– У рыбохозяйственных объединений сейчас «горячая пора». Все ближе время, когда промысловые квоты будут перераспределять на новый период. Сергей Александрович, как бы вы прокомментировали процесс подготовки правил регулирования в отрасли? В чем, по вашему мнению, проблема тех проектов законодательных изменений, которые предлагают ведомства?
– Проблема, по-моему, самая очевидная. Все эти проекты не принимают и не поддерживают рыбаки. Чиновники Росрыболовства, Минсельхоза, Минвостокразвития, ФАС и других ведомств постоянно придумывают всевозможные новации, но рыбопромышленники-то видят и понимают, к чему может привести воплощение этих «идей».
Прошло заседание президиума Государственного совета. К сожалению, решения приняты не в пользу рыбаков. Почему-то нас не услышали или не захотели слушать, не дали даже слово сказать, а я уверен, сказать было и кому, и что. Чиновники решили по-своему: будет так. Но как все сложится на самом деле, никто сказать не может. От этого, наверное, и проблемы, что нет взаимного диалога, позволяющего выработать новые, устраивающие всех, правила. Способы регулирования, которые, с одной стороны, были бы приемлемы для всех, с другой – работали бы на повышение эффективности в отрасли – обеспечивали рост вылова водных биоресурсов, выпуска рыбопродукции.
К примеру, предприятия ассоциации никогда не поддерживали 20% «квот господдержки». Тем не менее они приняты. Но по каким принципам эти лимиты будут формироваться, до сих пор непонятно. Нам заявляют, что идет выработка механизма распределения этих ресурсов, однако о результатах говорить пока рано. Все в напряжении: что же будет? Не только у рыбаков, но и у разных ведомств позиции разные. Представлен сводный план потребности во флоте. Полагаем, что при его формировании учтены заявки от рыбопромышленных предприятий. Вроде бы заявились все, судов много должны построить. Но подали-то обращения почему? Складывается ощущение, что по принципу: главное – войти в список, а там будь что будет. Это если говорить о «квотах господдержки».
Немало вопросов и по будущему прибрежного рыболовства. Нет общего видения: какой быть «прибрежке» – ни у федеральных чиновников, ни у регионов, ни у бизнеса. Все тянут в разные стороны. То ли принять «поправочный коэффициент» 1,2 при расчете квот и «единое промысловое пространство», то ли оставить существующие правила. Заседание президиума Госсовета не дало ответов на эти вопросы. Ранее было принято решение, что регионы сами могут определять, в каких районах промысла и для каких объектов допускается переработка на судах, а где должна быть доставка сырья на берег. На наш взгляд, в этом направлении и нужно двигаться, расширять участие субъектов Федерации в регулировании «прибрежки». Но для этого необходима нормативная база, должны быть полномочия. В поручениях по итогам президиума Госсовета об этом ничего не сказано.
Предложено повысить порог для освоения промысловых квот с 50% до 70% за два года подряд. Я так понимаю, все уже махнули на это рукой – пусть будет. Хотя по большому счету такая норма – тоже своего рода административный барьер. Какой рыбак будет заинтересован в том, чтобы не осваивать предоставленные объемы?
Но самое неприятное, что рыбопромышленные предприятия хотят лишить прежних достижений. Возможности пользоваться единым сельскохозяйственным налогом, постепенного снижения платности биоресурсов, к которому шло правительство. И ладно бы, если бы так и сказали: критическая ситуация, нужны деньги, надо наполнять бюджет, давайте на год-два внесем изменения в налоговую систему. Нет, говорят, что хотят таким образом добиться роста «эффективности» отрасли. При этом предлагается не только ограничить возможность уплаты 15% ставки сбора за ВБР и применения режима ЕСХН, но и платить 150%, а то и 200% ставок при продаже продукции на экспорт.
Поэтому, как будут работать рыбаки после 2018 года, пока никто сказать не может. Вот это и пугает. Время подходит, а у нас одни предположения из области фантастики.
– Часто, к сожалению, приходится слышать, что бизнес-сообщество только сопротивляется изменениям, которые приведут к общему подъему отрасли и развитию экономики, и ничего не предлагает. На ваш взгляд, есть ли определенная инерционность? Или это однобокая позиция?
– Сразу возникает вопрос: а зачем нужны такие кардинальные изменения? Ведь на сегодняшний день, насколько я понимаю, никто не сказал, что в рыбной отрасли все плохо. Только за последние 10 лет выросли вылов, капитализация рыбохозяйственных предприятий, модернизируются суда, строятся новые заводы, в том числе рыборазводные; увеличиваются поставки продукции из водных биоресурсов на внутренний рынок. Зачем кардинально менять то, что и так хорошо работает? А кто-то просчитывал последствия тех изменений, которые предлагаются рыбакам? Я так понимаю: если ожидания не оправдаются и возникнут определенные проблемы, в госорганах ответственности никто не понесет. Расплачиваться за просчеты чиновников будут только рыбаки, те, кто связан с рыбацким делом.
Вернемся к 20% «квот господдержки». Мы говорили, что для развития российского судостроения можно и нужно использовать другие инструменты – дать судостроительным предприятиям налоговые преференции, в первую очередь обнулить ставку НДС и таможенные пошлины при ввозе из-за рубежа комплектующих, аналоги которых не производятся в России. «Нет, – говорят чиновники, – будут «квоты господдержки», только вы предложите, как их распределять». Получается интересная ситуация: если начнем выдвигать свои предложения, то выходит, что мы согласились с введением нового вида квот, а если мы не примем участие в обсуждении, скажут: вы же отказались принимать участие, берите – что дают.
Вот и выходит: чиновники напридумывали, а мы должны доказывать ненужность, ущербность их идей. На самом деле, мне кажется, не нужно ничего ломать – просто надо ставить задачу более конкретно. Согласитесь, что по большому счету рыбаку все равно, куда отправлять свою продукцию, на экспорт или на внутренний рынок, главное, чтобы за нее вовремя заплатили. Но если все холодильники Дальнего Востока будут забиты мороженым минтаем, лососем, сельдью, а рыбака будут обвинять в том, что он отгружает продукцию на экспорт, и наказывать его увеличением ставки сбора до 200%, полагаю, никто не сможет понять и хоть как-то оправдать такие действия государства. Но на сегодняшний день именно это и предлагается. Со стороны государства – гарантий никаких, а со стороны рыбака – совершенно определенные обязательства.
– А вам не кажется, что глобальных, серьезных с точки зрения экономического и социального влияния изменений предлагается слишком много? Не лучше бы было начать с одной сферы, тщательно проработать последствия?
– Вот об этом я и говорю. Столько всего предлагается, а потом говорят, что рыбаки неактивны и неконструктивны. Да мы не успеваем отбиваться и обосновывать ненужность этих инициатив чиновников! В одном из ответов я задавал простой вопрос: что вы хотите получить от морского промысла? В пояснительной записке к проекту поправок в Налоговый кодекс указано, что в структуре экспорта мороженая рыба занимает более 86%, а филе – только 6%. Такое же примерно соотношение сложилось и на внутреннем рынке. Цель государства вроде бы понятна – чтобы в структуре экспорта и, возможно, на внутреннем рынке увеличилась доля продукции с высокой степенью переработки (например филе). Однако предлагаемый вариант влияния на структуру выпуска рыбной продукции, с нашей точки зрения, не совсем корректен.
Возьмем, к примеру, промысел минтая. Как показывает статистика, порядка 70-80% всей продукции из водных биоресурсов производится на судах, и здесь необходимо четко понимать, что в морских условиях возможен выпуск практически только рыбы мороженой (разделанной или неразделанной) и филе. Это подтверждается многолетней практикой промысла и назначением судов. Ничего другого пока никто в мире не придумал. Таким образом, получается, что рыбак одномоментно должен изменить структуру выпускаемой продукции в пользу филе. Иначе, выпуская рыбу мороженую, он потеряет возможность применения 15% ставки сбора. Это коснется практически всех рыбохозяйственных предприятий, потому что невозможно так быстро изменить сложившийся в мире баланс реализуемой рыбной продукции.
То же самое ожидает и береговые предприятия, которые занимаются, к примеру, промыслом тихоокеанского лосося. Во время массового хода рыбы производится в основном лосось мороженый, т.е. опять «продукция первичной переработки», и опять невозможность платить 15% ставки сбора. Хотя мороженая рыба поставляется в западные регионы страны, где осуществляется более глубокая ее переработка.
Объем налоговых поступлений в бюджет за счет увеличения ставок сбора до 100% увеличится в 5-6 раз. Но ведь на эти же объемы возрастут издержки рыбаков – как отмечено в финансово-экономическом обосновании к законопроекту, до 18%. И это отразится на стоимости для потребителя.
Кроме того, перед рыбаками встанет еще один вопрос: сохранять ли объемы выпускаемой продукции, учитывая предполагаемое снижение рентабельности? Не снизится ли в итоге вылов?
На наш взгляд, было бы правильно, чтобы государство в лице Минсельхоза или Росрыболовства определило для рыбаков: сколько и какой конкретно продукции необходимо поставить в РФ. А сегодня получается как в одной известной сказке: «Привези рыбопродукцию туда – не знаю куда. Привези то – не знаю что, но с «высокой добавленной стоимостью».
Так и хочется сказать: «Уважаемые господа чиновники, поймите, что на Дальнем Востоке, где осваивается до 80% общероссийского вылова, а население составляет чуть больше 4%, не нужна «массовая» глубокая переработка. Такую продукцию целесообразней производить и реализовывать непосредственно в густонаселенных районах страны. Тем более что стоимость электроэнергии, топлива, рабочей силы и других составляющих там во много раз меньше, чем на Дальнем Востоке. Примерно в таком же положении находятся и Северный, и Западный, и другие рыбохозяйственные бассейны.
Не хочется никого обижать, но, может быть, пора отказываться от управления так называемых «эффективных менеджеров» и ставить на их место людей, которые способны масштабно, профессионально мыслить?
Недавно по радио слышал, как молочники, сельскохозяйственники возмущались ситуацией с электронным оформлением ветеринарных сопроводительных документов. И это только один пример. Все говорят о том, что неэффективно действует Правительство. Давайте четко определим конечные цели и не будем ломать то, что уже работает?
– Вот вы упомянули вопросы с ветсертификацией. АСРКС работает над устранением избыточных административных барьеров – в сфере ветеринарного, пограничного контроля и т.д. Какие проблемы сейчас стоят наиболее остро? Есть ли улучшения?
– Вроде бы принято решение, что ветеринарный надзор должен осуществляться исключительно в районах добычи водных биоресурсов. Об этом говорится в поручениях президента по итогам заседания президиума Госсовета. Однако опять начинаются вопросы: непонятно, кто будет заниматься мониторингом, каким документом должны быть предусмотрены безопасные районы промысла и другие.
Страсти вокруг взаимоотношений с Россельхознадзором, с ветеринарами вроде немножко поутихли. А с пограничниками как стояли вопросы, так и стоят. Росрыболовство и Погранслужба ФСБ создали в прошлом году совместную рабочую группу, но проблемы остаются, их решение затягивается. Контрольные пункты (точки), прохождение через Первый Курильский пролив судов с «закрытой» границей – обещали решить эти вопросы, и что? Кивают на закон, но менять его никто не хочет. Теперь вот еще появились проблемы со спутниковой системой «Аргос».
– То есть вопросов много в самых разных сферах. Что ж, ничего не остается, кроме как добиваться их решения.
От тем федеральных перейдем к дальневосточной специфике. Не за горами лососевая путина. В прошлом году промысел горбуши, мягко говоря, не порадовал Сахалинскую область. О результатах и причинах уже говорили и писали немало. Какие уроки, по вашему мнению, преподнесла путина-2015?
– Трудно сказать: ожидали, конечно, «большую» рыбу, но южная часть Сахалина и Итуруп остались без горбуши. Север Сахалина сработал достаточно хорошо: взяли больше, чем прогнозировалось. Что касается кеты, то ее подходы обрадовали: в путину 2015 года вылов этого вида лососей превысил 40 тыс. тонн. Наука начала осторожнее подходить к прогнозам на путину, и на 2016 год обозначен тот минимум лосося, который может прийти на Восточный Сахалин – основной район вылова Сахалинской области – и в другие промрайоны. Хотя специалисты отмечают, что есть определенный резерв: если рыбы подойдет больше, чем предполагалось, рекомендованные к освоению объемы будут увеличены. А рыбак, как водится, ждет уловов, готовится к путине, но от него тоже требуется быть более осторожным в своих ожиданиях.
– О предпринимательских рисках нельзя забывать.
– Да, участились «проловные» годы. На Камчатке, например, в позапрошлом году не пришла, как того ожидалось, рыба. В Японии в путину-2015 прогнозы не оправдались. Второй год подряд Итуруп остается без горбуши. Впрочем, и по данным науки, сейчас наблюдается общий тренд на снижение объемов добычи лососевых на Дальнем Востоке. Думаю, потепление также накладывает отпечаток на состояние рыбных ресурсов. В прошлом году все отохоморское побережье Сахалина было забито отдыхающими – вода была достаточно теплой для этого района. Раньше такое и представить было сложно. Наверное, это тоже влияние оказывает.
Что касается вопросов регулирования лососевого промысла текущего года, то здесь есть тревожные сигналы. 11 марта в Южно-Сахалинске прошли парламентские слушания на тему «О комплексе мер по сохранению и восстановлению лососевых ресурсов Сахалина и Курил». Так вот, на этих слушаниях общественная организация «Экологическая вахта Сахалина» (кстати, признанная Минюстом иностранным агентом) при поддержке некоторых рыбопромышленников выдвинула, с нашей точки зрения, совершенно неприемлемые, если не сказать псевдонаучные, предложения по сокращению, к примеру, длины ставных неводов до 1 км по всему Сахалину, запрету на строительство ЛРЗ, предложила некоторые другие совершенно ненужные ограничения.
Думаю, все прекрасно помнят, что аналогичная ситуация с подходами лосося к берегам Сахалина была в конце 90-х годов. Тем не менее выработанные наукой и администрацией нормы позволили увеличить объемы добычи до 200 тыс. тонн и более. Полагаем, что отраслевая наука должна самостоятельно обосновывать и определять меры регулирования лососевого промысла, в том числе возможность (по необходимости) установки рыбоучетных заграждений (РУЗ), определения длины ставных неводов, допуска рыбаков к промыслу кеты и т.д. Тем более что все эти предлагаемые ограничения, которые почему-то вынесли на парламентские слушания (не знаю почему, может быть, для пиара), являются инструментом оперативного регулирования промысла и могут быть реализованы на уровне Комиссии по регулированию добычи анадромных видов рыб и действующих правил рыболовства. Кроме того, избыточные ограничения будут только на руку браконьерам.
– Одна из бед рыбных регионов – браконьерство. Приморье по лососевым ресурсам гораздо скромнее Сахалина, однако и там проблема незаконного промысла красной рыбы актуальна. На краевом рыбохозяйственном совете в декабре обсуждали: как бороться? Разные предлагались меры – экологическое просвещение, более суровые штрафы. А как на ваш взгляд? Что могло бы помочь в борьбе с браконьерами?
– Считаю, сегодня исчезла грань между «можно» и «нельзя». Творится беспредел, и никто, по сути, не несет за это ответственности. К сожалению, и с этим, наверное, согласятся многие, государственные структуры сегодня не справляются со своими прямыми обязанностями по охране водных биоресурсов. Как бы ни отчитывались органы рыбоохраны, браконьерство растет, крепчает, наглеет и организуется. Кто сегодня точно назовет, какую долю составляет браконьерский рынок? Полагаем, если бы не центральное телевидение, показавшее ту реальную ситуацию, которая сложилась на реках Сахалина, население страны, да и области, так и верило бы, что с охраной ВБР у нас все нормально.
С одной стороны, нужно доносить до людей, что заниматься незаконным промыслом недопустимо, с другой – необходимо усиливать охрану водных биоресурсов. А самое главное – добиться, чтобы рыбак мог влиять на процесс охраны водных биоресурсов.
3 марта на собрании ассоциации, 11 марта на парламентских слушаниях мы поднимали вопрос о браконьерстве. Решение единогласное: надо охранять реки – место, где лосось особенно беззащитен. А получается, что эти водные объекты у нас «ничьи».
Полагаем, именно рыбак может и должен сохранять рыбное богатство Сахалина. Мы понимаем, что передача прямых охранных функций пользователям участков, к сожалению, невозможна. Но если в границы РПУ будут входить не только морские акватории, но и впадающие нерестовые реки, рыбаки смогут защищать водные объекты. Информировать компетентные органы о присутствии на реках третьих лиц.
К примеру, почему на реках Фирсовка, Береговая, Пугачевка и других всегда хорошее заполнение нерестилищ, есть рыба? Потому что на них сформированы участки, которые охраняются пользователем. А почему реки Ай, Дудинка, Кирпичка, находящиеся в том же административном районе, «пустые»? Потому что там не сформированы РПУ, нет охраны, потому что там с самого начала промысла идет жесточайшее изъятие рыбы: «кошки», тройники, сетки, а то и ковши бульдозера «добывают» наше островное богатство. В прошлую путину РК им. Котовского на реке Кирпичка попытался остановить подобную вакханалию, но получил «превышение полномочий».
Убеждены, – и это подтвердили другие выступающие на парламентских слушаниях рыбопромышленники, – речные участки должны передаваться на бесконкурсной основе. Государство должно понять, что иногда можно и даже нужно отказаться от конкурсов и аукционов – чтобы не допустить анархию и «войну» рыбаков. Если наше предложение поддержать, за пользователем морского РПУ автоматически будут закреплены реки. Это будет самая действенная мера, которая, кстати, не потребует дополнительных средств ни из федерального, ни из регионального бюджета. По принципу: хочешь большой рыбы – обеспечь и сохрани заполненные нерестилища. Не обеспечил – остался без рыбы и больше не кричи, что надо укорачивать невода и что-то запрещать. Этот принцип мы предложили поддержать областным депутатам. Это, во-первых.
Во-вторых, предложили установить в Сахалинской области «особый режим» допуска населения к водным объектам на период нереста тихоокеанского лосося. При этом любительский лов красной рыбы должен быть разрешен только на отведенных для этих целей участках, с запретом изъятия лосося из нерестовых рек Сахалинской области, – это одна из мер защиты. Раньше в колокола не звонили, когда рыба на нерест шла.
Браконьерство сегодня – это теневой креативный рыбохозяйственный комплекс. В борьбе с ним – вот где надо принимать решительные меры!
Маргарита КРЮЧКОВА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»
Апрель 2016 г.
