О том, как над задачей охраны водных биоресурсов работают в Хабаровском крае и какие сопутствующие аспекты при этом выходят на первый план, Fishnews рассказал руководитель Амурского теруправления Росрыболовства Сергей Михеев.
– Сергей Владимирович, Хабаровский край сегодня показывает высокую статистику по выловам, наука также подтверждает, что ресурсы Амура достаточно стабильны. Но очевидно, что все это – лишь дополнительный повод для усиления работы по сохранению такого положения дел. Как вы можете охарактеризовать текущую ситуацию с браконьерством на Амуре, с кем инспекторам рыбоохраны главным образом приходится работать?
– Дальний Восток – это рыбный регион, и Хабаровский край не является исключением, но наша уникальность заключается в том, что активный рыбный промысел в крае ведется не только в море, но и на Амуре.
Естественно, что при работе на воде инспекторы рыбоохраны Росрыболовства сталкиваются с различного рода правонарушениями, которые отличаются не только по характеру и размерам причиняемого ущерба, но и по социальной подоплеке. Мы делим их на три специфичные группы.
К первой можно отнести так называемое бытовое браконьерство. Это нарушения, которые отдельно взятый человек совершает либо по незнанию, либо потому что действительно нуждается в пропитании. Они не наносят государству такого урона, как другие виды браконьерства, тем не менее с точки зрения закона тоже являются правонарушениями.
Вторая группа – это браконьерство, которое совершается в ходе промышленного, прибрежного рыболовства, спортивно-любительского или традиционного, т.е. в рамках прописанных законом способов добычи ВБР. В этом случае у человека могут быть документы на ведение законного промысла, но под них осуществляется какая-то незаконная деятельность.
И, наконец, третья группа – это организованные, хорошо подготовленные преступные группы, которые целенаправленно занимаются нелегальным, запрещенным промыслом в больших масштабах. Конечно, первыми двумя группами нарушений нельзя пренебрегать, но деятельность ОПГ для рыбных запасов Амура является одним из наиболее угрожающих факторов. Тем более что такие браконьеры – это еще и настоящие профессионалы, поскольку работают они даже в экстремальных условиях, пренебрегая всеми правилами судоходства и безопасности. Они используют мощную технику для передвижения, новейшие спутниковые технологии, вплоть до GPS-маячков для маскировки орудий лова подо льдом и на открытой воде. Они даже расставляют свои «посты» на дорогах, так называемых «кукушек», – это люди, которые сигнализируют о передвижениях правоохранителей.
Свои незаконные действия браконьерские ОПГ осуществляют в местах концентрации ценных видов рыб: на осетровых тонях, лососевых нерестилищах, особенно на удаленных территориях, как правило, в труднодоступных районах края.
– С учетом такой картины, какие механизмы противодействия были выработаны в Хабаровском крае?
– В позапрошлом году мы начали усиливать межведомственное взаимодействие, достигли взаимопонимания с рыбопромышленниками, которые в первую очередь заинтересованы в сохранении водных биоресурсов Амура; начали привлекать активных граждан в качестве общественных инспекторов. В прошлом году приступили к активной реализации разработанных схем противодействия нарушителям.
Совместными усилиями нам удалось охватить весь Амур в части охраны осетровых и практически весь Хабаровский край – по лососям. Для этого привлекались силы и средства из других регионов, наши сотрудники из соседней Амурской области и Еврейской АО, бойцы из отряда «Пиранья». Осуществлялась переброска внутренних сил из одного района в другой, в том числе в профилактических целях, для исключения коррупционных проявлений на местах. Продолжился эксперимент по выставлению постов рыбоохраны прямо на воде, в местах концентрации браконьерства.
РЫБОЛОВСТВО КМНС – ОТДЕЛЬНЫЙ ВОПРОС
– Традиционное рыболовство сегодня остается достаточно непростым вопросом для всех регионов Дальнего Востока. Как в этой части обстоит ситуация в Хабаровском крае?
– Ежегодно в Амурское теруправление Росрыболовства поступает порядка 22 тыс. заявок от представителей КМНС. Так что можно сказать, что по количеству занятых в традиционном рыболовстве Хабаровский край находится на одном из первых мест по Дальнему Востоку.
К сожалению, из-за несовершенства существующего законодательства особыми условиями, предусмотренными для КМНС, нередко пользуются те, кто на самом деле не имеет никакого отношения к малочисленным народам Севера. В результате возникают злоупотребления.
Но еще чаще нам приходится сталкиваться с тем, что часть представителей КМНС, которые подали заявки на традиционное рыболовство, не способны самостоятельно воспользоваться этой возможностью. Вместо них на промысел охотно выходят третьи лица. Но когда выясняется, что такие «помощники», хорошо укомплектованные мощными лодками и профессиональными снастями, предлагают свои услуги еще и «безвозмездно», мы понимаем, что за этим, скорее всего, кроется браконьерство. Раз они ничего не берут за свою работу у людей, значит, они берут у государства.
К сожалению, нашим инспекторам действительно очень часто приходится сталкиваться с этими «рыбными волонтерами»: чужие права они используют как пропуск на реку для рыбалки уже в совсем других масштабах.
– В рамках закона существуют варианты решения таких вопросов?
– Для того чтобы не просто пресекать нарушения, но способствовать кардинальному изменению ситуации, Амурское теруправление старается нацеливать таких представителей КМНС обращаться в общины и уже через них реализовывать свои права. Таким образом объемы, предусмотренные государством для традиционного рыболовства, получаются на общину, где есть организованные промысловые бригады, переработка, в случае необходимости улов привозят прямо на дом.
Такая практика в Хабаровском крае существует уже три года, есть некоторые общины, поселки, которые к нам прислушались и увидели для себя плюсы от такого взаимодействия. Например, община КМНС «Калм» в Ульчском районе. Они привлекают националов из районов, помимо рыбы заготавливают лес, оказывают помощь членам своей общины, по факту даже выполняют градообразующие функции – одним словом, очень правильно и организованно ведут свою хозяйственную деятельность. Вот такой принцип для нас ясен с точки зрения закона, и мы пытаемся направить по тому же пути и других людей.
К сожалению, порой наши действия трактуются неверно и говорят, что рыбоохрана нацелена на пресечение именно национального лова. На такие обвинения мы отвечаем просто: не существует каких-либо критериев по национальности, которые усиливали бы ответственность за браконьерство, – перед законом все равны. Любой гражданин, если он попался на незаконных действиях, будет привлечен к ответственности.
– Формирование реестра информации о коренных малочисленных народах, на ваш взгляд, способно улучшить ситуацию?
– Мы следим за этим вопросом, обсуждали его и с краевыми депутатами, высказывали свою позицию, каким бы мы видели предлагаемый реестр. Могу сказать, что Амурское ТУ всегда выступало за то, чтобы все подобные правила обязательно разрабатывались и принимались при непосредственном участии самих коренных народов Севера. Существуют ассоциации коренных народов, есть активные общины – очень важно привлекать их к законотворческой деятельности. Только в том случае, когда окончательное решение будет исходить от самих КМНС, когда будет ими осмыслено и согласовано, оно принесет практическую пользу и не вызовет недовольства.
Кроме того, согласен с тем, что составлением и утверждением такого реестра КМНС должен заниматься сам субъект Федерации. Он же должен иметь возможность корректировать перечень в определенных позициях по мере необходимости. Параллельно с реестром должны быть прописаны и простые, понятные правила предоставления ресурса. На мой взгляд, автоматически выделять каждому представителю КМНС по 50 кг рыбы неверно, ведь кому-то они и не нужны, я знаю такие примеры. Т.е. человек должен иметь возможность выразить свою волю.
Хотелось бы также уйти от подачи заявок на выделение ВБР для традиционного рыболовства, т.к. на практике с этим всегда связана масса проблем, ошибок. Что предложить взамен? Опять же надо спросить у самих коренных.
Еще один вопрос, который требует урегулирования, – как именно должно осуществляться традиционное рыболовство. Как я уже говорил, сегодня по закону человек, не входящий в общину, но имеющий право на добычу рыбы на правах КМНС, должен ловить ее сам. Единственное исключение – дети, за них это право реализуют родители. На практике же мы сталкиваемся и со смешанными или неполными семьями, и с незарегистрированными браками, и прочими частными моментами. Поэтому просто говорить, что передача права третьему лицу – это нарушение, неправильно, нужно корректировать нормы.
ДОСТУПНОСТЬ РЫБЫ СНИМЕТ НАПРЯЖЕНИЕ
– А как быть с другими группами населения, у которых нет предусмотренных государством 50 кг рыбы и возможности обратиться в общину, но есть потребность в доступном пропитании?
– Я уверен в том, что рыбоохрана не ограничивается инспектором на катере, и говорю об этом на всех трибунах: рыбоохранные мероприятия – это комплекс мер. Если вернуться к сути проблемы браконьерства: что толкает людей на нарушения, то важно искать решение социальных проблем, как правило именно они лежат в основе.
В Хабаровском крае не первый год реализуется программа «Доступная рыба». Но, к сожалению, пока она не способна охватить весь край целиком, со всеми его труднодоступными районами, окраинными поселками. А приезжаешь туда – и действительно видишь, что рыба там не продается, и местный житель вынужден покупать ее у нелегальных промысловиков, на стихийных рынках либо становиться браконьером.
В прошлом году мы обратились к рыбопромышленникам с просьбой по возможности реализовывать населению какую-то часть своих уловов прямо с воды, без сложной обработки и дополнительных вложений, по максимально низкой цене, буквально по себестоимости. В первую очередь ветеранам, незащищенным слоям населения и т.д. И некоторые пользователи пошли нам навстречу.
Например, один из рыбопромышленников в Нанайском районе, просчитав экономику, затраты, пришел к выводу, что по 45 рублей за килограмм он вполне может без убытков для себя реализовать часть рыбы, добытой в лососевую путину. В масштабах общего вылова, который уйдет на рынок по обычной цене, для компании это даже неощутимо, но для местного населения эта легальная, свежая и вполне доступная рыба – существенная поддержка.
– Есть же еще вариант со спортивно-любительским рыболовством – какова сейчас стоимость путевки?
– Да, в спортивно-любительском рыболовстве ситуация достаточно прозрачная и понятная: приходишь в организацию, которая обладает соответствующим правом, покупаешь у нее путевку и сетями или спиннингом (в зависимости от района) отлавливаешь рыбу. Но здесь ты приобретаешь путевку из расчета примерно 35 рублей за килограмм, а потом тратишься на бензин либо нанимаешь лодку, плюс снаряжение, еда, отсутствие на рабочем месте – в результате эта кетина обходится тебе в гораздо большую сумму. Кроме того, это еще и существенный прессинг на водные биоресурсы: т.к. основная часть любителей может выйти на рыбалку только в выходной день, на реке возникает настоящее столпотворение.
Поэтому 45 рублей – на мой взгляд, вполне доступная для поселка цена, а заодно и возможность снизить нагрузку на ВБР. Кроме того, чем больше пользователей присоединится к такой кампании, тем меньше возможностей останется на рынке у нелегальных добытчиков и продавцов рыбы.
Но, как я отмечал в начале беседы, бывает, что на нарушения и различные ухищрения, выходящие за рамки закона, идут и сами рыбопромышленники. Подобные факты отслеживаются столь же бдительно, что и все остальные случаи, и пресекаются, в том числе совместно с погранслужбой и МВД. Все подобные факты анализируются в Амурском ТУ и на комиссии по регулированию добычи анадромных видов рыб.
РЕЗУЛЬТАТ ОЦЕНЯТ ПО МОЛОДИ
– Удается распределять силы и средства на все направления?
– В прошлом году мы вынуждены были сосредоточить основные усилия на охране нерестилищ, но в результате добились большего эффекта, чем если бы стояли над душой у законопослушного рыбака. Повторюсь, что, как только у нас появляются подозрения либо любые сведения о нарушениях у рыбаков, мы всегда оперативно реагируем, перемещаем наши силы в этом направлении и пресекаем все подобные факты. И порой, кстати, нарушения бывают весьма существенные, с большими штрафами.
Хотя я считаю, что результаты работы по охране ВБР все-таки должны измеряться не размерами штрафов и количеством задержаний.
– Какой результат на ваш взгляд был бы более показательным?
– Итогом нашей работы, конечно, хотелось бы видеть заполнение нерестилищ и стабильное состояние не только лососевых. По итогам путины в прошлом году совместно с рыбаками мы совершили облет районов, где, по нашему мнению, должна восстановиться ситуация с нерестом кеты. Этому способствовала проводимая рыбоохранная работа. Так вот там, более чем в 1000 км от устья Амура, мы обнаружили брошенный стан, где в сетях была рыба. Более того, лосось впервые за многие годы вернулся на рыбоводные заводы Еврейской АО, откуда был выпущен, а это означает, что кета благополучно преодолела по Амуру около 1500 км!
Кстати, в этом году планируется организовать совместную работу с нашей наукой по учету ската. Конечно, напрямую рыбоохрана не регулирует численность ВБР, к сожалению, помимо браконьерского прессинга есть и природные факторы. Но в целом мы понимаем, что если рыба пришла на нерестилища, то и скат молоди должен быть высоким. А если вдруг возникает ситуация, когда инспектор показывает активную работу по отчетам, а результата на реке мы не видим, то с такой ситуацией мы должны разбираться. Т.е. учет молоди нам важен еще и для оценки эффективности собственной работы: как она выполнялась, как была построена, где нужно усиление рыбоохраны и что можно оптимизировать.
В целом на сегодня состояние популяции лососевых на Амуре достаточно стабильное. Очень важно, что изменилось сознание самих пользователей, отношение к ресурсу. Рыбопромышленники принимают активное участие в работе по охране водных биоресурсов, разработке планов, предлагают свои решения.
Но в некоторых случаях все же не обойтись без ограничений и полных запретов на промысел, чтобы не усугубить сложную ситуацию с состоянием ВБР. Порой это очень сложные решения, но их приходится принимать, чтобы не выйти за «точку невозврата». Например, река Амгунь по летнему лососю закрывается уже второй год подряд. Если сейчас не принимать таких кардинальных шагов и не усиливать на этом участке охрану, то потом придется десятилетиями восстанавливать утраченные популяции лосося.
– Чем готовитесь встретить браконьеров в этом году?
– Понятно, что заранее мы не можем раскрывать все секреты. Но могу сказать, что в этом году будет продолжено активное взаимодействие межведомственное и с представителями отраслевого бизнеса. Будем направлять наши силы на изучение перемещения плавсредств, будем охватывать дороги. В этом году планируем уделить внимание и сфере торговли рыбой, главным образом на стихийных рынках.
Обязательно продолжим практику размещения постов на воде при поддержке рыбопромышленников, будем расширять штат общественных инспекторов, плотно работать с нашими коллегами из других регионов. Продолжаем вести переговоры по сотрудничеству с Росгвардией.
Планируем в этом году вновь использовать беспилотники. В прошлый раз помощь в этом нам оказали в управлении лесами минприроды Хабаровского края, в этом году мы обратились к нашим коллегам из Сахалинской области – попробуем использовать их технические возможности на охране осетровых, до начала основной лососевой путины в островном регионе.
Все эти планы мы обсуждаем на межведомственных совещаниях с участием представителей рыбацкой общественности – работа ведется круглый год и не завершается с окончанием путин.
Наталья СЫЧЕВА, Fishnews
Март 2017 г.
