– Вячеслав Константинович, как вы лично оцениваете идею приватизации науки?
–Я, пожалуй, скажу очень коротко и необычайно резко – просто безграмотность того управленческого состава, который подготовил эту идею для председателя Правительства, что вылилось потом в распоряжение № 1111. С другой стороны, это говорит о том, что и сам премьер тоже по каким-то причинам не разобрался в существе роли отраслевой науки для рыбохозяйственного комплекса, для выполнения всех поставленных отрасли задач.
А суть задач, целей и принципов работы рыбного хозяйства страны, казалось бы, уже достаточно ясна, ведь все это изложено в целом ряде документов государственного уровня. Я сошлюсь только на некоторые из них: закон «Об исключительной экономической зоне РФ», закон «О континентальном шельфе РФ» и, конечно же, Конвенция ООН по морскому праву, которая обязывает все государства, подписавшие ее, вести промысел на устойчивом уровне.
А что такое устойчивый уровень? Это эффективная эксплуатация ресурсов, и контроль за ней ведет государство, чтобы не разрушать запасы и не обеднять видовое разнообразие Мирового океана. Государство взяло на себя обязательство, что оно является собственником водных биологических ресурсов, оно несет ответственность за их сохранность и рациональное использование. Эту работу выполняют несколько государственных структур, и, пожалуй, самая основная из них – это научно-исследовательские институты системы Росрыболовства.
Таких научных организаций у нас около 20, и главные направления их деятельности – это оценка состояния запасов, определение допустимых объемов изъятия, совершенствование технологий переработки и, что очень важно, защита интересов российской рыбной промышленности на международных совещаниях и комиссиях. Для примера, интересы российского промысла на Северном бассейне ученые отстаивают в смешанной российско-норвежской комиссии по Баренцеву морю, в водах Атлантики – в российско-гренландской комиссии. И нельзя забывать про постоянное участие отраслевых ученых в ИКЕС (Международный совет по исследованию моря), НЕАФК (Комиссия по рыболовству в северо-восточной части Атлантического океана) и ряде других международных организаций.
Научно-исследовательские институты работают именно в том направлении, которое и определило государство – рациональное и устойчивое использование ресурсов. Само развитие рыбного хозяйства России во многом зависит от деятельности этих научно-исследовательских институтов. Достаточно сказать, что Ассоциация «НТО ТИНРО» с ТИНРО-Центром во главе несут ответственность за огромные сырьевые ресурсы на Дальнем Востоке. А ведь еще исключительная экономическая зона России включает в себя Каспийское, Азовское моря, часть Балтийского и Черного морей и огромное арктическое пространство (Северный бассейн и открытые воды Северного Ледовитого океана) – за все эти акватории также несут ответственность научно-исследовательские рыбохозяйственные институты. И вдруг государство собирается передать эти институты в частные руки!
– Какие же последствия могут быть от такой передачи для науки, отрасли и государства в целом?
– Прежде чем говорить о последствиях, хотелось бы понять мотивы таких действий. Что хочет получить государство от такой сделки? Деньги за эти институты? Откровенно говоря, самое ценное, что есть у этих организаций – это «мозги». То есть это опыт и наработанные методики, которые позволяют определять общий допустимый улов, та сложившаяся система контроля за состоянием запасов и т.д. Если те люди из органов власти, которые инициировали этот процесс, рассчитывают получить баснословные деньги за продажу институтов, то они могут быть уверены, что даже от продажи находящейся в ведении науки недвижимости огромной выгоды они не получат. Плохо придется, конечно, самой науке: оставшись без государственного финансирования, она не сможет полноценно работать. Но хуже всего будет самому государству: если наука не сможет обеспечить промысел необходимой информацией, то у нас очень быстро упадет вылов. А если Россия не сможет осваивать ресурсы своей экономзоны, то неизбежно вмешаются международные организации и отберут их у нас. И тогда многие наши известные и уважаемые во всем мире ученые просто уедут работать за рубеж.
Это не какие-то фантазии, это уже исторический опыт. Яркий тому пример – промысловая разведка. Все рыбохозяйственные бассейны: Северный, Дальневосточный, Азово-Черноморский, Западный и даже Каспий находились под контролем отделений промразведки. Она занималась обеспечением флота сырьевой базой в традиционных районах лова, по сути, наводила флот на рыбу и также вела работу по открытию новых перспективных объектов как в терводах, так и в открытой части Мирового океана. Вся эта работа осуществлялась в тесном сотрудничестве с научно-исследовательскими институтами. И вот во времена правления Бориса Ельцина руководство страны вдруг приняло решение приватизировать промразведку. Я в ту пору работал заместителем председателя Госкомитета по рыбному хозяйству. Все руководство комитета, многие рыбаки были против этого. Однако руководство страны железно стояло на своем решении, и приватизация случилась.
И где сейчас промысловая разведка? Флот распродан, кадры разбежались, и сырьевая база толком не осваивается. Кто-то может возразить, что добыча все равно продолжается, однако объемы стали несопоставимыми. В той же российской исключительной экономзоне, согласно оценкам ученых, можно добывать не менее 6 млн. тонн в год. Сейчас же средний годовой вылов почти на 2 млн. тонн меньше. Кто-то также может возразить, что добывать некоторые объекты экономически невыгодно. Это не совсем правда, потому что невыгодным это становится только из-за того, что промразведкой (поиском и освоением новых районов) занимаются сами рыбаки. А это, конечно, повышает их материальные расходы, и начинаются разговоры о том, что ловить те или иные объекты невыгодно.
Государственная программа развития рыбохозяйственного комплекса предусматривает увеличение вылова российскими рыбаками до 6 млн. тонн. Но это просто невозможно без полноценной работы отраслевых научно-исследовательских институтов. Без них добыча ВБР попросту скатится до 2 млн. тонн. Неужели в этом и заключаются планы государства по развитию рыбной промышленности? Нет, это, как говорится, гвоздь в крышку гроба развития рыбного хозяйства страны. Поэтому неудивительно, что все промышленники поднялись на защиту науки. Хотя, казалось бы, они должны быть заинтересованы в приватизации науки и переводе ее в зависимость от средств бизнес-структур, поскольку тогда будут только такие прогнозы, которые им выгодны. Но нет, промышленность прекрасно осознает как губительность таких мер, так и свою ответственность перед всей отраслью. А вот чувствуют ли эту ответственность люди в Правительстве, которые предлагают такие проекты? Видимо нет. С какой-то тревожной регулярностью Правительство, депутаты принимают распоряжения, приказы, которые спустя год-два приходится разворачивать обратно. Это касается множества сфер рыбного хозяйства: от прибрежного рыболовства до аквакультуры. Разве выбрасывать за борт «научные» уловы придумали промысловики или отраслевые институты? Нет, это решение родилось в паркетных московских кабинетах. Сейчас опять считают, что эту норму надо отменять. Такое происходит регулярно. Как гласит старая поговорка, «сначала создадим себе трудности, потом их преодолеем и будем требовать за это медаль». Идея приватизации науки — контрпродуктивна, она может запросто вызвать развал всей отрасли.
– Вы много лет посвятили рыбохозяйственной науке страны, поэтому прекрасно осознаете и ее задачи, и проблемы. На ваш взгляд, назрела ли необходимость в реформировании финансирования науки?
– Во времена работы в ПИНРО и международных организациях я постоянно занимался открытием новых районов и объектов промысла, а также совершенствованием системы прогнозирования и управления запасами биоресурсов. И конечно, могу подтвердить, что научные исследования и получение достоверных результатов – это хотя и затратный механизм, но окупаемый. И также могу с уверенностью сказать, что в последние годы наука явно недофинансируется.
Приведу пример. Один из наших наиболее известных ученых-управленцев профессор Лев Бочаров приводил эти данные на III Всероссийском съезде рыбаков. О том, что вместо необходимых 6-7 млрд. рублей наука получает от силы 3-3,5 млрд. рублей. С этой точки зрения, считаю, финансирование науки должно быть изменено. Во-вторых, если нельзя распоряжаться «научными» уловами, то государство должно компенсировать эти потери, и тем более расходы на уничтожение ВБР. Кроме того, государство должно обеспечить науку современным рыбопромысловым флотом, – этого просто требует и время, и цели. Сейчас наука каждый год списывает свои суда, потому что они катастрофически устаревают. Научно-исследовательский флот отстает от мирового уровня на два-три порядка.
Второй пример. Полярный научно-исследовательский институт морского рыбного хозяйства и океанографии имени Книповича (ПИНРО). Флот наш состоит всего из трех кораблей, что весьма скромно по сравнению с флотилией Бергенского института (Норвегия), с которым мы сотрудничаем и ведем совместные исследования сырьевой базы. У них современнейший флот, и сам институт очень мощный, технологически оснащенный, при всем этом он практически на 100% обеспечивается государством. Отдельной строкой в бюджете Норвегии проходит финансирование рыбохозяйственной науки и, в частности, Бергенского института моря. На него выделяется в 5 раз больше, чем на ПИНРО.
– В августовском поручении главы государства Правительству предлагалось проработать вопрос о возможности увеличения финансирования науки за счет отмены возврата налога на добавленную стоимость организациям-экспортерам водных биоресурсов с низкой степенью переработки. Как вы считаете, справедливы ли подобные меры?
– Мне доводилось слышать в кругу должностных лиц в Правительстве такие фразы: а пусть промышленники и финансируют науку, коли она им нужна. Но постойте, рыбаки платят все налоги за пользование ресурсом, налоги на прибыль, торговые пошлины и т. д. Куда эти деньги уходят? Разве не из них, равно как и из других налогов трудящихся, должно складываться финансирование столь нужной стране отраслевой науки?
Идея отмены возврата НДС на продукцию с низкой степенью переработки кажется непродуманной и непросчитанной. Представим на минуту, что такую норму ввели. К чему она приведет? К валовому привнесению продукции на внутренний рынок? А кому она на внутреннем рынке нужна? Минтай просто не востребован в России, а такие ценные биоресурсы, как крабы, тоже доступны не всем, с учетом невысокой платежеспособности населения. Такие меры – это просто суррогат из необдуманных идей. Почему рыбаки должны искать средства на науку в собственном кармане? Я повторюсь: они и так платят все налоги. Государство должно рачительно эти средства расходовать, продолжать вкладывать их туда, где для страны будет отдача. А уж от рыбохозяйственной науки Россия получает максимально высокую отдачу!
– Возвращаясь к вопросу приватизации науки, хотелось бы отметить, что Росрыболовство разделяет позицию ученых и рыбаков. На ваш взгляд, это может обезопасить институты в будущем?
– Мне непонятен еще один важный фактор: роль руководителя Федерального агентства по рыболовству Андрея Крайнего и министра сельского хозяйства Николая Федорова в этом вопросе. Если Андрей Крайний выступает против приватизации науки, то, значит, правительственный аппарат не имеет опоры на те структуры, которые могут дать квалифицированное мнение. Кроме того, разве с научным сообществом обсуждалась эта идея? Нет. С рыбопромышленниками этот вопрос обсуждался? Тоже нет.
Руководство страны должно быть с рыбаками в постоянном контакте, все решения должны приниматься сообща, а не так, как это делается сейчас. Практика, при которой оформление протоколов рабочих встреч и совещаний происходит без учета предложений рыбопромышленников, отражается на качестве управленческих решений и на реальной экономике. Более того, качество исполнения решений тоже оставляет желать лучшего в таких случаях.
Если я не ошибаюсь, в 2008 году уже были попытки приватизировать отраслевые институты. Тогда их удалось отстоять. Сейчас вновь Правительство выпускает решения, а весь рыбохозяйственный комплекс яростно возражает, указывая на их губительность. Чем руководствуется Правительство в вопросе приватизации науки? Неужели сиюминутной выгодой от продажи зданий или флота?
Константин ОСИПОВ, Fishnews
Сентябрь 2013 г.
