Кому выгодна «минтаевая война»?

Рыболовство всегда играло значительную роль в экономике и продовольственной безопасности Южной Кореи. В связи с истощением собственных морских биоресурсов особенное значение для республики имеет сотрудничество с Российской Федерацией в области рыболовства.

До начала 2000-х годов Правительство РФ слабо контролировало добычу и экспорт водных биоресурсов на Дальнем Востоке страны. Однако в последнее десятилетие оно пытается поставить под контроль и начать развивать сферу добычи и сохранения ВБР Дальневосточного бассейна, что уже не раз приводило к обострению отношений с восточноазиатскими соседями, в том числе с Республикой Корея. Показательными в этой связи стали события прошлого года, когда южнокорейской стороне сначала пришлось буквально сражаться с российскими переговорщиками, а затем отбиваться от обвинений ФАС России и Росрыболовства ради получения важнейшего для южнокорейского потребителя морепродукта – минтая.

Отправной точкой кризиса стал октябрь 2012 года, когда руководитель Федерального агентства по рыболовству Андрей Крайний достаточно четко обозначил позицию ведомства по вопросу иностранных квот. Глава ведомства заявил: если Республика Корея и Япония не начнут выполнять взятые на себя обязательства по подписанным с Российской Федерацией соглашениям, Россия намерена лишить их квот на добычу биоресурсов в российских водах. Такое жесткое высказывание руководителя агентства было связано с продолжающимся незаконным импортом в Республику Корея российского краба через третьи страны, в том числе Японию.

Неудивительно, что на начавшемся 14 ноября 2012 года в Москве первом туре переговоров между Южной Кореей и Россией по вопросу наделения квотами на 2013 год стороны так и не смогли прийти к общему знаменателю. В провале переговоров южнокорейские СМИ поспешили обвинить «непримиримую» позицию российских переговорщиков по вопросу борьбы с поставками в Республику Корея краба, добытого браконьерами в исключительной экономической зоне РФ. Несмотря на заверения южнокорейской стороны о скорейшем урегулировании спорного вопроса, Россия осталась непреклонной – наделение квотами увязывалось с решением вопроса о браконьерском крабе.

После провала первого тура переговоров позиция южнокорейской стороны также осталась довольно жесткой. По мнению Сеула, страна и так пошла на многочисленные уступки России и даже согласилась на проверку двойного количества документов, подтверждающих происхождение краба, поэтому дальше идти «на поводу у северного соседа» Южная Корея не собиралась.

Новый раунд переговоров, снова прошедших в Москве, но уже с 25 февраля по 1 марта 2013 года, также закончился безрезультатно. В официальном пресс-релизе южнокорейского Министерства продовольствия, сельского, лесного и рыбного хозяйства о результате февральских переговоров в Москве (точнее его отсутствии) отдельным пунктом отмечен тот факт, что «…какие бы предложения ни делала южнокорейская сторона, российская сторона настаивала на принятии своих условий…». Это и привело, по мнению Сеула, к срыву переговоров.

Примечательно, что южнокорейская сторона объясняла неприемлемость российских требований необходимостью, в случае их принятия, вносить изменения в южнокорейское законодательство. Однако российская сторона продолжала настаивать на реализации реальных мер по пресечению незаконного ввоза российского краба.

Следующий раунд переговоров прошел с 23 по 25 апреля 2013 года снова в Москве и стал прорывным в решении вопроса о наделении квотами южнокорейских рыбаков. Стороны, наконец, смогли договориться о размере квот на текущий год. В частности, квота на вылов трески, кальмара, сайры, камбалы, сельди, ската и фугу осталась на уровне 2012 года. Что касается минтая, то южнокорейским рыбакам было дано разрешение на добычу 20,5 тыс. тонн, а вопрос о передаче квоты на добычу еще 19,5 тыс. тонн минтая было решено отложить до заключения финального соглашения и выполнения всех условий, предъявленных российской стороной. Среди этих условий было и внесение поправок в южнокорейский закон «О развитии океанического рыболовства».

Таким образом, по результатам апрельского раунда переговоров Сеулу пришлось принять все выдвинутые Москвой условия. Надо полагать, это произошло под давлением общественности и рыбаков, так как затягивание вопроса о наделении квотами означало бы убытки и неосвоенные лимиты в конце года для южнокорейских рыбаков.

Для заключения итогового соглашения южнокорейской делегации пришлось побывать в Москве еще дважды – в мае и июле 2013 года. Более того, подписание соглашения произошло только после того, как через Национальную ассамблею Республики Корея были проведены поправки к уже упомянутому выше южнокорейскому закону. В соглашении были прописаны объемы лимитов на 2013 год и их стоимость для южнокорейской стороны, а также различные вопросы взаимодействия в области борьбы с ННН-промыслом.

Казалось бы, после подписания этого «выстраданного» соглашения южнокорейские чиновники и представители рыболовного бизнеса смогли вздохнуть спокойно. Однако всего неделю спустя они обнаружили, что с заключением соглашения «минтаевая война» не закончилась: был завершен лишь первый ее этап. Новая атака на южнокорейские позиции не заставила себя ждать и началась в конце июля.

На пресс-конференции, проведенной Федеральной антимонопольной службой России 23 июля 2013 года, ее руководитель Игорь Артемьев заявил, что компании Южной Кореи в ближайшее время «должны продать около 20 российских рыболовецких предприятий, в которых они получили контроль незаконным путем». По мнению ФАС, южнокорейские компании, не получив разрешений от российского Правительства (что предусмотрено федеральными законами № 57 «Об иностранных инвестициях» и № 166 «О рыболовстве»), завладели российскими рыбодобывающими предприятиями, имеющими квоты на добычу минтая, и их руками добывали этот ценный ресурс для внутреннего рынка Республики Корея.

Стоит отметить, что в Южной Корее не скрывали факт добычи минтая через аффилированные южнокорейским бизнесом российские рыболовные компании. В документе, размещенном на официальном сайте Министерства морских дел и рыболовства Республики Корея 26 апреля 2013 года и повествующем о результате третьего тура переговоров Российско-Корейской комиссии по рыболовству, указывается, что «…общее потребление минтая в Республике Корея составляет 260 тыс. тонн, из которых 40 тыс. тонн добываются рыбаками непосредственно в российской ИЭЗ, 20 тыс. тонн – импортируются, а оставшиеся 200 тыс. тонн добываются «совместными компаниями».

В ответ на заявление ФАС в южнокорейской прессе появились комментарии неназванных источников, утверждавших, что проверка связана с отказом деловых кругов Республики Корея от совместного финансирования строительства рыбных рынков и логистических центров вблизи портов Дальнего Востока.

Заявление российской антимонопольной службы и последовавшие за этим проверки рыбодобывающих компаний Дальнего Востока РФ возмутили южнокорейские деловые круги. Представителям южнокорейского Министерства морских дел и рыболовства, только недавно отпраздновавшим завершение «минтаевой войны», в начале октября вновь пришлось ехать в Москву и «выражать озабоченность сложившейся ситуацией».

Не могли не заинтересоваться резонансным вопросом и российские народные избранники. Комитет Госдумы по природным ресурсам, природопользованию и экологии обратился к генпрокурору Юрию Чайке и директору ФСБ России Александру Бортникову с просьбой обеспечить изъятие из незаконного владения иностранных компаний долей квот добычи возобновляемых биологических ресурсов.

Не остался в стороне от решения минтаевого вопроса и Президент России Владимир Путин, который в ходе прошедшей 13 ноября 2013 года встречи с Президентом Республики Корея Пак Кын Хе рекомендовал корейским компаниям, контролирующим российские промысловые предприятия, самостоятельно прекратить незаконную деятельность и войти в отрасль на законных основаниях.

Таким образом, в 2013 году в двусторонних отношениях между Республикой Корея и Российской Федерацией в области рыболовства наблюдался виток напряженности, связанный со стремлением России, с одной стороны, пресечь незаконный экспорт одного из своих ценнейших водных биоресурсов – краба, а с другой – навести порядок в собственной рыболовной отрасли, которая оказалась частично в руках иностранных компаний.

В то же время Российская Федерация четко дает понять южнокорейским партнерам свою заинтересованность в диалоге по сложным вопросам, демонстрируя готовность идти на компромисс. Примером тому может служить достигнутуая договоренность о выделении промысловых лимитов на 2014 год на 23-й сессии Российско-Корейской комиссии по рыбному хозяйству. По аналогии с прошлым годом квота на добычу минтая была поделена на две части. При этом большая часть (30 тыс. тонн) будет передана южнокорейской стороне сразу после заключения соглашения, а оставшаяся (10 тыс. тонн.) – по итогам анализа ее готовности выполнять обязанности по пресечению выгрузки незаконно добытого российского краба в своих портах. Такая гибкость российской стороны существенно контрастирует с прежней жесткой позицией, занятой в ходе переговоров 2013 года.

Еще один пример – это достижение договоренности с КНДР о противодействии ННН-промыслу, достигнутое в ходе заседания Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству между РФ и КНДР 5 июня 2014 года. Можно рассматривать этот факт в контексте пожелания, высказанного южнокорейской стороной в начале 2014 года – активизировать усилия в решении вопроса браконьерского промысла, который ведут китайские суда в ИЭЗ КНДР. Дело в том, что китайские суда своими действиями наносят ущерб южнокорейским судам, добывающим кальмар в экономзоне Российской Федерации. В 2013 году 108 южнокорейских судов смогли выбрать только 68% от предоставленных Россией лимитов - 5 463 тонны кальмара.

Таким образом, в 2014 году мы можем наблюдать определенную разрядку в отношениях в области рыболовства между Российской Федерацией и Республикой Корея. Однако закончится ли на этом «минтаевая война» – большой вопрос. На страницах южнокорейской прессы все чаще появляются сообщения об отказе крупных торговых сетей от реализации российского краба в пользу американского лобстера, а также о снижении популярности самого минтая в связи с событиями на Фукусиме в пользу трески, добытой в собственной ИЭЗ. А в феврале 2014 года южнокорейское Министерство морских дел и рыболовства выступило с официальным опровержением распространившихся в соцсетях слухах о ведении российскими судами промысла потенциально радиоактивного минтая у берегов японской префектуры Фукусима. Вся эта информация может быть легко воспринята сторонниками «теории заговора» как подготовка южнокорейских потребителей к очередному раунду «рыбного» противостояния двух стран уже в ближайшем будущем.

Старший преподаватель кафедры корееведения ШРМИ ДВФУ Вадим АКУЛЕНКО, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Июль 2014 г.