– Алексей Александрович, на заседании ДВНПС было заявлено о необходимости регулярного взаимодействия федеральных органов исполнительной власти для выработки общей трактовки норм действующего законодательства. Как вы оцениваете существующие отношения между береговой охраной Пограничной службы ФСБ России, Росрыболовством и рыбацкой общественностью? Какими они должны быть для обеспечения эффективной работы рыбохозяйственного комплекса страны?
- Прежде всего, хотел бы отметить, что зачастую роль и место Пограничной службы в структуре рыбохозяйственного комплекса позиционируются неправильно. На самом деле, главная наша задача – это создание благоприятных условий для развития экономики и защиты интересов РФ. Отсюда следует и вторая задача – пресечение любой преступной деятельности, которая мешает этим процессам. Ни больше и ни меньше. Мы обязаны встраиваться в действующие транспортно-технологические схемы, чтобы контроль на границе не препятствовал развитию экономики. Мы действуем в рамках существующего правового поля и принимаем правила игры, установленные головной организацией в той или иной отрасли – в нашем случае это Федеральное агентство по рыболовству. Пограничная служба – один из участников этого процесса, и мы участвуем в обеспечении благоприятного режима рыболовства.
Можно сказать, что мы с рыбной отраслью следуем параллельными курсами. Так, выстраивая планы дальнейшей работы, руководство Пограничной службы во многом опирается на Концепцию развития рыбного хозяйства РФ до 2020 года, Стратегию развития рыбохозяйственного комплекса РФ до 2020 года, Федеральную целевую программу «Повышение эффективности использования и развитие ресурсного потенциала рыбохозяйственного комплекса в 2009-2014 годах» и другие документы. С учетом заложенных в них параметров мы заказываем и финансируем строительство новых патрульных кораблей и катеров, увеличиваем или уменьшаем численность личного состава.
В целом за последнее время у нас сложились очень хорошие конструктивные отношения с Росрыболовством. Благодаря совместным усилиям наконец-то решена проблема неоднократного пересечения границы при ведении промысла судами как в территориальном море, так и в экономзоне. Если помните, еще недавно много вопросов возникало по поводу коэффициента выхода икры. На сегодняшний день этот момент урегулирован, в том числе при нашем участии.
По упрощению порядка прохождения контрольных точек совместно с ФАР внесен ряд изменений в существующие приказы, опять же по инициативе рыбацкой общественности, касавшихся установления новых, переноса старых контрольных точек и порядка их пересечения. На законодательном уровне приняты поправки, разрешающие судам пересекать границу для перегрузов в случае неблагоприятных погодных условий, так называемый «закон о штормовых укрытиях». Разработка постановления правительства в развитие этого закона находится на завершающем этапе.
Свежий пример – Мурманская область, где нам в августе удалось оперативно разрешить затруднения, связанные некорректной трактовкой сотрудниками погрануправления положений постановления № 560. В частности, они требовали от рыбаков, которые базируются в Териберке и в Лиинахамари, для выхода в море проходить проверки в Мурманске. Естественно, предприятиям это было невыгодно и неудобно: терялось время на переходы, тратилось топливо, ломался график промысловых операций. Мы дали необходимые рекомендации нашему управлению, и эти вопросы были отрегулированы, более того, должностные лица, виновные в таком подходе, понесли ответственность.
Подобных примеров очень много. Начиная с того, что нам приходят благодарственные письма от Ассоциации добытчиков минтая, и заканчивая организацией межведомственного взаимодействия в ходе недавней сайровой путины. В ответ на жалобы рыбаков, поступавшие в прошлые годы, на частые заходы в российскую ИЭЗ тайваньских судов, которые фактически занимались браконьерским ловом, мы направили в этот район группу кораблей. Они находились там в течение месяца. В результате фактов несанкционированного промысла в нашей зоне не зафиксировано.
Все эти решения хотя бы в мелочах, но облегчают работу рыбаков. Практика убедительнее всяких слов показывает, что Пограничная служба не отмахивается от наиболее острых проблем отрасли, а наоборот, очень тесно контактирует с рыбацкой общественностью и Росрыболовством. Хотя порой наша работа незаметна. Многие из тех, с кем мы сотрудничаем в рыбной отрасли, даже не подозревают о том, какой огромный ресурс мы задействуем для обеспечения деятельности по охране морских биоресурсов.
- Вы указали на две стороны деятельности Пограничной службы. Почему тогда получается, что рыбаки нередко видят в пограничниках не столько защитников их законных интересов, сколько барьеры для ведения бизнеса?
- Здесь речь идет скорее о несовершенстве нормативно-правовой базы в сфере рыболовства. Ведь если мы, выполняя требования законодательства, вдруг видим обратную реакцию тех людей, которые трудятся на промысле, и слышим от них, что наши действия мешают экономической деятельности их предприятий, значит, с законом что-то не в порядке. Мы полагаем, что тогда надо менять закон.
Кстати, мы неоднократно об этом заявляли, в том числе и на совещаниях по прибрежному рыболовству, проходивших в Госдуме. Встречаясь лицом к лицу с рыбаками на таких мероприятия, как ДВНПС, мы говорили о том, что готовы идти навстречу любым инициативам, лишь бы они были во благо отрасли и с точки зрения Министерства юстиции не противоречили общим конституционным требованиям.
С другой стороны, мы не склонны идеализировать ситуацию. Нам известно, что есть сотрудники, которые порой осознанно допускают трактовку закона в свою «персональную» пользу. У нас регулярно проводятся совещания в сфере противодействия коррупционным проявлениям в рядах Пограничной службы.
Только здесь есть маленький нюанс. Ведь зачастую человек не сам делает первый шаг и ни с того ни с сего начинает предъявлять завышенные требования к судну или компании. Мы прекрасно знаем, сколько попыток и различных подходов к «упрощению» того или иного правового режима для конкретных организаций предпринимается, и предпринимаем меры. Но подчеркиваю, в основном это позиция недобросовестных предпринимателей. Как правило, крупные фирмы этим не грешат и, напротив, настроены на максимально прозрачную работу в правовом поле.
- Вы сказали, что в первую очередь Пограничная служба руководствуется действующим законодательством, но сами рыбаки и Росрыболовство неоднократно признавали, что базовый документ отрасли – закон о рыболовстве – мягко говоря, несовершенен. Как же быть, когда возникают ситуации, относительно которых в законе нет однозначного толкования?
- Мы стараемся максимально гибко реагировать на все изменения, которые происходят как в экономике, так и в отраслевом законодательстве. Поскольку именно Росрыболовство отвечает за формирование законодательной базы для рыбного хозяйства, мы наравне с рыбаками выступаем в качестве исполнителей этих требований. С нашей точки зрения, Федеральный закон № 166 «О рыболовстве и сохранении водных биоресурсов», и в том числе его статью о прибрежном рыболовстве, готовили профессионалы с учетом мнения рыбаков. Раз документ был принят Государственной Думой, одобрен Советом Федерации и подписан Президентом РФ, значит это готовый, завершенный продукт, вступивший в действие. Мы просто не можем по-другому его воспринимать, а потому выполняем каждую установку или требование закона.
Когда в Мурманской области возникла известная вам ситуация с перегрузами и спорами о том, что считать обработкой, мы первые обратились в Росрыболовство и сказали: «Уважаемые коллеги, мы оказываемся заложниками в этом конфликте, потому что у нас, с одной стороны, требования прокуратуры, которая контролирует наши действия по охране и государственному контролю рыболовства, а, с другой стороны, мы понимаем проблемы и интересы отрасли». Однако мы обязаны исполнять требования закона, даже если он не совершенен. Поэтому мы попросили ФАР в скорейшем порядке предпринять шаги, которые позволили бы всем, в том числе и судебным органам, адекватно реагировать на происходящие события. Сейчас эта проблема уже вышла на уровень Госдумы РФ, хотя, как мне кажется, у рыбаков изначально была возможность не создавать причин для правонарушений, на которые мы были вынуждены реагировать.
К сожалению, «сырые» законодательные инициативы стали частым явлением. Вынося на рассмотрение депутатов тот или иной законопроект, его авторы далеко не всегда просчитывают все последствия изменения отраслевого законодательства. Так получилось и с расширением районов прибрежного промысла в Баренцевом море. Расстояние увеличилось с 12 до 200 миль, уловы стало невозможно доставлять на берег без перегрузов, без какой-то первичной обработки, а эти операции в первоначальной редакции закона для прибрежки не предусматривались. Значит, надо было сразу предлагать внести поправки не только в постановление правительства, но и в соответствующую статью ФЗ о рыболовстве. Нужен комплексный подход к изменению законодательства, иначе где гарантии, что аналогичная ситуация не повторится, например, в Дальневосточном бассейне.
Повторюсь, Пограничная служба стоит на страже законов, правил и постановлений, но не мы их пишем. Мы выполняем только свою функцию, она достаточно конкретная, указанные проблемы мы должны решать сообща, в первую очередь с прибрежными субъектами РФ. Если закон трактуется двояко, это, по меньшей мере, не вина пограничников. Мы готовы выйти на новую ступень взаимодействия с рыбной отраслью, и мы неоднократно об этом говорили. Но для этого нужно движение навстречу, а рыбаки сейчас крайне разобщены. Нам было бы гораздо удобнее работать с организованной структурой, внутри которой поддерживается определенный уровень дисциплины, которая могла бы принимать профессиональные решения и говорить от имени всего рыбацкого сообщества.
- Каким образом Вы видите возможность разрешения проблемной ситуации, сложившей в сфере прибрежного рыболовства в связи с правовой неурегулированностью отдельных вопросов – возможности осуществления перегрузки уловов водных биоресурсов при прибрежном промысле, неформализованности различий между обработкой и переработкой рыбы?
- Возвращаясь к проблеме прибрежки, мы должны вспомнить, с чего все начиналось. История появления этого вида деятельности в законе о рыболовстве связана с тем, что в свое время губернаторы справедливо подняли вопрос относительно того, за счет чего должен развиваться берег. Во времена Советского Союза многие поселки, города, портовая и перерабатывающая инфраструктура возникали только благодаря промыслу: появлялись рабочие места, развивалась экономика и т.д. Так что, какие цели преследовали авторы закона, вводя эту норму, понятно. Но когда мы начали сталкиваться с тем, как работает этот закон в реальных условиях, стало очевидно, что не все так просто.
Например, нам бы хотелось узнать, какой процент уловов, добываемых за счет прибрежки, способна переработать наша береговая инфраструктура. Ведь большая часть этой рыбы, даже будучи доставленной на российскую территорию, потом все равно уходит за границу, по нашим данным, это более 70% тресковых пород рыб. Напоминаю, в Северном бассейне предприятиям прибрежного рыболовства разрешено вести промысел в пределах исключительной экономической зоны РФ.
Как правило, большинство судов привозят свой улов в Мурманск, на берегу на уровне «бумажной переработки» оформляют его как «продукцию» и моментально отправляют иностранным покупателям. В итоге формально закон соблюден, а перерабатывающие предприятия приморских регионов жалуются на хронический дефицит сырья.
В конечном итоге мы надеемся, что в прибрежных субъектах РФ появится производство продукции с высокой степенью переработки, а значит, увеличится количество рабочих мест и поступления в бюджет. В целом мы полагаем, это приведет к снижению правонарушений на промысле, что позволит нам перенацелить наши силы на внешние угрозы пограничной безопасности Российской Федерации.
Анна ЛИМ, РИА Fishnews.ru
Ноябрь 2011 г.
