теперь у каждой крупной мировой розничной сети есть свои консультанты по «экологизации» закупок, которые экзаменуют рыбопродукцию с точки зрения ее принадлежности к экологически устойчивым промыслам.
Как только появились экологические сертификаты промыслов, европейская розница «уронила» закупочные цены на филе минтая первой заморозки с 2,1 евро за килограмм до 1,7 евро за килограмм. Американская ассоциация минтайщиков (APA) быстро сертифицировала минтаевый промысел и обеспечила для себя выгодные цены, а российские минтайщики этого не сделали. Европейские ритейлеры стали сокращать закупки российского филе первой заморозки (производимого на кораблях). На европейском рынке возник дефицит филе минтая, который стали заполнять китайские рыбопереработчики. Они предлагали филе второй заморозки, которое поначалу стоило на 40% дешевле филе первой заморозки. Так появился рынок несертифицированного филе минтая.
Цены на мороженый безголовый минтай быстро выросли с 2000 по 2005 годы, и российские компании стали получать значительный доход на продажах мороженого минтая. Такое положение дел устраивало участников рынка и потребителей. Российские поставщики сырья получали половину дохода от оптовых продаж готового филе второй заморозки (рисунок 3), китайские переработчики имели гарантированный источник сырья, а европейские потребители могли выбирать между филе первой заморозки и менее дорогим филе второй заморозки.
Однако к 2012-2013 годам экономические условия изменились. «Ценовая война» между филе первой и второй заморозки привела к тому, что ценовая разница между этими видами продукции сократилась с 40% до 15%. В то же время производственные затраты китайских рыбопереработчиков (прежде всего зарплата) выросли. Образовались «ножницы цен»: отпускная цена на готовое филе снизилась, а закупочная цена на российский мороженый минтай осталась на прежнем уровне.
Таким образом, экологическая сертификация промысла минтая по стандартам MSC утратила свою изначальную коммерческую ценность. Экосертификация российского промысла в Охотском море не приведет к немедленному и гарантированному коммерческому успеху для всех российских минтайщиков, неважно – состоят они в Ассоциации добытчиков минтая или нет. Пока проект продолжался, жизнь внесла серьезные поправки как в суть проекта, так и в его последствия. Сертификат MSC для охотоморского минтая сейчас – это нечто среднее между страховым полисом и лотерейным билетом.
Почему страховой полис? Потому что теперь промысел Охотского моря защищен от неожиданных атак конкурентов. Никто не берется предсказать, что будет происходить на международной арене и на мировом рыбном рынке. Нельзя исключать возможности усиления экономического и политического давления на Россию, а такое давление всегда проявляется в форме давления на российские предприятия. Так было и так будет. Экологические стандарты, повторюсь, являются инструментов такого давления. Теперь значительная часть дальневосточного промысла застрахована от шантажа экорадикалов. Но речь идет только об одном страховом случае – нападках со стороны экошантажистов, другие экономические и коммерческие риски (например, последствия «ценовой войны» между филе первой и второй заморозки) сертификат застраховать неспособен.
Почему лотерейный билет? Потому что теперь появляются такие возможности завоевания отраслевого лидерства, которые до получения сертификата были закрыты для российского промысла. Какие возможности? Во-первых, переход на прямые договоры поставки сырья европейским рыбопереработчикам. Крупные европейские компании готовы закупать MSC-сертифицированный минтай для своих перерабатывающих фабрик в Китае у российских компаний напрямую, исключив из цепочки спекулятивную маржу китайских компаний. Во-вторых, увеличение производства филе первой заморозки на кораблях и возможность выхода на те рынки филе первой заморозки, которые прежде были «заповедником прибыли» для сертифицированного минтая. В-третьих, строительство береговых перерабатывающих предприятий по производству филе минтая, в том числе с участием европейских инвесторов, и конкуренция на рынке филе второй заморозки с китайскими переработчиками за счет финансовых, технологических, логистических и сбытовых возможностей европейских партнеров.
Негарантированность общего коммерческого успеха увеличивает масштаб потенциального выигрыша для тех, кто рискнет изменить стратегии бизнеса, а следовательно – увеличивает конкуренцию в отрасли. Экологическая сертификация промысла минтая не является коммерческим проектом, который немедленно и автоматически принесет выгоду всем игрокам рынка. Экологическая сертификация промысла минтая резко обострит конкуренцию в отрасли, позволив наиболее дальновидным компаниям воспользоваться открывающимися возможностями и увеличит их отрыв от «середняков» и «аутсайдеров».
Простой пример. В соответствии с требованиями MSC обязательным условием сохранения сертификата является прослеживаемость MSC-сертифицированной продукции. Что это означает? В Минсельхозе только обсуждается проект электронной прослеживаемости рыбопродукции, а добытчики минтая уже проходят второй международный аудит цепи поставок (Chain of Custody). Аудиторы из компании FCI проверяют системы контроля на промысле и системы поставки продукции, чтобы исключить смешивание продукции из разных видов сырья и недостоверную маркировку. По оценке аудиторов, в течение 2013 года ни на одном из предприятий – членов АДМ – не произошло нарушения систем прослеживаемости продукции, поэтому рынок может всецело доверять этим компаниям. Работа над сертификацией цепи поставок требует отлаженности всех производственных процессов на предприятии. Ведь достаточно ошибиться с маркировкой хотя бы одного ящика продукции – и предприятию может угрожать отзыв сертификата цепи поставок. Это делается для того, чтобы покупатели были стопроцентно уверены в происхождении сырья. Те предприятия, которые смогут поддерживать на уровне все элементы цепи поставок, выйдут в лидеры, те, кто этого сделать не может и не хочет, потеряют часть прибыли и часть клиентов.
СССР не оставил в наследство современную индустрию по производству продукции из минтая с высокой степенью добавленной стоимости. Поэтому экологическая сертификация является одним из способов создания современной минтаевой индустрии.
Герман Зверев, президент Ассоциации добытчиков минтая
Журнал «Fishnews – Новости рыболовства»
Ноябрь 2013 г.
