– Дамир Никитович, если обратиться к теме конференции, то в чем проявляется комплексный подход к проблемам Каспия?
– Это подход, который основывается на повышении эффективности естественного воспроизводства и искусственного разведения высокоценных промысловых видов рыб, в первую очередь, осетровых. Первое достигается за счет мелиорации нерестилищ, то есть расчистки подводящих каналов и коллекторной сети на нерестилищах, выкоса жесткой растительности и др. Сюда же входит проведение дноуглубительных работ на каналах-рыбоходах, соединяющих речную систему дельты Волги и моря, а также оптимизация рыбохозяйственных попусков воды из Волгоградского водохранилища для обводнения нерестилищ.
Для искусственного воспроизводства осетровых предлагается выпуск в море более крупной молоди весом до 100 г, что дает возможность повысить коэффициент промыслового возврата этих рыб. Предложения по обеспечению требований рыбного хозяйства, мелиорация нерестилищ, каналов-рыбоходов, фитомелиорация отмело-устьевого взморья Волги были включены в итоговый документ заседания Президиума Госсовета РФ от 31 августа 2007 г. за подписью Владимира Путина.
– Входит ли в понятие «комплексность» взаимодействие в данном направлении всех Прикаспийских государств?
– Да, безусловно. Я перечислил мероприятия, которые заложены по Российской Федерации. Если же в целом говорить о сохранении и увеличении запасов каспийских рыб, то необходима, конечно, согласованная политика Прикаспийских государств, в первую очередь, по прекращению крупномасштабного браконьерства в Каспийском море, которое сейчас является одной из важнейших причин резкого падения запасов. Речь идет о совместной охране ВБР. Такие проекты рассматривались на Межведомственной комиссии по водным биоресурсам Каспийского моря, где наша страна в частности предлагала создать международные охранные силы по противодействию браконьерству. Пока эти силы действуют отдельно в каждом государстве и по сути дела малоэффективны, потому что зачастую браконьеры из одной страны заходят на акваторию, принадлежащую другим государствам. К примеру, попадались рыбаки и российские и азербайджанские в водах Казахстана – это в Северном Каспии.
– В каком состоянии на сегодняшний день находятся запасы основных промысловых объектов Каспийского моря?
– На сегодняшний день большинство запасов каспийских рыб находится в депрессивном состоянии. В первую очередь это касается более ценных видов, которые стали объектами крупномасштабного нелегального промысла. Если в середине 1980-х годов уловы осетровых на Волге достигали 18 тыс. тонн, то в настоящее время мы ловим всего около 160 тонн для искусственного заводского воспроизводства и для научных исследований.
Что касается крупных пресноводных, то их состояние достаточно стабильное, хотя прослеживается тенденция к снижению. Сейчас такие высокоценные рыбы как, скажем, щука, икра которой имеет достаточно большой спрос, также подвергаются большой нагрузке, но пока удается ее сдержать с помощью предлагаемых нашим институтом ОДУ и соблюдения правил рыболовства.
– В этом году добыча кильки по Каспийскому бассейну вдвое уступает прошлогодним показателям. В чем причина падения уловов?
– Действительно, наиболее массовая рыба Каспийского моря – анчоусовидная килька, которая многие десятилетия облавливалась рыбаками всех прикаспийских государств на свет, в настоящее время находится в депрессивном состоянии. Уловы невелики, они вдвое меньше прошлогодних показателей. Но основной причиной является не столько сокращение общих запасов этого вида, сколько снижение промысловой нагрузки. Достаточно сказать, что на промысле в этом году от Российской Федерации работает всего 3 судна, принадлежащие дагестанским рыбакам. Астраханские рыбаки вообще ушли с промысла из-за его экономической неэффективности. Ловят в сутки от 2 до 5 тонн, с учетом современной стоимости топлива это получается невыгодно.
Хотя цены на кильку постепенно растут, и сейчас она уже становится сопоставимой по стоимости с крупными пресноводными видами. Если представить себе некий условный промысловый запас, то из него, по оценке специалистов, вылавливается всего 5%, то есть промысловой нагрузки практически нет. Вот это одна из главных причин, по которым падает добыча кильки на Каспийском бассейне – нерентабельно. Хотя туркменские рыбаки активно развивают этот промысел в своих водах, у побережья восточной части Каспия. А наши многие ушли на другие бассейны, остались вот только дагестанские рыбаки, которые пока еще составляют российский промысел на Каспии. Восстанавливать разрушенное всегда сложнее, чем сохранять ранее созданное.
– А какие рекомендации может дать отраслевая наука?
– Наряду с депрессивным состоянием тех видов рыб, о которых я говорил, включая анчоусовидную кильку, которая была в течение многих десятилетий основным объектом промысла, поскольку хорошо реагирует на свет, на Каспии есть виды, которые недоиспользуются или вообще не эксплуатируются. Это морские сельди, запасы которых позволяют по оценкам института ловить примерно 30-40 тыс. тонн. Это кефали, которые также являются ценными объектами промысла, но не используются по причине недостаточно хорошо разработанных орудий лова. Опустевшую нишу анчоусовидной кильки заняла обыкновенная килька, и запасы ее резко возросли. В настоящее время они составляют около 400 тыс. тонн и если, предположим, взять промысловую нагрузку порядка 25-30% для короткоцикличных рыб, то порядка 120 тыс. тонн можно было бы брать обыкновенной кильки на Каспии.
Так что эти резервы, которые сегодня практически не используются, и надо задействовать. Конечно, их освоение сопряжено с большими трудностями, потому что в отличие от анчоусовидной кильки обыкновенная килька хуже реагирует на свет. Но надо заниматься поисками световых орудий лова, сетных орудий лова. Да, придется переоборудовать суда. Но модернизация потребуется не слишком большая.
В свое время КаспНИРХ разработал орудие лова на основе реакции кильки на свет, так называемый бортовой подхват – за борт с помощью двух лебедок опускается специальное орудие лова на основе сетчатого полотна со всеми необходимыми приспособлениями. На него есть патент. Так с помощью этого бортового подхвата удавалось за один подъем добывать до 2 тонн кильки, т.е. это достаточно эффективное орудие лова. Были попытки его внедрения, в частности, выполнены практические испытания на промысловых судах, но потом, поскольку анчоусовидная килька продолжала хорошо ловиться на свет, этим делом не занимались. А вообще разработки такие в институте есть.
– Нефтедобывающие компании уже не первый год ведут разведку Каспийского шельфа, используя при этом технологии так называемого «нулевого сброса». Что под этим понимается и есть ли примеры их применения в других странах со строгим экологическим законодательством?
– Российские и казахские нефтедобывающие компании подготавливаются к промышленному освоению Каспийского шельфа и, скорее всего, приступят к нему уже в будущем году. Что такое «нулевой сброс»? Это современная и наиболее передовая технология, при которой все отходы производства: продукты бурения, бытовые отходы и так далее, складируются в пластиковые емкости. Специальное судно собирает их с буровой вышки и вывозит на стационарные перерабатывающие предприятия, расположенные в дельте Волги, т.е. на суше.
В нашей стране достаточно строгое экологическое законодательство. Мне известно, что подобные технологии имеют место в Италии, где тоже запрещено сбрасывать что-либо в море, в Норвегии, возможно и в других странах, в отличие, скажем, от Франции и США, где допускается в определенном количестве сброс отходов, нефтяных и буровых растворов. Аналогичные обязательства официально приняла на себя и Республика Казахстан. По другим Прикаспийским государствам у нас информации нет.
– Допустим, нефтяного загрязнения избежать удастся, но как насчет акустического и других видов воздействия на окружающую среду, на рыбные запасы?
– Безусловно, все эти факторы оказывают негативное влияние. Мы не думаем, что удастся избежать вообще любого воздействия. Конечно, оно будет, и звуковое, и факелы сжигания попутного нефтяного газа, с которыми тоже надо бороться, чтобы эти продукты закачивали обратно в пласты. Кроме того, мы предполагаем, что должны быть созданы охранные зоны. Мы предложили 5 таких зон в северной части российского сектора Каспийского моря, где не должно быть ни поисково-разведочного бурения, ни добычи углеводородов. Это наиболее продуктивные, наиболее ценные ареалы нагула, миграции и размножения рыб.
Необходимо, чтобы природоохранные органы с привлечением рыбохозяйственных организаций определили маршруты движения танкерного флота, схемы размещения нефте- и газопроводов. В конце концов, общий процент таких высокопродуктивных зон небольшой, это менее 1% от всей площади моря. Поэтому надо пойти навстречу рыбохозяйственному комплексу и оставить такие зоны, дать им статус особо охраняемых зон или рыбоохранных.
– В последнее время часто говорят о необходимости введения моратория на добычу каспийских осетров. Возможно ли в этом случае восстановление популяции без участия человека?
– В 2005 г. Российская Федерация ввела запрет на промышленную добычу каспийских осетровых, и мы в настоящее время действительно ловим их только для целей науки и воспроизводства, в то время как остальные прикаспийские государства пока не поддержали нас. Но мы считаем, что это необходимо сделать и как можно быстрее. При этом надо иметь в виду, что наряду с запретом промышленного лова придется усилить и охранные меры. Потому что, если мы не будем ловить рыбу, а браконьеры в море продолжат ее всячески добывать, перекрывать все проходы ее в речные системы, то эффективность такого запрета будет слабая.
Браконьерский промысел существует во всех без исключения Прикаспийских странах. Мы установили это, когда во время всекаспийских научно-исследовательских экспедиций находили сети, вылавливали якоря и сдавали их рыбоохранным органам всех государств, включая Иран, кстати сказать, на который часто ссылаются, что якобы там нет браконьерства. Поэтому все Прикаспийские государства должны принять меры для восстановления запасов этой ценнейшей рыбы.
Без участия человека, увы, это невозможно, поскольку сейчас естественное воспроизводство слабое. По сути дела только две реки сейчас на Каспии еще являются резерватами для естественного воспроизводства – это Волга и Урал. Остальные реки все зарегулированы, заход осетровых туда очень незначителен. Такие страны, как Азербайджан и Иран ведут основной промышленный лов в морской или, как они называют, прибрежной, а не в речной зоне.
Перед нами стоит проблема повышения эффективности искусственного воспроизводства. В этом году КаспНИРХ провел работы по выпуску опытно-экспериментальных партий крупной молоди осетровых. Если стандартная заводская молодь – это 3 г, то мы выпускали в этом году в порядке эксперимента молодь весом: 10 г, 30 г, 50 г и 100 г. Потом проводятся подводные наблюдения для оценки эффективности таких мероприятий. Акция нашла поддержку у руководства страны и Астраханской области. По нашему мнению, это позволит эффективно увеличить запасы осетровых. Так что совсем без помощи человека, который подорвал запасы, природа их восстановить не сможет.
– А как оценивает наука текущие запасы осетровых на Каспии?
– КаспНИРХ проводит экспедиции, хотя в последние годы не удается в полном объеме работать во всех зонах Каспийского моря, не всегда идут нам на встречу Прикаспийские государства. По сравнению с другими водоемами численность популяции осетровых в Каспийском море самая высокая. Поэтому при условии обеспечения надежной охраны и эффективного воспроизводства представляется возможным восстановить запасы этих рыб в сравнительно короткие исторические сроки.
– Сколько времени может занять это возрождение?
Осетр – рыба, долго созревающая, и для того чтобы восстановить популяцию, потребуется длительное время. Вот смотрите, заводское воспроизводство началось после зарегулирования волжского стока, когда взамен пополнения естественного воспроизводства были построены осетровые рыбоводные заводы на Волге. Искусственное разведение рыб в промышленном масштабе берет свое начало с 1961 г., причем запасы не были подорваны как сейчас, тогда действовали с опережением, на будущее. Морской лов рыбы в Северном Каспии был прекращен в 1963 г., когда в сети рыбаков при лове сельдей и крупного частика попадало много маломерной неполовозрелой осетровой рыбы, – еще одно очень эффективное мероприятие для поддержания запасов осетровых.
Где-то через 25 лет, в середине 1980-х гг., мы имели самые высокие уловы осетровых на Волге. Поэтому, я думаю, для того чтобы восстановить запасы, потребуется несколько десятилетий. Это с учетом того, что у нас пока не штуки и не сотни, а миллионы экземпляров рыбы, которые водятся в море.
– Искусственное выращивание осетровых – сложный и весьма затратный процесс. Реально ли в нынешних условиях добиться рентабельности товарного осетроводства без поддержки государства?
– Товарное разведение осетровых – это очень важное и перспективное направление, особенно таких быстро созревающих видов, как, например стерлядь. Взрослая стерлядь в искусственных условиях дает ежегодно икру, которую можно использовать для воспроизводства и часть ее реализовывать на рынках. Мы считаем, что товарное осетроводство необходимо. Действительно, оно затратно, поскольку и на корма, и на электроэнергию, и на водоснабжение расходы большие. По оценке специалистов, на первых порах необходима государственная поддержка в виде льготного кредитования, когда осваиваются капитальные вложения – идет строительство небольших ферм, заводов, садковых линий. А вот потом, когда все это будет построено, хозяйство станет рентабельным и постепенно сможет вернуть займы.
Анна Лим, РИА Fishnews.ru
