– По традиции в конце года уже можно говорить о важных событиях, проектах, достижениях, которыми отметился 2015 год для ПБТФ. Расскажите сначала о них, Сергей Мстиславович.
– О наших основных проектах этого года Fishnews уже писал. ПБТФ ввела в эксплуатацию две новые шхуны, они успешно работают с мая, к концу декабря, думаю, выберут квоты и отправятся на перестой. Эти суда добывают креветку и краба. Были некоторые нюансы технического характера (пароходы ведь со вторичного рынка), но наши расчеты оправдываются: виден положительный результат. Уверен, в будущем году «Рысь» и «Леопард» покажут себя еще лучше.
На недавнем заседании президиума Госсовета поднималась тема развития аквакультуры, мы ею занимаемся давно. Сейчас заканчиваем расчет постройки нового цеха для переработки гребешка, морского ежа, ламинарии и трепанга. На будущий год компания готовит новую программу совместно с ТИНРО-Центром – научные исследования по нашим прибрежным участкам для аквакультуры. Ученые должны оценить, в правильном ли направлении мы идем, подсказать, что еще можно разводить помимо традиционных видов. Может быть, специалисты посоветуют, как лучше выращивать гидробионтов, чтобы добиться лучших результатов.
– Ваша рыбопереработка нуждается в модернизации?
– На заседании президиума Госсовета говорили о выделении дополнительных квот предприятиям, строящим современные перерабатывающие заводы. У нас уже два года назад было готово техзадание по постройке холодильного комплекса и берегового рыбозавода, сейчас дорабатываем этот документ. Планируем построить холодильник вместимостью порядка 6-8 тыс. тонн, но эта тема пока плавающая – то затихает, то опять поднимается.
– По каким причинам?
– Чисто по финансовым. Хотелось бы, конечно, чтобы одновременно появились и холодильник, и перерабатывающий комплекс, но так не бывает. Нам ведь также пароходы нужно ремонтировать и строить – как минимум необходимо еще одно судно для стабильной работы.
Сейчас проблема «возрастных» судов известна всем, и ПБТФ не исключение – у нас есть пароход «Коканд», которому уже под 30 лет. Недавно он прошел очередное освидетельствование Морского регистра судоходства и может работать еще 5 лет, но мы понимаем, что потом все равно понадобится еще один крупнотоннажный траулер для промысла в Охотском и Беринговом морях, да и в любой части океана. Это судно должно будет добывать рыбу, обрабатывать уловы и выпускать продукцию с высокой добавленной стоимостью, пользующуюся спросом в первую очередь на российском рынке.
ПБТФ готовит расширенное техническое задание, мы попытаемся построить судно на отечественной верфи. Хотя прекрасно понимаем, что цена будет на порядок выше зарубежной.
– По-вашему, российские заводы готовы к строительству флота?
– Пока уверенности нет. Я прекрасно понимаю, что сегодня у нас рыбацкое судостроение, скажем так, находится на самом низком уровне, потому что нет ни специалистов, ни технологий. И самое главное – нет верфей, которые приступили бы непосредственно к постройке судов для рыбопромышленников. Это проблема отрасли в целом, все о ней прекрасно знают.
– Сколько сейчас человек работает в ПБТФ и сколько рыбы они добывают?
– На сегодня у нас штатная численность 1935 человек. Это полное количество работников предприятия – с берегом, морем, подразделениями. В зависимости от сезона количество сотрудников может изменяться: летом немного меньше, зимой – больше.
В этом году мы поймали 25 тыс. тонн сельди и около 100 тыс. тонн минтая в Охотском и Беринговом морях. Также наши суда облавливают краба, гребенчатую и северную креветку в подзоне Приморье. Это объекты «вспомогательные», но, тем не менее, они валютоемкие и тоже приносят ощутимый вклад в общую «копилку». Из «неодуемых» осваиваем кальмар в Беринговом море, в следующем году собираемся начать промысел сайры.
– Расскажите подробнее про сайровый промысел, у компании ведь были планы по развитию этого направления.
– Да, завершилось строительство сайролова, он прошел ходовые испытания. Но мы столкнулись с чисто документальной проблемой: приемка еще не прошла, потому что в Китае рыболовный флот строят без надзора Российского морского регистра судоходства. Недавно ПБТФ получила документы регистра и сейчас прописывает судно под российский флаг.
В этом году компания планировала закладку еще двух пароходов (в общем мы хотели серию из пяти судов). Но дело немного затянулось, и план был выполнен только на 50%. Тем не менее в нашей собственности находится проектная и построечная документация, и, если где-то будут более приемлемые условия, мы можем построить сайроловы в другом месте, в том числе на российских верфях. То есть положительный опыт все равно получен.
– Уловы ПБТФ в основном продаются в России или за рубеж?
– Традиционно около 30-35% продукции ПБТФ уходит на российский рынок, остальное – на иностранный. Если взять селедку, то практически весь годовой улов будет продан в России – порядка 20 тыс. тонн тихоокеанской сельди. Санкции, которые ограничили ввоз норвежской сельди, конечно, сыграли нам на руку: стала востребована дальневосточная селедка.
– На заседании президиума Госсовета говорили о мерах по ужесточению налогового регулирования для компаний, экспортирующих продукцию.
– Это сложный вопрос. Проводилось исследование, согласно которому российский рынок сможет освоить лишь до 40% рыбы, добываемой на Дальнем Востоке. То есть нужно учитывать емкость рынка по части основных объектов. Взять тех же лососей в удачный год – рынок тяжело «переваривал» такие объемы, особенно на пике путины. Аналогичная ситуация с минтаем: когда начинается промысел, на берег приходит 10 тыс. тонн и рынок уже насыщается. Так же обстоят дела с сельдью. Мы готовы работать и на российский рынок, лишь бы цены были приемлемые и всю продукцию купили.
– Насколько активно Преображенская база тралового флота занимается марикультурой?
– Марикультура – это довольно сложное направление, результаты каждый год разные. В 2015 году мы заморозили 200 тонн ламинарии и выпустили новый вид продукции – «Морская капуста с овощами», порядка 100 тыс. банок. ПБТФ делает качественные консервы из собственных водорослей. Сейчас на рынке в целом переработчики в основном закупают одногодовую ламинарию, но мы понимаем, что из однолетки продукт совсем не того качества.
– На Восточном экономическом форуме было заключено соглашение о стратегическом сотрудничестве между ПБТФ и Сбербанком. Какое взаимодействие предполагается в рамках документа?
– Мы приняли участие в первом аукционе на площадке «Сбербанк-АСТ» в Сахалинской области, в частности, продавали креветку и минтай. Немного подвела логистика: возникли проблемы с доставкой продукции в регионы. Сейчас мероприятия корректируются с учетом первого опыта, будем работать дальше.
Но соглашение нас не обязывает торговать именно на «АСТ», если будут другие интересные предложения, рассмотрим и их. Никто же не будет работать себе в минус, все-таки у ПБТФ работников до 2 тысяч, плюс на компании держится целый поселок. Чем больше мы заработаем, тем больше потратим на социальные нужды.
– Какие это расходы?
– Мы тратим на социальные программы примерно 30 млн. рублей в год. Это поддержка наших ветеранов, которые уже не работают на предприятии, оказание им материальной помощи, выделение определенных средств, рыбной продукции. Это и участие во всех поселковых мероприятиях. Социальная работа идет из года в год по очень многим направлениям, мы не собираемся ее сворачивать.
– В конце августа департамент рыбного хозяйства Приморья поднимал вопрос о включении территории Лазовского района, где располагается ПБТФ и ее береговой комбинат, в зону свободного порта. Что вы связываете с вхождением в зону порто-франко?
– Мы видим те же преимущества, что и все, – льготы. Для ПБТФ это будет особой помощью, потому что компания развивается, приобретает пароходы, пускай и на вторичном рынке. Мы построили того же «Генерала Трошева» и продолжаем строить новые суда. Льготы дадут нам возможность плотнее заниматься этими вопросами.
– С «незаходным» траулером «Генерал Трошев» проблема так и не решена?
– Нет. Декларировали, что к 1 января 2016 года будет принят закон о таможенной «амнистии», но пока так все и затихло. Кому это выгодно, непонятно.
Но «Трошев» сейчас на промысле, недавно начал работать после перестоя. Правда, мы потеряли из-за этого время: завозили людей, а погода была штормовая, пришлось подождать четверо суток. Вот в такие потери и выливается невозможность заходить в российские порты.
Раньше пароходы ПБТФ после ремонта шли в Находку, принимали экипаж, снабжение, и через сутки суда уже отправлялись на промысел. И берег, соответственно, получал дополнительный заработок. Но теперь получается – «бей своих, чтобы чужие боялись».
– На вашем предприятии, насколько мы знаем, большое внимание уделяется кадровой проблеме, многое делается для привлечения молодежи…
– У нас есть учебно-курсовой комбинат, куда мы приглашаем ребят из 10-11 классов. Это заведение работает уже лет 35, в ноябре начался новый сезон. Раньше, конечно, детей было побольше, мы всегда там готовили мотористов, матросов – рядовой состав. Был период, когда совсем не хотели идти, сейчас опять начинают проявлять интерес, может быть, потому, что в мире ситуация изменилась.
В прошлом году мы выпустили группу мотористов – человек пять, двое из которых остались работать в ПБТФ. В основном дети, конечно, рвутся в город. Но мы работаем над этой проблемой, ездим по стране, приглашаем молодежь, поддерживаем связь с нашими учебными заведениями, зовем ребят на практику. Сегодня у меня на судах работают порядка 25 курсантов – будущие мотористы, матросы, судоводители не только из Приморского края, но и из Хабаровска, Амурской области. Так что привлекаем, чем можем.
– У вас есть идеи, как на федеральном уровне решать вопрос нехватки кадров?
– Все хорошее – это забытое старое. При Советском Союзе система образования, как бы ее ни ругали сейчас, была самой лучшей в мире, но ее разрушили в 90-е. Я всегда привожу в пример Находку, откуда я родом. Когда я получал образование в Дальневосточном мореходном училище, был полный набор – 2 тыс. человек плюс заочники. 6 лет назад я заезжал в ДМУ – у них с очниками и заочниками было всего 500 человек!
Также в Находке действовало около пяти средних профтехучилищ морской направленности, которые выпускали мотористов, электриков, матросов, токарей, газосварщиков. Сегодня система разрушена, этого нет.
Кроме того, ДМУ выпускало офицеров запаса, их не призывали в армию. Сейчас сократили перечень учебных заведений с военной кафедрой, естественно, интерес у молодежи пропал.
Нет сейчас и обязательной отработки по специальности. Я пришел в ПБТФ именно по распределению – должен был обязательно 3 года отработать. За это время многое в жизни происходит, кто-то из моих однокашников уехал, но все равно многие остались, обзавелись семьями, работают. А сейчас выпускник выходит из вуза, где и учится-то только чтобы получить диплом, не важно, по какой специальности.
Кроме того, имеет место низкий уровень подготовки преподавателей, материально-техническая база учебных заведений не совсем соответствует оборудованию, которое сейчас находится на судах. Выпускники после окончания учебы не имеют большого желания идти работать по специальности. Надо системно искать новые решения, здесь нужен государственный подход. А пока кадровые вопросы есть – и очень сложные.
Наталья СЫЧЕВА, Алексей СЕРЕДА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»
Декабрь 2015 г.
