– Вы занимались подготовкой первого Госсовета, занимаетесь подготовкой и к текущему. Видите ли вы какие-то принципиальные отличия в работе, которые могут сказаться на решениях?
– Первый Госсовет состоялся в 2007 году, когда Министерство сельского хозяйства возглавлял Алексей Гордеев. Это было время, когда ФЗ-166 «О рыболовстве» только начал работать (закон был принят в 2004 году). Поэтому мы были нацелены на то, чтобы совершенствовать нормативную базу, искать эффективные механизмы управления. Рыбацкое сообщество, желая получить более широкий горизонт планирования, выступало за «длинные» квоты. Среди других не менее важных вопросов рассматривали и обязательную доставку уловов и продукции из водных биоресурсов на таможенную территорию России как меру борьбы с браконьерством, один из способов повысить прозрачность деятельности рыбаков, вывести их из тени. Тогда это все казалось неподъемным. Но, подчеркну, все были настроены на решение глобальных задач, а потому выступали по всем вопросам единым фронтом, даже если внедрение некоторых мер (например, та же доставка на берег) вели к уменьшению доходности бизнеса.
Работа по подготовке Госсовета заняла полтора года. Материалы к Госсовету готовились губернатором Сахалинской области Иваном Малаховым и на площадке аппарата правительства области. Он же возглавлял рабочую группу по подготовке доклада. На заключительном этапе, за 3 месяца до проведения заседания, этим занимался министр сельского хозяйства Алексей Гордеев. Он лично проводил совещания и встречи, советовался и обсуждал с рыбацким сообществом стратегически принципиальные вопросы – это оценка доступной сырьевой базы и увеличение финансирования ресурсных исследований, рациональное и долгосрочное использование ресурсов, оперативное регулирование добычи анадромных видов рыб, борьба с браконьерством, оборот квот и т.д.
Основным докладчиком на Госсовете был сам министр. В своем докладе он изложил базовые концептуальные моменты по изменению нормативной базы и программных документов по развитию рыболовства. Содокладчиком выступал Андрей Крайний, который накануне возглавил Росрыболовство, он дополнил доклад министра практическим содержанием. Эта была очень серьезная совместная работа. Отмечу, что «репетиция» Госсовета проводилась три раза! Первый раз мы собрались на площадке в Мурманске, затем – в Минсельхозе, и буквально за 1-1,5 месяца до Госсовета было проведено заседание Правительственной комиссии по агропромышленному и рыбохозяйственному комплексам с одноименной повесткой дня. Вся организационная работа по выработке стратегических решений была возложена на рыбного профессионала - заместителя министра сельского хозяйства Владимира Измайлова. Активное участие в этой работе принимали руководители смежных министерств и ведомств, губернаторы приморских регионов, руководители отраслевых ассоциаций и рыбохозяйственных предприятий. Таким образом, к самому Госсовету доклад уже был согласован и никаких принципиальных возражений по нему не было. Оставалось лишь принять системные решения на высшем уровне и дать соответствующие поручения по их исполнению.
Конечно, после такой ответственной подготовки, тщательной и детальной проработки самых разных позиций и мнений, Госсовет прошел успешно. Никаких принципиальных разногласий, как, например, сегодня, не было: и рыбаки, и все заинтересованные ведомства, и региональные администрации выступили в одном ключе, их решения были выверены и согласованы. И, естественно, когда консолидированную позицию доложили президенту Владимиру Путину, она нашла поддержку по большинству вопросов. По итогам заседания вышел перечень поручений Президента. А в дальнейшем они были отражены в законодательстве.
Но и после Госсовета работа не остановилась. На площадке правительства вопросы рыбного хозяйства стал курировать первый заместитель председателя Правительства Виктор Зубков. И он поставил в постоянный график работу по реализации закона, по сути держа на контроле выполнение всех поручений, принятие постановлений и приказов в ручном режиме. Росрыболовство, возглавляемое в тот момент Андреем Крайним, действовало активно и плодотворно. Целенаправленная работа быстро принесла положительный результат. Буквально в течение полугода все нормативные акты для реализации закона были приняты. Были внесены коррективы в программные документы отрасли. Откорректирована Концепция развития рыбного хозяйства, приняты Стратегия развития до 2020 года, федеральная целевая программа с объемом бюджетного финансирования 32 млрд. рублей. Были приняты механизмы экономического стимулирования развития бизнеса, снижены ставки сбора за пользование водными биоресурсами, для предприятий до 300 человек стал возможен переход на уплату ЕСХН, начали субсидироваться процентные ставки по кредитам, выдаваемым на модернизацию флота и перерабатывающих производств.
Но наряду с внедрением этих стимулов для отрасли были установлены целевые индикаторы развития, предусматривающие прогрессивное увеличение объемов вылова и производства рыбопродукции. Например, вылов необходимо было увеличить с 3,88 млн. тонн в 2009 году до 4,1 млн. тонн в 2012 году.
Эти меры господдержки вместе с решением принципиального вопроса по закреплению квот на 10 лет, а рыбопромысловых участков – на 20 лет стали мощнейшим толчком развития отрасли. Показатели ФЦП были не только выполнены, но и перевыполнены. За пять лет рыбаки нарастили объемы добычи почти на 1 млн. тонн. Объем валовой добавленной стоимости увеличился в 2 раза. Сальдированный финансовый результат деятельности предприятий (прибыль минус убыток), объем инвестиций в основной капитал выросли в 2,5 раза. Вдвое увеличилась рентабельность работы предприятий. Среднемесячная заработная плата выросла в два раза.
Рост производственных и экономических показателей деятельности предприятий на практике подтвердил правильность принятых государственных решений по долгосрочному закреплению квот добычи (вылова) водных биоресурсов.
Однако в связи с изменением состава правительства у рыбной отрасли просто не стало такого локомотива, такого защитника, как Виктор Алексеевич, и через какое-то время мы почувствовали, что сдаем позиции. А в 2014 году это проявилось особенно остро. На фоне нашего ослабления проявили силу смежные отрасли. Сегодня подготовкой идеологии развития отрасли занимается множество рабочих групп. При этом каждый регион и каждое ведомство пытается как-то модернизировать закон, найти новые рычаги для управления отраслью, предлагает свое видение и свои решения. И весь этот нестройный хор будет представлен на заседание президиума Госсовета. Боюсь, что в итоге у нас будет больше вопросов, чем ответов.
– Но по-прежнему есть принципиальные вопросы, ради решения которых стоило бы скоординировать усилия?
– Конечно. Больше всего вопросов к модернизации «исторического принципа» как основополагающего в законе о рыболовстве. Повторюсь, проблема в том, что позиции совершено разные. ФСБ, например, считает, что рыбаки кроме ловли рыбы должны еще и флот строить, и переработкой заниматься, и рынок внутренний насыщать. Поэтому их предложение заключается в том, чтобы наделять промышленников квотами в зависимости от тех обязательств, какие они на себя возьмут. Они допускают, что квоты могут быть закреплены на длительный срок, но пропорционально обременению. При его отсутствии право на вылов должно закрепляться на минимальный срок – 5 лет. Министерство по развитию Дальнего Востока предлагает установить 10-летнее право на вылов, но с условием инвестирования в отрасль. Причем вне зависимости от направления – от строительства флота до развития береговой инфраструктуры и социальной поддержки. Однако неясно, как такие условия можно отразить в договоре, как оцифровать эти инвестиции и что делать предприятиям, которые в течение предыдущего периода уже осуществили необходимые инвестиции. Им не нужны лишние заводы и пароходы. Федеральная антимонопольная служба, соответственно, продолжает настаивать на том, что «исторический принцип» привел лишь к ограничению конкуренции, произошла передача права на вылов: многих предприятий, которые изначально получили квоты, уже нет (они были поглощены, реорганизованы, ликвидированы). Поэтому она выступает за «пересмотр» прав на вылов. Излишки же предлагают реализовать на аукционах.
И наконец, позицию Федерального агентства по рыболовству вообще сложно комментировать. «Вводные» постоянно меняются. Из последних «новшеств» – квоты господдержки, квоты под береговую переработку, идея создания контроля над перечнем предприятий, куда будет поставляться рыба.
Мы пытаемся найти с ведомством точки соприкосновения, но в условиях такой разноголосицы это непросто.
Обратите внимание, что все ведомства хотят поучаствовать в процессе распределения ресурса. Это преподносится как способ повышения эффективности использования водных биоресурсов. Вместе с тем уже ясно, что мы вышли на стабильные показатели вылова традиционно добываемых рентабельных объектов в объеме 4,2-4,3 млн. тонн. Можно, конечно, говорить о глубине переработки, увеличении производства филе, но нужно смотреть экономику – сегодня производство филе минтая менее выгодно, чем потрошеные тушки, а это, соответственно, снижение прибыли и налогов. Мы что, хотим получить меньше налогов? Вторая составляющая этого вопроса – это доступность рыбы, я не уверен, что в нынешней экономической ситуации, в условиях снижения внутреннего спроса и покупательной способности населения необходимо стимулировать увеличение глубины переработки, тем самым увеличивая стоимость продукции. То же и с «прибрежкой», Росрыболовство ищет пути стимулирования именно береговой переработки. При этом в расчет не берутся показатели экономической эффективности работы таких предприятий. Сегодня затраты на переработку рыбы на берегу вдвое выше, чем в море. Для того чтобы сделать эту продукцию конкурентоспособной, необходимо снижать затраты, в том числе путем ликвидации административных барьеров, и убрать 70 проверяющих организаций, необходимо снижение налогов, тарифов и пр. Никакими квотами этот вопрос не решить. В противном случае это все отражается на цене рыбы. Простой пример, береговое филе трески с «агамовских» заводов вдвое дороже филе морской заморозки и сегодня стоит 450-500 рублей за 400 г. А ведь это продукция эффективной компании. Мы что хотим простимулировать, чтобы такой продукции стало больше? Я не уверен, что Росрыболовство просчитало все последствия, и в первую очередь социальные, предлагаемых новаций.
Если уж говорить о повышении эффективности использования сырьевой базы, то почему не говорить о введении в промысел имеющихся резервов? Сегодня, по данным науки, не используется около 1 млн. тонн малоценных объектов в собственной экономической зоне и более 1 млн. тонн за ее пределами. И это действительно свободная ниша, для освоения которой нужен и новый флот, и новые технологии, и много чего еще. Вот где поле для деятельности Росрыболовства и смежных ведомств, но это никого не интересует, хочется переделить то, что и так уже эффективно используется.
При всем этом мало кого из ведомств интересуют проблемные вопросы повседневной жизни рыбаков: например, вопрос с избыточными административными барьерами и многочисленными контролерами в отрасли не решается годами.
– Однако предлагаемые новации идут вразрез с политикой государства по насыщению внутреннего рынка недорогой и качественной рыбопродукцией отечественного производства. Ведь если мы говорим об аукционах, то предполагаем высшую цену за лот. Если о «принудительных», не просчитанных рынком инвестициях, то мы предполагаем, что они также отразятся на себестоимости продукции.
– Да, это определенно снизит доступность рыбы. А опыт аукционов у нас уже был в начале 2000-х. И он отрицательный. Аукционы вновь создадут возможность зайти в отрасль иностранному капиталу, и мы опять попадем в кабалу. Вспомните, в 2001-2003 годах цена на рыбу в воде превышала стоимость продукции. В итоге покупка лота стала просто путевкой на выход в море. Чтобы оправдать вложения, рыбак будет вынужден либо продавать рыбу дороже, либо ловить ее больше, то есть браконьерить. В начале 2000-х так и было. Сегодня же, как бы хорошо ни работали наши правоохранительные органы, никаких сил не хватит, чтобы контролировать все акватории и следить за каждым выловленным хвостом.
– Насколько я знаю, у участников рынка тоже есть свои предложения по «модернизации» системы управления?
– Бизнес довольно активно включился в процесс. Однако если говорить о тех рыбаках, которые действительно занимаются промыслом, то каждый понимает, что заявления из серии: «дайте мне квоты, и я все сделаю» – это не более чем лозунг, это фейк! Среди реформаторов мы видим судостроителей, которые не знают, как привести рыбака на несуществующие верфи; переработчиков – например, в Мурманске, – которые рыбу не ловят, но очень хотят получить ее дешевле, рассчитывая на высокую маржу.
Вот «Русская рыбопромышленная компания», например, предлагает выделить дополнительные квоты тем, кто построит суда на российских верфях. Сегодня у них уже есть более 200 тыс. тонн собственных квот, и непонятно, что мешает им уже сегодня строить флот в России. Однако если эта инициатива пройдет – значит, что остальные предприятия лишатся 20% квот со всеми вытекающими отсюда последствиями – сокращение производства и персонала, снижение нагрузки на каждое судно и, соответственно, разбалансировка существующей экономической модели ведения бизнеса на каждом предприятии.
Инициаторы передела квот – это не сами рыбаки, а люди, работающие в смежных отраслях, каждый из которых пытается решить интересы своего бизнеса. Реальных рыбаков среди таких реформаторов немного, в основном это те, у кого не хватает квот для рентабельной работы. В свою очередь, рыбодобывающие компании прекрасно понимают, что пирог один на всех. И если кому-то добавят квоты – это значит, что у других их для начала отнимут. Поэтому рыбацкое сообщество категорически отрицательно относится к вопросу перераспределения ресурсов.
– Сейчас в игру включились и субъекты...
– Введение санкцией показало, что у нас есть проблемы с насыщением внутреннего рынка отечественной рыбопродукцией. С одной стороны, каждому понятно, что если объем нашего вылова – 4,5 млн. тонн – поделить на все население РФ, то мы получим больше 30 кг на человека. Плюс здесь не учтена рыба, выловленная рыбаками-любителями. Там тоже объемы немаленькие. Однако осенью прошлого года произошел скачок цен на рыбопродукцию. Вопрос в том числе адресовали и губернаторам прибрежных регионов: где рыба и почему она продается по такой цене? Поэтому губернаторы пытаются сейчас получить действенные рычаги управления прибрежным рыболовством. Отдельные регионы озвучивают, что намерены управлять только переработкой (держать на контроле объемы, ассортимент в зависимости от районов и объектов вылова для насыщения внутреннего регионального рынка), другие хотят участвовать непосредственно в распределении ресурсов.
– Возможно ли все позиции учесть?!
– Мы частично поддерживаем региональные предложения, но с тем условием, что долевой «исторический принцип» должен быть сохранен. Мы понимаем, что прибрежные квоты – это все-таки обязательства по поставкам продукции на территорию того субъекта, где они были выделены и выловлены. Более того, важно определить, в каких конкретно объемах и где должны облавливаться ВБР. Сейчас установлен принцип пропорции промышленной и прибрежной квоты и соотношение квот между субъектами. Думаю, это и должно стать основой для дальнейшей работы.
– Но есть ли, хотя бы гипотетически, понимание того, как все должно быть?
– Это сложный вопрос. Если до этого государством все-таки были определены ясные правила игры и очевидная цель – нам заявили, что мы работаем в условиях рыночной экономики и, соответственно, должны стимулировать экспорт, получать максимальные доходы, давать бизнесу развиваться, то сейчас никакой задачи, цели или правил нет. Благодаря рыночным механизмам были запущены и реализованы долгосрочное закрепление квот, доставка уловов на берег. Теперь же подход меняется. Начинаются элементы отхода от рыночной экономики. Нам предлагают планировать вылов и реализацию на внутреннем рынке. Отмечу, сегодня бизнес сам несет все риски. Работает с тем, что востребовано на рынке. И за все ошибки отвечает своим кошельком. Сейчас государство, точнее, чиновники, пытаются предлагать другие условия, пытаются регулировать рыночную экономику. Хорошо. Только кто в этом случае возьмет на себя ответственность, возможные убытки? Мы готовы работать над вопросом увеличения поставок на внутренний рынок. Но здесь возникает множество вопросов – сроки и места поставки, оплата стоимости товара. Как эти вопросы будут решены? Давайте выстроим, просчитаем эту схему вместе. Пока же мы видим только давление и отсутствие всякого желания со стороны государственных служащих брать на себя ответственность и отвечать за возможные промахи. А риски очень велики. Мы стараемся не отвергать то, что предлагают чиновники, а пытаемся донести мысль, что данные предложения нереализуемы по вполне естественным причинам.
Так что ответить на ваш вопрос можно так: сегодня у органов государственной власти нет единой согласованной позиции как должно быть, не говоря уже о том как это сделать. Каждое ведомство и каждый чиновник предлагает свои решения. Подготовка заседания президиума Госсовета выявило это в полной мере.
Сегодня очевиден кризис в управлении отраслью. Рыбаки работают в довольно сложных условиях. Они за свои деньги модернизируют флот, выстраивают производства. И при этом каждый год осваивают установленные объемы добычи, платят налоги. Продолжают платить сборы за водные биоресурсы, что сразу ставит их в заведомо неконкурентную позицию с иностранными рыбаками, потому что такого сбора в развитых странах нет. Они платят зарплату, сохраняют людей на приграничных отдаленных территориях. Они знают свою работу и делают ее хорошо. Хотя показателями их работы отчитывается чиновники. Вы посмотрите СМИ! Каждую неделю Росрыболовство бравурно рапортует о достигнутых показателях вылова и их превышением над прошлогодним уровнем. Но возникает вопрос, а что вы, собственно, сделали для их достижения? За исключением определения ОДУ и выдачи разрешений на промысел в начале года, остальная работа направлена на расшатывание стабильных условий труда рыбаков. И это создает определенную нервозность. Как у руководителей и владельцев бизнеса, так и у простых рыбаков, работающих в этих компаниях. А каждый рыбак содержит семью, родителей и обеспечивает их социальное благополучие.
По сути, есть две модели. Либо рыночная, либо планово-административная. Но в таком случае последняя должна учитывать абсолютно все факторы и риски. Боюсь, что в нынешней ситуации и при нынешней системе управления и кадрового обеспечения отрасли эту модель выстроить невозможно.
Безусловно, можно национализировать все ресурсы и отдать их в руки одной государственной компании, и у нас уже имеется положительный советский опыт. Только не стоит забывать, что Минрыбхоз на килограмм произведенной продукции давал рубль дотаций. За счет каких средств это может быть сделано сейчас?
Сегодня мы хотим от государства только одного – поставьте нам глобальную цель, которая сплотит рыбаков. Я уверен, что каждый будет работать для ее достижения. Сейчас же в постановке задач неразбериха. Что лучше – стимулирование экспорта путем двукратного снижениях таможенных пошлин или насыщение внутреннего рынка, прибыльная судовая переработка или убыточная береговая, доступная рыба для населения или получение добавленной стоимости путем глубокой переработки, «исторический принцип» или аукционы, инвестиции в развитие производства или повышение налоговых платежей в бюджет, свободный рынок или планово-административная экономика, – с этими вопросами Росрыболовству необходимо определиться. То, что предлагается сейчас – «квоты под киль» и «сблокированные квоты под переработку»,– это давно забытые коррупциогенные схемы распределения ресурсов, не оправдавшие себя на практике.
Проработки системных решений развития отрасли пока не просматривается. Все крутится вокруг различных подходов передела квот и выкачивания средств у бизнеса. Идеологов появилось много, но позиция у всех одна – иждивенческая.
Ксения ПИСАРЕВА, Fishnews
Август 2015 г.
