Итоги юбилейной сессии

По завершении этого юбилейного раунда переговоров Вячеслав Константинович дал интервью журналу «Fishnews».

- Вячеслав Константинович, начиная с 70-х годов между Россией и Норвегией складываются весьма непростые отношения в сфере рыболовства. Каковы они сейчас – в результате многочисленных и сложных переговоров, на какой правовой основе и рыболовной практике базируются?

- Я бы начал с того, что сложные отношения между Норвегией и Россией зарождались значительно раньше. Но выражение «сложные отношения» можно взять в кавычки. Почему? Хочу напомнить, что Норвегия одной из первых в числе зарубежных стран признала Советскую Россию, как в свое время еще царская Россия одной из первых признала Норвегию в качестве самостоятельного независимого государства, вышедшего из унии Швеция-Норвегия. Как видите, положительные корни наших взаимоотношений были заложены довольно давно. В послевоенный период развитие отношений между Россией и Норвегией происходило на основе взаимных интересов в сфере рыболовства – в первую очередь в Баренцевом море. Единство его запасов: трески, пикши, окуня, палтуса, сельди и целого ряда других объектов промысла, – обуславливало этот взаимный интерес и влияло на отношения двух соседних государств. А в 70-80 годы в связи с объявлением института 200-мильных экономических зон между нашими странами встала острая проблема по разграничению для рыболовства пространства Баренцева моря. Эти переговоры идут уже более 40 лет, и пока они не завершены.

Но если разграничение пространства континентального шельфа и 200-мильной экономической зоны возможно, то совершенно невозможно разграничить рыбные и иные биологические ресурсы – в силу их миграции. Объекты промысла не признают границ, начертанных юристами и государственными деятелями, рыба мигрирует в зависимости от биологических факторов. Вот эта главная проблема единства рыбных запасов в Баренцевом море и побудила Россию и Норвегию заключить 30 лет назад межправительственное Соглашение о сотрудничестве в области рыболовства. В результате этого Соглашения оба государства подтвердили, что управлять запасами нужно совместно, руководствуясь прежде всего принципами рационального природопользования и бережного отношения к рыбным запасам и всем биологическим ресурсам с тем, чтобы они служили не только нынешним поколениям, но и будущим.

Более того, этим Межправительственным Соглашением создана Смешанная, в то время Советско-, а теперь уже Российско-Норвежская комиссия по рыболовству, которая ежегодно на своих заседаниях рассматривает состояние запасов, планирует мониторинг и совместные исследования рыбных запасов. А затем на основании всех собранных данных этот орган устанавливает квоты вылова рыбы как для Норвегии, так и для России, а также и для третьих стран. Таким образом, Российско-Норвежская комиссия в области рыболовства является на сегодняшний день образцом сотрудничества между двумя странами. Многие государства и все рыболовные державы отмечают уникальность этого органа. Потому что на протяжении 30 лет, а в этом году отмечалось 30-летие с момента создания комиссии, ее работа обеспечивает стабильный баланс в отношениях, который позволил избежать так называемых рыболовных войн между двумя соседними государствами. Но это не значит, что нет проблем, которые беспокоят как российских рыбаков, так и норвежцев, как российских политиков, так и норвежских. Достаточно упомянуть только две проблемы: первая касается окончательного разграничения 200-мильных экономических зон и континентального шельфа, а вторая обусловлена положением, складывающимся в районе Договора о Шпицбергене. Как известно, Норвегия вразрез с этим многосторонним Договором объявила в одностороннем порядке так называемую 200-мильную «рыбоохранную зону», а Россия, так же как и другие государства, не признает правового статуса этой зоны. И, наконец, третья болевая точка, которая, в общем-то, носит, по моему мнению, временный характер – это тотальный контроль со стороны норвежцев за российским рыболовным флотом на всей акватории Баренцева моря.

Но все эти проблемы решаемые, на их преодоление требуется лишь время, политическая воля, согласие и добрососедское отношение рыбаков двух стран.

- Таким образом, можно сказать, что развитие этих отношений идет в позитивном ключе.

- Да. Особенно если оценивать результаты совместных переговоров за последние семь лет. Нужно сказать, что наибольших успехов мы достигли за последние два года, когда Министерство сельского хозяйства РФ, наряду с Федеральным агентством по рыболовству, взяло под свое крыло все проблемы, касающиеся рыболовства. Это придало работе комиссии новый импульс, что было особенно ощутимо на последней, 30-й сессии в Тромсе, где российскую делегацию возглавлял заместитель министра Владимир Измайлов и в которой я принимал участие.

- Тем не менее рыбакам Северного бассейна приходится идти на некоторые уступки. К примеру, накануне этой сессии Вы утверждали, что запасы трески в Баренцевом море позволяют не уменьшать ОДУ на следующий год, однако это произошло, величина общих допустимых уловов трески была срезана на 11%, то есть мы что-то приобретаем, а что-то теряем.

- Вы знаете, нельзя этот факт расценивать как потери российских рыбаков, поскольку на те же 11% сократилось ОДУ трески и для норвежской стороны. Кроме того, я бы не стал уменьшение ОДУ рассматривать как потери. Мы должны использовать водные биологические ресурсы рационально, чтобы вести рыболовство и завтра, и послезавтра. А если мы зададимся целью сегодня взять все, тогда завтра не будет работы. Поэтому я не считаю, что надо оценивать сокращение ОДУ как потери, хотя существует такая точка зрения, но это точка зрения временщиков. Однако даже если пользоваться этой терминологией, то стоит отметить, что «потеряв» по треске 11%, мы «выиграли» по пикше на целых 23%, если это можно назвать выигрышем. Поскольку это не выигрыш, а рациональная эксплуатация биоресурсов. Увеличение произошло в связи с ростом запасов этого вида рыбы в Баренцевом море. Также с 10 до 15 тысяч тонн увеличен ОДУ на вылов сайды. Объемы вылова окуня, мойвы, сельди оставлены на уровне 2006 года. Так что в итоге, если сложить все плюсы и минусы, на которые мы вынуждены были идти совместно с норвежцами, получается сумма не меньше объемов текущего года. И даже на 6-7 тысяч тонн больше.

- Переговоры 30-й сессии Смешанной Российско-Норвежской комиссии по рыболовству шли по 15 позициям. Какие вопросы обсуждались?

- Прежде всего это то, о чем я уже говорил: это оценка запасов биоресурсов и распределение на 2007 год объемов промысла между Россией, Норвегией и третьими странами.

Второй, не менее важный, вопрос – контроль за рыболовством по всей акватории Баренцева моря. Эта проблема вызывает в отдельных пунктах единодушие сторон, а в чем-то существенные разногласия. Например, Баренцево море по современному правовому статусу имеет 200-мильную экономическую зону России, 200-мильную экономическую зону Норвегии и район Договора о Шпицбергене, который норвежцы считают своей рыбоохранной зоной, а также открытую часть Баренцева моря. Это так называемый анклав, подобный тому, какой имеется в Охотском море или в Беринговом море. Но если на Дальнем Востоке в этих морях экономическая зона России укладывается полностью, то в Баренцевом море наша экономическая зона менее 35%. Поэтому промысел осуществляется в основном под норвежской юрисдикцией. И здесь контрольные функции, которые выполняют норвежцы по отношению к нашим судам, не сбалансированы теми требованиями правовых документов, которые есть в нашей зоне. Например, в Российской экономической зоне за то или иное нарушение полагается одна мера наказания, в Норвежской экономической зоне, по их законодательству, – другая. И мы поставили вопрос, чтобы гармонизировать как систему проверки, так и меру наказания. Чтобы рыбак, капитан, четко знал, за что он несет ответственность и как он будет наказан в случае нарушении тех или иных правил.

Не менее важен и такой вопрос, также обсуждавшийся на сессии, как совместные научные исследования и программа этих исследований на очередной год. Кроме того, обсуждали величины переводных коэффициентов в готовую продукцию, возможность взаимного обмена специалистами.

Кроме того, я бы выделил еще одну из обсуждаемых проблем – браконьерство, в частности переловы. Норвежская сторона оперировала, с нашей точки зрения, недостоверными данными, говоря о том, что фактическая добыча трески в Баренцевом море превышает все лимиты как минимум на 80 тысяч тонн, а то и на 120-150 тысяч тонн ежегодно. При этом прессой создается общественное мнение, что это – в основном – российские рыбаки. В свою очередь нами были представлены соответствующие данные, которые, во-первых, говорят о том, что методика, посредством которой подсчитываются эти переловы, – мягко говоря, некорректна. Во-вторых, прямые наблюдения также показывают, что эти цифры чрезмерно завышены. Стороны в Тромсе договорились о том, что создадут совместную рабочую группу, которая определит, во-первых, истинную величину перелова, а во-вторых, выявит действительных нарушителей. Но хочу подчеркнуть: у браконьерства нет национальности. Это – международная цепочка сбыта незаконно добытой рыбы. И она не имеет национальности, так же, как не имеет национальности терроризм и все другие преступления, нарушающие национальные законы того или иного государства и международные договоры и соглашения.

- Но 80-150 тысяч тонн – это огромная цифра, сбыть такое количество рыбы незаметно вряд ли возможно.

- Да, в частных беседах с руководителем департамента рыболовства Норвегии Петером Гюллестадом я тоже говорил об этом. Представьте на минутку, что 120 тысяч тонн трески из Баренцева моря поступает на мировой рынок, тогда как общий вылов ее, разрешенный всем другим странам, не превышает 420-450 тыс. тонн. Мировой рынок трески в таком случае должен бы сразу обрушиться! Но этого не происходит. Да, мы не отрицаем, что незаконный промысел имеет место, нарушения тех или иных правил рыболовства существуют, в особенности это касается выбросов мелкой рыбы. Это бич рыночной экономики. Мы не отрицаем, что существует организованный международный промысел нарушителями законодательства и международных договоренностей. Но расчеты, которые приводят другие специалисты, говорят, что он не превышает 5-6% от общего объема вылова, а это, следовательно, около 15-20 тыс. тонн.

- Норвегия, Россия, ЕС и другие страны-члены Северо-Восточной Атлантической комиссии по рыболовству (NEAFC) подписали соглашение о конкретных мерах по противодействию нелегальному и неконтролируемому рыболовству. То есть они будут тщательно следить за происхождением рыбы, в частности трески.

- Мы всегда заинтересованы, чтобы на рынок поступала только легальная рыбная продукция. У нас достигнута договоренность с Норвегией о контроле за поставками уловов, и мы готовы такую договоренность реализовать и со странами Евросоюза. Норвегия, в свою очередь, также достигла целого ряда договоренностей с европейскими странами и в целом с ЕС. Так что мы за такую систему.

- Через год Вы снова встречаетесь с норвежцами, но уже в Мурманске. Будет чем-то отличаться следующая сессия от нынешней?

- Во-первых, я хочу сказать о том, что мы удовлетворены тем, что федеральные органы России откликнулись на наше приглашение и согласились предложить Мурманск как место проведения следующей, 31-й сессии. Кроме так называемых дежурных вопросов повестки дня, которые непременно будут включены в нее, наверняка в течение года возникнет целый ряд новых тем, которые мы бы захотели обсудить вместе с норвежцами. Несмотря на то, что сейчас еще рано говорить об этом конкретно, современные тенденции в развитии рыбохозяйственного комплекса многих стран свидетельствуют о возрастающей роли рыборазведения. Сейчас эту отрасль принято называть марикультурой, или аквакультурой. Так вот, на 31-й сессии хотелось бы обсудить с норвежцами возможность воспроизводства трески у нас в Северном бассейне. Поскольку треска является основным объектом лова в Баренцевом море и ее запасы представляют взаимный интерес для двух стран, есть необходимость наладить ее разведение. Норвежцы в Тромсе познакомили нас со своим действующим рыборазводным предприятием. На нем выращивают маточное стадо трески, для того чтобы поддерживалась вся сеть норвежских рыборазводных хозяйств, занимающихся воспроизводством этой рыбы. Также норвежцы воспроизводят и выращивают семгу. Они ставят задачу в ближайшее время довести выпуск товарной продукции трески в объеме не менее чем 100-150 тысяч тонн в год. Для сравнения: это почти 30-35% годового российского вылова трески в Баренцевом море или почти 50% годового вылова норвежцев. Для нас создание подобной сети российских предприятий, включая ферму, поставляющую посадочный материал, – очень важная задача. И тут есть что обсудить с норвежцами.

Елена ФИЛАТОВА