– Андрей Сергеевич, в последнее время рыбаки Приморья высказывают опасения относительно будущего креветочного промысла. Есть ли подобное беспокойство на Сахалине?
– Любой профессиональный рыбак, независимо от того каким видом промысла он занимается, всегда думает о будущем. Я хорошо помню то время, когда в Татарском проливе находилось до 20 судов, добывающих креветку ловушками. В основном все лимиты выбирались в Западно-Сахалинской подзоне и подзоне Приморье севернее мыса Золотой. Но прошло немного времени, и из-за сильного прессинга на скопления креветки примерно с 2003 года ее уловы стали резко падать.
Тогда практически весь флот перешел на добычу краба и креветки тралами, на ловушечном промысле креветки остались только наше предприятие – ООО «Оплот мира» – и КЛС «Барс» Преображенской базы тралового флота. А на севере Татарского пролива я вообще оказался в одиночестве и работал так в течение двух лет. Даже сравнивать результаты было не с кем. В самый неблагоприятный период уловы составляли всего 300-500 кг в сутки. И все-таки, зная приблизительные пути миграции креветки, мы находили хорошие скопления, добыча стала возрастать. Поэтому перспективы креветочного промысла не могут меня не волновать.
– Где вы облавливаете креветку?
– В традиционных районах, в основном в северной части Татарского пролива выше 47 градуса. В 2014 году мы ходили ловить и в южную часть пролива, южнее мыса Золотой. Там два судна нашего предприятия в исключительной экономзоне России сработали весьма неплохо – за месяц взяли ловушками 100 тонн гребенчатой креветки – гораздо эффективнее, чем наши коллеги из Приморья. Просто великолепны результаты и в этом году: за два месяца выбрали 50% квоты. Двумя судами взяли 150 тонн, в среднем по 75 тонн.
– Эти показатели примерно соответствуют приморским – на середину мая шхуны «Рубиновый» и «Надежда» добыли 72 и 65 тонн гребенчатой креветки соответственно.
– Только надо учесть, что они вышли на промысел 10 февраля, а мы – 6 марта. И уже 8 мая наши суда были в порту. А приморские коллеги и в мае работали, взяв названные объемы практически за три месяца. Так что нам есть чем гордиться, такие цифры приятно сравнивать.
Хотя особо радоваться нечему. Обстановка на гребенчатой креветке с каждым годом улучшается. То, что за пару месяцев мы выбрали половину квоты, говорит о многом. Не только о том, что сахалинцы хорошо работают, но и о том, что надо увеличивать лимиты вылова креветки в Западно-Сахалинской подзоне. Не хотелось бы обвинять нашу науку, но она ведь, как и рыбаки, должна видеть, что имеется тенденция к увеличению ресурсной базы. И разрешенные объемы добычи необходимо корректировать соответственно.
Кстати, почему приморские рыбаки беспокоятся за будущее креветочного промысла в «прибрежке»? Непонятно.
– Сейчас идет подготовка изменений в закон о рыболовстве, в том числе и по регулированию прибрежного промысла. Выдвигаются идеи об обязательной доставке всех выловленных в 12-мильной зоне биоресурсов на берег в живом или охлажденном виде. Рыбаки Приморья считают, что введение запрета на судовую переработку биоресурсов сделает невозможным креветочный промысел из-за потери качества продукции.
– Не вижу проблемы. Почему качество креветки при запрете ее судовой переработки обязательно должно ухудшиться?
– Отмечают, что далеко не каждый биоресурс можно без потери качества доставить на берег, в частности выловленная креветка без обработки чернеет и теряет товарный вид в течение 20 минут. А от районов промысла в том же южном Приморье до базы переработки не менее суток ходу.
– На мой взгляд, заявление довольно странное. В Японии креветку продают на аукционах в живом виде, и она почему-то не черная, хотя доставляют ее с моря на берег тоже не за пять минут. Для японских рыбаков не проблема довезти свежую креветку без потери качества. Перевозят же живого краба. Транспортируйте креветку в чанах с водой, сделайте там аэрацию.
Навскидку назову три района промысла, из которых японские рыбаки доставляют необработанную креветку на береговые аукционы: заливы Хунка (вблизи Хакодате), Момбецу и Раусу (вблизи Кусиро). В каждом из этих мест ловят примерно 50-60 тонн креветки ежегодно, в общей сложности получается примерно 180-200 тонн в год, как позволяет наличие ресурса.
Кстати, по неофициальным данным, в порты Японии стала поступать нелегальная креветочная продукция из Южного Приморья. Хотелось бы обратить внимание контролирующих органов на эту проблему.
Не хочу никого ни в чем обвинять, но я так понимаю, что приморские добытчики креветки хотят иметь прибрежную квоту, но не хотят перерабатывать креветку на берегу. Но если поправка в закон будет принята, то им в любом случае придется это делать. Поэтому они и выступают против предлагаемых изменений.
– А насколько эти инициативы затрагивают сахалинских креветколовов?
– Пока никак не затрагивают. У нас только промышленные квоты, а прибрежных нет. Но в будущем руководство нашей компании планирует развивать прибрежный промысел и береговую переработку креветки. А сейчас нас больше тревожит нехватка квот вылова в исключительной экономзоне страны.
– В 2014 году специалисты ТИНРО-Центра рекомендовали увеличить общий допустимый улов северной и гребенчатой креветок в южной части подзоны Приморье – до 1000 тонн и 3400 тонн соответственно, из этого объема для вылова в территориальном море выделено 650 тонн гребенчатой креветки и 800 тонн северной. Рыбаки Сахалина обвинили научную организацию в необоснованности корректировки ОДУ в этом районе. В ответ были представлены результаты многолетних исследований в заливе Петра Великого и другие доказательства наличия значительных промысловых концентраций беспозвоночных. В итоге приморские и сахалинские рыбаки все же смогли договориться: на Дальневосточном научно-промысловом совете часть дополнительных объемов перевели в исключительную экономзону. Как вы оцениваете сложившуюся ситуацию?
– Я могу вполне определенно сказать, опираясь в том числе на собственный опыт, что такого количества креветки, о котором говорят приморские рыбаки, в территориальных водах края нет. Да, имеется гребенчатая, но не в таких объемах, какие заявляются, а северная вообще отсутствует. Мы ведь ежедневно смотрим статистику вылова. Можно сказать, конечно, что суточная добыча на судно составляет и 5, и 10 тонн, но от истины это будет очень далеко.
Хорошо бы новые исследования принесли дополнительные квоты и сахалинским рыбакам! Но есть нюанс. На заседании Дальневосточного совета по промысловым беспозвоночным, которое состоялось в декабре 2014 года, было принято решение о проведении в этом году исследований глубоководных креветок в северной части Японского моря на НИС «Бухоро». Фактически работы начались уже 31 марта.
Цель проводимых учетных съемок – выяснить расположение плотных скоплений креветок и в соответствии с полученными данными распределить общий объем вылова по территориальному морю и в ИЭЗ. Дело, конечно, нужное. Но мы категорически возражаем против того, что эти исследования проводятся весной.
Дело в том, что в весенний период оба промысловых вида креветок – гребенчатая и северная – мигрируют к берегу для выпуска личинок и образуют плотные скопления на минимальных глубинах. Все остальное время года креветки рассредоточены по своему ареалу, образуя скопления в местах, благоприятных для откорма, это так называемые пищевые миграции. Эти скопления, как правило, расположены на больших глубинах, чем нерестовые. Таким образом, в результате весенних съемок искажаются данные о среднегодовом распределении скоплений креветок и, соответственно, неправильно распределяются объемы вылова между ИЭЗ и территориальным морем. Съемка, понятно, покажет, что креветки в прибрежной зоне много, и этот неверный вывод станет основанием для перевода креветки в «прибрежку» и обоснованием прогнозов на весь год.
Хочу также напомнить ученым мужам, что весной введен запрет на добычу северной креветки в связи с ее линькой и нерестом.
– И что бы предложили вы?
– Считаю, что съемки надо делать хотя бы четыре раза в год. Тогда результаты будут более объективными, и рыбаки примут их с бoльшим доверием.
Алексей СЕРЕДА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»
Июнь 2015 г.
