Геннадий ЖЕРЕБКИН:Наказание должно соответствовать причиненному ущербу

- Геннадий Николаевич, в ноябре текущего года исполнится уже 6 лет, как Вы возглавляете межрайонную природоохранную прокуратуру Приморского края. Это значительный срок, и Вы уже можете обозначить некоторые тенденции, которые наметились за это время в борьбе с браконьерством на море. Насколько, на Ваш взгляд, успешна деятельность правоохранительных органов в данном направлении?

- Водные биологические ресурсы были и остаются одним из наиболее валютоемких объектов природной среды у нас на Дальнем Востоке. И, как это ни прискорбно, доступность их добычи и недостаточное урегулирование многих вопросов на федеральном уровне позволяют браконьерам практически безнаказанно расхищать ВБР и делать себе на этом довольно солидный капитал. А связано это, в первую очередь, с тем, что в настоящий момент контролирующих органов, которые могут выявлять эти факты, недостаточно, к тому же их материальное обеспечение оставляет желать лучшего.
В настоящий момент охрана биоресурсов практически целиком и полностью возложена лишь на пограничников, у которых есть военные корабли. И, в то же время, количества техники, которая имеется в их распоряжении, недостаточно, чем и пользуются браконьеры. Другие территориальные органы: Приморрыбвод, Росприроднадзор, не обладают ни флотом для выявления фактов нарушений, ни, по-хорошему, полномочиями по осуществлению охраны ВБР именно на море. И все браконьеры, которые эту ситуацию знают, этим пользуются.
Не секрет, что реализация незаконно добытых ресурсов приносит очень хороший доход, а поэтому, говоря о материально-технической базе, можно отметить тот факт, что на вырученные средства браконьеры могут себе позволить приобрести если не сверхмощные суда, то, по крайней мере, современные средства связи и радиолокации. Все это позволяет нарушителям замечать приближающиеся патрульные суда значительно раньше, чем пограничники видят их на своих радарах. И браконьеры, соответственно, имеют возможность классифицировать цель, уйти из поля зрения пограничников и затем благополучно вернуться к своей деятельности. А те, кто на этом незаконном деле сидит достаточно плотно, могут себе позволить приобретать быстроходные суда и даже соревноваться с пограничниками в скорости. Таким образом, если можно с уверенностью констатировать, что браконьеры значительно эволюционировали в техническом плане, то, к сожалению, о силовых структурах такого сказать нельзя.
Несмотря на то, что пограничники выявляют факты нарушений, возбуждаются уголовные дела, привлекаются к административной ответственности как физические, так и юридические лица, решаются вопросы по ограничению выдачи и приостановке разрешений на промысел (и в судебном порядке, и через контролирующие органы), тем не менее, до конца изжить сам факт браконьерства нам не удалось. И я думаю, в ближайшее время, пока на государственном уровне не будет решен вопрос об установлении экономических препонов для браконьеров, на месте это будет сделать тяжело.
Но это отнюдь не говорит о том, что работать никто не будет, – работа ведется. Более того, судя по цифрам, деятельность правоохранительных органов из года в год нарастает, как по количеству возбужденных уголовных дел, по количеству лиц, привлеченных к ответственности, так и по объему заявленного и взысканного ущерба. Так, если учесть, что в конце 2001 года мы только начали заниматься делами по незаконной добыче морских биологических ресурсов, не имея до этого практики в данной области, то сегодня можно говорить о наметившейся прогрессии в пресечении данного рода нарушений. Если в последних месяцах 2001 года в суд было передано 2 уголовных дела, в 2002 – 18, то в 2003 количество раскрытых преступлений достигло уже 44, в 2004 – 37, 2005 – 24 и в первом полугодии 2006 – 19 дел. По состоянию на 1 июля текущего года всего было возбуждено 144 уголовных дела, в суд направлено – 137. За все это время было прекращено всего 1 дело и то в связи со смертью обвиняемого – одного из капитанов. А вообще уголовные дела данной категории не прекращаются, все они доходят до суда. Всего количество лиц, привлеченных к уголовной ответственности, – 139, по ущербам, заявленным в рамках расследуемых природоохранной прокуратурой уголовных дел, реально взыскано более 111 млн. рублей.
Конечно, где-то наблюдается рост, где-то снижение, но на это есть объективные причины. В частности, уже говорилось о том, что сейчас охрану ВБР ведут только пограничники, а раньше дополнительно могли выявлять подобные факты и некоторые территориальные органы. И, несмотря на то, что разрешения на промысел сейчас выдает Россельхознадзор, тем не менее, у них нет возможности выходить в море. Таким образом, количество контролирующих органов снизилось, соответственно, несколько уменьшилось и количество выявляемых фактов.
Говоря в целом, с одной стороны, не может не радовать, что мы выявляем эти факты, но с другой стороны, приходится констатировать, что интерес к данному виду незаконной деятельности не только не пропадает, а наоборот – возрастает. И если учесть, что пограничники не имеют возможности выявить все нарушения, то количество браконьеров, которые привлекаются к ответственности на сегодняшний момент, – это лишь малая доля, и об истинных размерах браконьерства остается только догадываться. На это указывают и сведения, поступающие по международным каналам из иностранных портов о том, какое количество рыбы и морепродуктов сдают в Японии, Корее и других странах наши российские суда. Это же подтверждает и анализ данных по выданным на промысел разрешениям и тому количеству продукции, которая затем сдается на реализацию. Исходя из этого, с уверенностью можно говорить, что, конечно, до полного искоренения браконьерства нам еще очень и очень далеко.
К тому же, ни для кого не секрет, что в настоящее время в законе о рыболовстве, в правилах рыболовства есть достаточно много пробелов, лазеек, через которые нарушители пытаются уйти от ответственности, стараясь различными способами обойти закон. Например, на любом судне, где находят браконьерскую продукцию, на вопрос, откуда она взялась, следует неизменный ответ – «случайно намотали…». У нас нигде в правилах не написано, как должен действовать капитан в подобном случае. А поэтому нарушители начинают рассказывать свою версию случившегося: «Ловушку мы случайно намотали, подняли, хотели оживить краба. Чтобы ему стало лучше – решили устроить круиз по Японскому морю, подкормить его, чтобы он набрался сил, и буквально сегодня уже хотели его выпустить, но тут так неудачно нас задержали пограничники». При этом на вполне закономерный вопрос, зачем им все это нужно, отвечают: «Мы меценаты, мы охраняем природу». То есть, следуя логике, если вы охраняете природу, вы этого краба загрузили на судно, затратили людской ресурс, деньги на топливо, а значит, действуете себе в убыток, что ни один нормальный предприниматель делать не станет. Как объяснить этот факт экономически? «А мы просто любим природу…», – настаивают на своем браконьеры.
Уже на протяжении 5-ти лет мы используем в суде экспертизы, результаты которых однозначно утверждают, что повысить жизнеспособность крабов никакими манипуляциями на борту судна невозможно. Конечно, в суде подобные объяснения нарушителей не проходят, и, тем не менее, природоохранная прокуратура сталкивается с подобными случаями сплошь и рядом. В связи с этим хотелось бы отметить, на мой взгляд, не лишенное смысла, предложение специалистов ТИНРО-Центра о запрете транспортировки краба в живом виде. То есть, если имеются организации, которым разрешена добыча этого биоресурса, то они, выловив краба, здесь же на судне должны улов переработать.
Спорная ситуация складывается и по креветке: по правилам рыболовства ее прилов запрещен. Но и здесь находятся те, кто умудряется трактовать закон в свою пользу. В правилах оговариваются возможности прилова и их объемы, но в любом случае количество такой добычи не должно превышать 20%, да и то только применительно к рыбе. И вот ситуация: пограничники задерживают судно, на котором есть разрешение на промысел креветки северной, лов которой, в отличие от креветки гребенчатой, в отдельных местах у нас разрешен. Однако на судне обнаруживаются 3 тонны креветки северной и 15 тонн гребенчатой. Встает закономерный вопрос, так что вы ловили целенаправленно, а что у вас попалось в прилове? И браконьеры в этом случае трактуют закон по-своему, объясняя, что прилов креветки не допускается, но если такое произошло, то его нужно пускать на пищевые цели. И, по их мнению, в правилах имеется в виду не «котловое довольствие», а переработка и реализация. Именно по такому факту природоохранной прокуратурой сейчас возбуждено уголовное дело. К уголовной ответственности будет привлекаться капитан, который, не имея разрешения на промысел креветки гребенчатой, незаконно, под видом прилова добыл ее в 5 раз больше северной, после чего распорядился ею по своему усмотрению, реализовав путем перегруза на другое судно. То есть в данном случае «прилов» составил 500%.
Таким образом, на лицо ряд тенденций, начиная с того, что нарушители браконьерят в море без документов, без разрешений, на, так называемых, «летучих голландцах» или вовсе на авось: задержат – не повезло, не задержат – все окупится. И заканчивая более ухищренными способами, когда пытаются таким образом обойти правила, чтобы придать видимость законной деятельности.
При этом стоит отметить, что природоохранная прокуратура рассматривает в основном те дела, которые имеют общественный резонанс, то есть там, где проходят большие объемы браконьерской добычи – это, как правило, более трех тонн. При этом ущербы, нанесенные государству, исчисляются миллионами. И к настоящему моменту, с 2001 года именно по такой категории дел природоохранной прокуратурой заявлено в суд исков о возмещении ущерба на сумму более 150 млн. рублей, из которых более 111 млн., как уже говорилось, взыскано реально либо с капитана, либо с судовладельца. При этом в целях обеспечения заявленных исковых требований накладывается арест на судно-нарушитель, который не снимается до полного возмещения ущерба. Таким образом, несколько судов по судебному решению уже было передано в РФФИ на реализацию в доход государства.

- А что сдерживает вас в вашей работе: возможно, есть какие-то несовершенства в законодательном, техническом плане и т.п.? И существуют ли положительные примеры в судебной и законодательной практике за рубежом, которые можно было бы применять и у нас в России по отношению к браконьерам?

- Стоит признать, что сами меры наказания, которые у нас предусмотрены в настоящий момент, не соразмерны тому ущербу, который причиняется в результате браконьерства. Так, в соответствии с Уголовным кодексом по статьям 256, 253 нарушители наказываются лишением права занимать должность на определенный срок, штрафом, либо лишением свободы на срок до 3 лет. К глубочайшему сожалению, судьи, как правило, назначают нарушителю либо штраф, либо условную меру наказания, учитывая при этом все возможные смягчающие обстоятельства: характеристику обвиняемого, семейное положение и т.д. То есть, несмотря на то, что человек причинил громадный ущерб на 6-10 млн. рублей, с учетом личностных характеристик, он отделывается «легким испугом». Хотя штрафы там тоже предусмотрены и по 300 тыс., и по 500 тыс. рублей, но, как правило, это не соразмерно с нанесенным ущербом.
Причем, я бы не акцентировал на этом особого внимания, если бы не факты, когда один и тот же капитан привлекается за одно и то же преступление по 3-4 раза. Осудили, он вышел, и буквально через 2 месяца его опять задерживают за браконьерство. А бывали и такие случаи, когда капитан, находясь в процессе предварительного следствия в качестве подозреваемого или обвиняемого, под подпиской о невыезде, умудряется совершить новое преступление. И даже в этом случае судьи ограничиваются штрафом или условным лишением свободы. То есть можно однозначно сказать, что санкции по статьям очень и очень низкие. За все время у нас в Приморье был зафиксирован всего один случай, когда нарушителю дали реальное лишение свободы. И это уже можно считать своеобразным прогрессом, тенденцией к формированию судебной практики по делам данной категории и шагом в сторону назначения справедливого наказания, соразмерного тяжести совершенного преступления и причиненного вреда.
Есть еще целый ряд подспудных моментов, связанных с оперативной работой, которая в отдельной степени тормозится только потому, что преступления подобного рода отнесены Уголовным кодексом к преступлениям небольшой тяжести. Это, конечно, большой минус. Этот вопрос должен решаться на уровне законодательства, чтобы одной из превентивных мер, помимо всего прочего, была боязнь браконьеров за совершенное преступление реально отправиться в места лишения свободы. Может, в этом случае они на себя уже не стали бы брать такую ответственность и не шли на преступление. В качестве примера можно привести судебную практику на Камчатке: в настоящий момент они тоже пользуются этим кодексом, но за те же самые преступления нарушителей там лишают свободы на 2-2,5 года. Однако там и объемы незаконного вылова в десятки, а то и сотни раз больше.
У нас, как правило, задерживают суда с живым крабом на борту, и позиция нашей природоохранной прокуратуры такова – если краб живой, в соответствии со статьей 56 Закона о животном мире, мы обязаны принять меры для выпуска его в естественную среду. Однако даже в этом случае уже научно доказано, что крабы, извлеченные из своей естественной среды обитания, в той или иной степени травмируются: происходит высыхание или обморожение глаз (в зависимости от времени года), сказывается разница температур, давления и т.д. В соответствии с постановлением Правительства, в случае травмирования особей водных биологических ресурсов, если эта травма не ведет к их гибели, с виновного взыскивается ущерб в размере 50% от таксовой стоимости за особь, вне зависимости от размера, возраста и т.д. Подобная практика борьбы природоохранной прокуратуры с браконьерством сложилась и устоялась как в суде первой инстанции, так и в Приморском краевом суде, и в Верховном суде РФ.
Говоря о зарубежной практике борьбы с браконьерством, можно привести пример, когда в отдельных странах очень жестко наказывают за то, что на борту обнаруживают неуказанные в разрешении объекты. Независимо от объемов незаконного улова, от намерений капитана, этому судну больше не дают возможности впредь использоваться на каком-либо виде промысла.
Конечно, в этом вопросе еще сказывается наш российский менталитет. То есть если за границей кодексы пишутся на двух листах и в них конкретно указывается, что подобный промысел запрещен, то никто этого и не делает. У них нет армии контролирующих органов, которые будут отслеживать каждый шаг рыбодобывающих предприятий – там люди сами понимают, раз написано, значит нельзя. А у нас пишутся многотомные кодексы, содержится многомиллионный штат контролирующих органов, и, тем не менее, нарушения были, есть и будут. Это так же, как наши граждане ходили на красный свет, и сколько бы им «зебр» не рисовали, сколько светофоров не ставили, они так и буду продолжать это делать. Как ни прискорбно, но таков наш менталитет. Поэтому нет смысла ровняться и приводить примеры борьбы за рубежом – там совершенно другой уклад жизни.

- Вам наверняка известно о намерении Правительства РФ принять программу «Вся рыба – на берег». По-вашему, станет ли этот шаг эффективной мерой контроля и борьбы именно с браконьерством?

- На мой взгляд, эти два понятия никак не связаны. Правительство желает таким образом сделать промысел прозрачным, чтобы все рыбодобывающие компании могли привезти добычу на берег, часть продукции оставить здесь, задекларировать, заплатить все пошлины, и после этого уже вывезти ее.
Но здесь сразу возникает несколько спорных моментов: в первую очередь, понятно, что рыбакам такая политика будет не выгодна. Им придется возвращаться в свой порт, затем, вновь проходя через район промысла, идти в зарубежный порт, затрачивая тем самым уйму времени и топлива. Спрашивается, зачем это нужно, если у нас и в настоящий момент есть контрольные точки, где можно задекларировать улов непосредственно в море. Я поддерживаю бытующее мнение, что в очередной раз все будет зависеть от «человеческого фактора»: если в море на этой точке должностное лицо будет добросовестно выполнять свои обязанности, то зачем продукцию везти на берег? Также и в порту может быть недобросовестное лицо, которое где-то на что-то может закрыть глаза.
К тому же на совещаниях правильно поднимается вопрос о том, что эта инициатива, возможно, и была бы благоразумной, если бы у нас в портах было достаточно причалов и техники, которая могла бы все это обслуживать. А в результате получится, что судно, придя в порт, будет несколько дней ожидать своей очереди, пока попадет под разгрузку. При этом каждый день, особенно если это путина, чреват большими простоями, убытками. То есть для контролирующих органов подобные меры имели бы положительные результаты, а с точки зрения предпринимателя, рыбаков – это может привести к убыткам.
Но вот скажется ли это как-либо на борьбе с браконьерством? Очень сомневаюсь. Если нарушитель не имел квот, если у него не было разрешения на промысел, то зачем же он будет выполнять закон и показывать свою продукцию? Он как браконьерил, так и будет продолжать это дело. То есть все законы создаются и действуют только на законопослушных лиц, и данная инициатива Правительства в итоге обернется лишь дополнительными ограничениями для добросовестных рыбаков.

- Геннадий Николаевич, на Ваш взгляд, какие меры, направленные на борьбу с браконьерством, должны принимать сами рыбаки, их ассоциации, органы власти?

- Говоря о взаимодействии различных структур, хотелось бы затронуть такой момент: ни для кого не секрет, что в заливе Петра Великого промысел краба запрещен круглогодично. Однако анализ следственной работы, задержания судов-нарушителей позволяет сделать вывод, что постоянно в этом районе ведется браконьерский промысел. При этом каждый раз при задержании судна-нарушителя, слышишь одну и ту же версию – случайно намоталась чья-то хребтина. Складывается впечатление, что в залив, как в помойную яму, сбрасываются все «ненужные» крабовые ловушки! То есть все прекрасно знают, что промысел в этом районе запрещен до полного восстановления запасов, но в то же время на каждом шагу расставлены крабовые порядки.
После того, как ситуация была проанализирована и данная тенденция стала прослеживаться, по инициативе природоохранной прокуратуры, с привлечением администрации края, контролирующих органов, и в том числе на уровне губернатора края, проводились совещания. Мы также обращались в АРПП с просьбой оказать содействие в виде выделения плавсредств для организации рейдов совместных оперативных групп в районы промысла. И если эти суда не такие скоростные и не способны догнать браконьера, то, по крайней мере, на них возможно было патрулировать район промысла и имеющимся на борту оборудованием прописывать находящиеся в заливе Петра Великого незаконно установленные крабовые ловушки, изымать их и в установленном порядке реализовывать через РФФИ, а деньги направлять в доход государства. Можно с уверенностью говорить, что в настоящий момент это одна из наиболее эффективных мер борьбы с браконьерством. То есть, если пограничники или контролирующие органы не могут выявить самих браконьеров, то, по крайней мере, такими действиями они не дают им возможности вести свой незаконный промысел.
Подобные рейдовые группы уже выходили на операции, положительные сдвиги в этом направлении есть, но, к сожалению, эта работа ведется несистемно, не на постоянной основе. Конечно, мы понимаем, что это дополнительные затраты, но если есть желание наладить работу в этом плане, то должна вестись постоянная, планомерная работа, и не только правоохранительными органами, прокуратурой, пограничниками. Должны подключаться и администрация Приморья, и ассоциация рыбаков, которые должны быть также заинтересованы, чтобы на территории края был порядок.
Кроме того, буквально недавно заместитель руководителя Минсельхоза, общаясь с губернатором Приморского края, поручил разработать план и обоснование к запрету промысла камчатского краба до восстановления его запасов. В случае положительного результата, это станет большим шагом вперед в вопросе сохранения дальневосточных биоресурсов, по крайней мере, краба. Потому что сейчас он разворовывается самым хищническим образом, и зачастую у браконьеров изымаются не только взрослые особи – они не гнушаются и непромысловыми размерами, и самками крабов, что пагубно сказывается на воспроизводстве этого ценного биоресурса.
Говоря о методах самостоятельной борьбы самих рыбаков и представителей различных структур с браконьерством, стоит акцентировать внимание на таком понятии как «человеческий фактор». То есть, если человек порядочный – он на браконьерство не пойдет. Это относится и к контролирующим органам, которые должны добросовестно выполнять свои обязанности, выявлять подобные факты и давать им надлежащую оценку.
Это относится ко всем: начиная от инспекторского состава, который работает на пограничных судах, заканчивая теми инспекторами, которые выдают разрешения на промысел. Поскольку там также есть масса ограничений для выдачи разрешений на промысел, в частности, у предприятия не должно быть нарушений, задолженностей и т.д. Но периодически во время проведения проверок обнаруживаются случаи, когда предприятиям, несмотря на то, что у них уже были раньше какие-то нарушения, разрешения на промысел все-таки выдавались. Либо после начала промысла предприятие неоднократно нарушало законодательство, но разрешение у него не было отозвано.
Таким образом, в первую очередь, сами рыбаки не должны поддаваться на провокации, на уловки и не совершать незаконных действий, чтобы облегчить жизнь себе и сотрудникам правоохранительных органов. И, во-вторых, поскольку у промысловиков нет никаких полномочий для задержания нарушителей, но они могут оказать содействие в виде предоставления судов для проведения совместных патрулирований. Подобные мероприятия обоюдовыгодные – правоохранительные органы борются с браконьерством, а рыбаки избавляются от тех лиц, которые умышленно сбивают им цену на продукцию и не позволяют тем самым нормально работать на рынке.
Несмотря на упомянутые несовершенства законодательной базы, технические проблемы, нельзя сказать, чтобы все это сдерживало, скажем, меня как прокурора. По всем материалам, которые попадают к нам в Природоохранную прокуратуру, принимаются принципиальные, законные решения. Да, максимальные наказания не дают, как уже упоминалось, но над этим обязательно еще будем работать, убеждать, доказывать в суде, чтобы таким образом несколько повернуть нашу судебную практику в сторону более жесткого подхода к назначению наказания. Чтобы наказание соответствовало совершенному преступлению.
А пока, говоря о существующем положении дел, на мой взгляд, если выбирать между условным сроком и штрафом, эффективнее все-таки применять последнее. Так как это – денежная сумма, к тому же не такая уж и маленькая, которая уже сегодня в полном объеме будет направлена в доход государства.
Для того чтобы нарушителям в другой раз неповадно было, мы по всем уголовным делам в качестве дополнительной меры наказания ставим вопрос о лишении капитанов права занимать руководящие должности на рыбопромысловых судах сроком до трех лет. И хотя бы таким образом бороться с тем, чтобы одни и те же нарушители не совершали подобных преступлений.
В настоящий момент приходится констатировать тот факт, что размеры браконьерской деятельности пока не снижаются. И основная причина тому известна – спрос рождает предложение. Если того же краба охотно скупают, то браконьеры будут продолжать его ловить любым способом. Ведь, несмотря на то, что нарушители нередко рискуют жизнями, взять хотя бы недавнее происшествия с японской шхуной на Сахалине, тем не менее, они не отказываются от браконьерства. А все потому, что желание быстрой наживы берет свое.
Конечно, нельзя сказать, что это очень легкий труд, но любая работа должна вестись в рамках действующего законодательства. Ведь своей деятельностью браконьеры не только сбивают цену на морепродукты у законопослушных рыбаков, но ощутимо подрывают экономическую безопасность всего государства: невозврат валютной выручки, разбазаривание водных биологических ресурсов, которые находятся в исключительном ведении Российской Федерации, неуплата таможенных пошлин и т.д. То есть вопрос борьбы с браконьерством на море должен заботить не только самих рыбаков и ответственные за этот вопрос правоохранительные органы, но, прежде всего, само государство, Правительство, от которого должны исходить продуманные и действенные законодательные инициативы.

Наталья СЫЧЕВА