Проблемы рыбного острова

ВОССТАВШИЕ ИЗ ПЕПЛА

История большинства рыболовецких колхозов Сахалинской области совпадает до мелочей. Безбедное советское прошлое, постперестроечные перемены, смена формы собственности, череда владельцев, постепенная утрата флота и других производственных мощностей, судебные дела, процедура банкротства, а дальше – как повезет. Кому-то улыбнулась удача, и пришли толковые управленцы, которые не стремились выжать все соки из остатков былого изобилия, но были заинтересованы в стабильной работе предприятия, его развитии.

Но ломать всегда легче, чем восстанавливать. Путь наверх приходится начинать с малого, собирая осколки производства, избавляясь от непрофильных активов, оптимизируя управление, обновляя кадры. «Когда мы начали здесь работать, у предприятия были настолько изношены основные фонды, что дальнейшая их эксплуатация была неэффективна. Поэтому мы все сломали, можно сказать, под ноль, оставили только корпуса. Куча была лесопилок, складов, гаражей, магазинов – мы от них избавились, просто продали все лишнее имущество. Через полгода-год запустили новое производство по морозке, с объемом вдвое больше, чем у ранее существовавшего колхоза», – рассказывает генеральный директор ООО «Рыболовецкий колхоз им. Кирова» Олег ПАНАСЕНКО.

Сейчас основная цель колхоза – к следующей путине возобновить консервное производство. С открытием консервного цеха расширят икорный участок и приобретут сепаратор. В этом году в РК имени Кирова рассчитывают взять не менее восьми тысяч тонн горбуши при производительности около 200 тонн в сутки. Ввод в эксплуатацию консервной линии позволит перерабатывать дополнительно до полутора тысяч тонн лососевых за период основной путины и обеспечит занятость людей в зимнее время.

Отправной точкой для подъема для многих предприятий стала прошлогодняя путина, когда благодаря рекордным уловам красной рыбы у рыбаков появились свободные деньги и возможность их вложить в закупку оборудования, в модернизацию и переоснащение цехов, в строительство и ремонт флота.

«В этом году мы очень много собственных средств пустили на переоборудование и дооборудование – около 1 млн. 800 тыс. долларов, не считая затрат на строительство холодильника, расходные материалы и т.д. Увеличили производство практически в два раза. Закупили японское оборудование – и икорный цех, и цех обработки. Сейчас проверяем в деле, все пока показывает себя в общем-то с положительной стороны. Главное, чтобы прогнозы оправдались, потому что там хоть стреляйся потом. Хотя бы тысячи три тонн взять рыбы-сырца и переработать ее, тогда мы окончим год в плюсе», – переживает председатель рыболовецкого колхоза им. Котовского Александр ШУШПАНОВ.

Вкладывать крупные средства в модернизацию оборудования предприятия побуждает не только конкуренция. Безработица, ставшая в свое время одной из причин массового браконьерства, сейчас не столь велика и при желании найти работу можно. Другой вопрос, много ли осталось этого желания? Ведь за последние десять-пятнадцать лет население небольших городов и деревень, распробовав вкус работы полтора месяца в году, совсем не рвется пахать 8-часовой рабочий день «от звонка до звонка». Привычка к безделью и легким деньгам – страшная штука, отучить человека от нее несравнимо труднее, чем воткнуть по посту рыбоохраны на каждую речку.

Некогда многотысячные коллективы рыболовецких колхозов нынче сократились до 300-400 человек. В дни путины кто-то завозит сезонных рабочих издалека, кому-то повезло с местными, а у кого-то вся надежда на автоматические линии. А что поделать? Рабочих рук не хватает, особенно квалифицированных специалистов – это и мастера, и работники профиля обработки, и технологи.

«Проблема как всегда в грамотных кадрах, – сетует Олег Панасенко. – Но мы стараемся привлекать молодежь, сотрудничаем с нею на договорной основе: мы оплачиваем молодым обучение в высших учебных заведениях, а они отрабатывают определенный период. Прецедент есть, два человека уже учатся. На Итурупе, где я был руководителем, мы выучили пять молодых мастеров. Конечно, регион очень трудный, сдержать народ тяжело. Нужно создавать условия, в первую очередь для проживания, особенно семейным специалистам. Помогаем мастерам нашим с жилищными условиями, даем им ссуды на покупку жилья здесь в Озерске и в Корсакове».

В середине июля в РК имени Кирова прибыла первая сотня студентов-стройотрядовцев, добиравшихся на путину аж из Республики Бурятия. Это тоже многолетняя традиция. Для молодежи заранее приготовили общежитие, выдали спецодежду и инвентарь, открыли душевые, раздевалки. Сто человек – это немного, ведь в смену две разделочные линии обслуживают 96 работников. Вторую партию ждали на днях, 40 человек не уедут со всеми после 10 сентября, а задержатся на кету. Заработок на путине год на год не приходится, была бы рыба, а там главное выполнить норму – 100 тонн сырья в смену. В прошлом сезоне в конце лета студенты увезли по 70 тысяч рублей – весомая прибавка к стипендии.

РК имени Котовского в этом году повезло больше – при наборе людей на путину конкурс доходил до 5 человек на место, так что брали лучших. Почти все рыбообработчики местные – из Долинска, Углезаводска, Быкова, Стародубского. С учетом путины на предприятии занято 300 человек. Когда-то у колхоза был приличный флот, теперь осталась только прибрежка. Если необходимо осваивать лимиты, берут суда в аренду. Содержать собственные нерентабельно, отсюда и сезонный характер работы.

Но не все наследие советского прошлого можно оставить за бортом. Традиционно рыболовецкие колхозы тянут на себе изрядный пласт социалки близлежащих населенных пунктов. «Школы, детские сады, ремонты, водоснабжение, энергетика – все социальные объекты на нас. От этого никуда не уйдешь, хотя фактически они к нам никакого отношения не имеют, но помогаем, куда денешься», – пожимает плечами руководитель РК имени Кирова. Поставить крест на этом шефстве – значит обречь поселения на деградацию и вымирание.

«Прибрежка – это развитие наших сел и поселков, которые находятся на береговой территории, – объясняет зампредседателя областного правительства Сергей Карепкин. – Этим Сахалинская область отличается от той же Камчатки – у нас прибрежка во все времена была привязана к конкретному населенному пункту. Только за счет нее и развивались поселки, расположенные на берегу. Пока почему-то все боятся прибрежку передавать субъектам, хотя из Москвы тяжелее увидеть, что делается на местах. В любом случае для контроля здесь остается теруправление, которое если что-то пойдет не так, тут же будет «кричать» от этом. Но я думаю, что ни один из субъектов не будет действовать в противовес своему же населению. Если есть социальная напряженность, само собой она аукнется и по тому, кто рулит регионом».

Именно по этой причине сахалинские рыбаки раз за разом поднимают вопрос о передаче функций по управлению прибрежным промыслом в регионы. Сегодня какие-то полномочия на местах есть, но большинство решений так или иначе должны утверждаться через Федеральное агентство по рыболовству. В Москве голос снизу предпочитают не замечать или снисходительно указывают на деятельность комиссий по регулированию добычи анадромных видов рыб: мол, какой еще самостоятельности вам надо. «Комиссия создана при субъекте федерации, ее возглавляет губернатор как высшее должностное лицо этого субъекта. Это разве не показатель того, что полномочия по регулированию промысла отданы в регионы?» – недоумевает руководитель Сахалино-Курильского территориального управления Росрыболовства Евгений ШИРОКОВ.

Впрочем, в местном теруправлении предпочитают не замечать многих очевидных вещей. Например, совершенно определенной конфронтации между руководителем ФАР и островными рыбаками, достигшей апогея в мае-июне и лишь слегка приутихшей с началом путины. И резкие высказывания Андрея КРАЙНЕГО в адрес сахалинских рыбопромышленников, и ответные требования отставки главы отрасли – все это здесь называют надуманной проблемой.

МОРЕ БЕЗ ГРАНИЦ

В отличие от того же Приморья, где предприятий, живущих только за счет прибрежных квот, раз-два и обчелся, в Сахалинской области таких компаний масса. В смутные годы рыболовецкий колхоз имени Кирова сохранил часть малотоннажного флота, однако пока прибрежный промысел трудно назвать рентабельным. «Сейчас у нас 13 судов, из них только пять регистровых. Остальные используются только на период проведения лососевой путины. За последние два года мы отремонтировали флот процентов на восемьдесят, с заменой силовых агрегатов, корпусов, навигационного оборудования. В этом году купили две шхуны для доставки сырья на завод – производство показало, что для перевозки необходимы суда с большей грузоподъемностью», – говорит Олег Панасенко.

У предприятия есть квоты и помимо лосося. Правда, к разнорыбице больше примериваются, эффективность добычи пока не блестящая. В этом году впервые отправили флот на другой вид промысла – на север на навагу. Сработали не в минус – руководство уже считает это положительным результатом. Колхоз постепенно набирается опыта работы на других объектах, отсюда пристальный интерес к вопросу о расширении зоны прибрежного рыболовства.

«Рыба же не знает границ! – восклицает руководитель РК имени Котовского Александр Шушпанов. – Это условности, которые были искусственно созданы в свое время. Почему сегодня судно, направляющееся в Охотское море, должно закрывать собственную границу, хотя оно идет не куда-то там, а в исключительную экономзону своей страны?»

Тем не менее среди рыбаков преобладает осторожный подход. С одной стороны, ограничение района лова 12-ю милями признают искусственным абсолютно все, с другой – многие вспоминают, как до введения запрета крупнотоннажный флот основательно протралил залив Анива, Южно-Курильский пролив и другие районы, оставив за собой пустое дно. «Ограничения нужно оставить для работы крупнотоннажного флота в прибрежных районах или объектах, иначе запустишь сюда этих дураков, выгребут все», – столь нелестное мнение о работе больших компаний высказывают многие.

Вот и получается, что какого-то одного мнения насчет введения единого промыслового пространства у сахалинских рыбопромышленников нет – в нынешней форме каждый понимает его по-своему. «Что вообще подразумевают, говоря о едином промысловом пространстве? – задается вопросом вице-губернатор Сергей Карепкин. – Если то, о чем писали в письме на имя премьер-министра пять губернаторов-дальневосточников – расширение зоны осуществления прибрежного рыболовства по аналогии с Баренцевым или Черным морями, то мы двумя руками «за». Это как раз то, чего мы просили и добивались. Если же там какие-то другие понятия, то тут уже нужно смотреть, какой механизм там прописывается. А если, как понимают некоторые наши соседи, это возможность затащить крупнотоннажный флот в прибрежку, то, спасибо, мы это проходили. Пока же я не вижу четкого понимания, что такое единое промысловое пространство».

Опасаются на Сахалине и очередного передела квот. «Наше мнение – нужно оставить существующие промышленные и прибрежные квоты. Но прибрежные квоты, которые сегодня могут осваиваться только в 12-мильной зоне, нужно передать субъекту РФ, чтобы он ими распоряжался. А суда, которые занимаются этим видом рыболовства, должны ходить свободно, ограничением плавания для них пусть будет характеристика автономности или требования безопасности. В этом случае мы спасаем, оберегаем прибрежные территории от нашествия крупнотоннажного флота и даем прибрежному флоту вести промысел не только в 12-мильной зоне, но и по всей акватории. И что самое главное, мы сохраняем тот принцип, который передал нам доли квот на десять лет. А все ограничения, касающиеся 12-мильной зоны, всех этих пограничных приказов, распоряжений, инструкций, таможенных дел – все это снять. Оставить заявительный принцип: ушел – доложил, пришел – доложил», – считает председатель правления Ассоциации «Союз рыболовецких колхозов и предприятий Сахалинской области» Сергей Сенько.

Что такое единое промысловое пространство, похоже, смутно представляют даже в Росрыболовстве, резво бросившемся выполнять очередное распоряжение Владимира ПУТИНА. Совещание в Петропавловске-Камчатском показало, что речь идет, скорее, все же о расширении зоны прибрежного рыболовства – вариант, вполне устраивающий сахалинцев. Ведь что такое отсутствие каких-либо разграничений и запретов, когда огромный траулер подошел к берегу, прогреб один раз и ушел? «Для береговых предприятий – это смерть, – уверен Олег Панасенко. – Если прибрежники сегодня не осваивают квоту, значит нужно отдать ее другому прибрежному предприятию. Но если допустить крупнотоннажные суда в прибрежную зону, то ее просто не будет. Ведь некогда здесь в Аниве ловили все: и минтай, и камбалу в неограниченном количестве. Сегодня ничего нет – голое поле. Я считаю, этот вопрос должен быть тщательно проработан, в том числе и наукой. Мы вот, не думая, запретили иностранным судам работать, а вышло, что наши суда стоят до сих пор. Логика вроде была – давайте не допустим иностранцев, потому что они браконьеры, – а попали свои. Поэтому не стоит торопиться с таким серьезным решением».

В ДНИ КРАСНОЙ ПУТИНЫ

2010 год котируется как «нерыбный», хотя прогнозы науки по лососевым остаются весьма щедрыми. Рыба, тем не менее, вновь показала свой капризный нрав, и в конце июля самым популярным вопросом на юго-востоке Сахалина был «У вас рыба идет? А у вас?» Зато на юго-западе в Татарском проливе ученые и промышленники терялись в догадках, наблюдая невиданные уже два десятилетия подходы горбуши.

В ожидании рыбы в колхозе имени Кирова разбирались с проблемами на берегу, а их хватает. С прошлого года продолжаются трения с пограничниками по вопросу ведения промысла маломерными судами в темное время суток. В прошлом году кунгасам запретили обслуживать невода ночью, а рыба шла. И колхоз исправно платил штрафы. Этот год «порадовал» нововведениями: Пограничная служба любезно предложила собирать кунгасы со всего побережья на ночь вместе, «привязывая к одной веревке». Чего конкретно опасаются пограничники – остается загадкой, а вот факт, что такое распоряжение противоречит требованиям законодательства, в частности приказам ФСБ России № 149 от 14 апреля 2006 г. и № 458 от 10 сентября 2007 г., стражи границы с успехом игнорируют.

«Смысл такой: согласно приказу о пограничной зоне они определили места стоянок. И теперь они нам говорят, что в ночное время суток все плавсредства, подотчетные инспекции маломерных судов, должны находиться на хранении в этих месте, – поясняет Олег Панасенко. – Представьте, что судно находится на лову, за 50 км от стоянки, экипаж там днюет и ночует. А лодка, на которой осуществляется производственная деятельность, должна быть здесь. Как это реально? Если туда-сюда будем гонять, это будет прогулочное судно, а не рыбацкое!»

В рыболовецком колхозе «Дружба» другая проблема. Пока бдительные пограничники не пускают рыбаков по ночам к ставным неводам, сети «обслуживают» браконьеры: подплывают, вытаскивают всю рыбу, вырезают ее и выбрасывают, а икру забирают. Что делать законопослушным предприятиям, в разрешении на промысел у которых прямо написано «только в светлое время суток»? Зато браконьерам разрешений не нужно, их никто не ловит, им никто препон не ставит.

В неформальном разговоре представители лица ГМИ или СКТУ откровенно признаются: «Ну что взять с браконьера? Рублевую сетку? Сегодня отобрал у него, спалил, он завтра купил другую и снова браконьерить. У вас-то есть чем поживиться, потому что вы – серьезные люди, вам можно сделать замечание, наложить штрафы». Найти нарушения на промысле можно всегда – было бы желание.

«Не повезло колхозам с соседями, – резюмирует Сергей Сенько. – К примеру, в Долинске нет заставы, тамошние предприятия и не трогают – лови хоть днем, хоть ночью, хоть круглые сутки».

Если у пограничников сфера влияния ограничивается местами расположения застав, то у ветеринаров возможности куда шире, даже несмотря на недавнее поручение председателя Правительства РФ вывести Россельхознадзор за рамки оборота рыбопродукции, ограничив его полномочия контролем качества экспорта-импорта. В самом деле: в море рыбу пусть проверяет Росрыболовство, на прилавке – Роспотребнадзор, зачем пасти каждый шаг, непонятно. Но сахалинский Россельхознадзор оттереть от рыбного места не так-то просто.

«Это же денежный вопрос, денежные потоки, – рассуждает Александр Шушпанов. – Что характерно, и на местах при отгрузке продукции в Холмске, в Корсакове, в Невельске, без ведома районных подразделений Россельхознадзора из района не выпустят. При этом они подчеркивают, что платные анализы рыбопродукции не являются обязательными, а носят сугубо рекомендательный характер. Казалось бы, все необходимые документы есть: ветэкспертиза, накладные, журнал вылова – все легально, а рыбу не вывезешь».

Постановление правительства не выполняется по одной причине, потому что оно ломает сложившуюся годами коррупционную схему. Причем назвать аппетиты ветеринаров умеренными язык не повернется. Допустим, желает предприятие загрузить рефсекцию – 180 тонн, так эту партию в областном Россельхознадзоре делят на три части по 60 тонн и требуют сделать анализ на каждую. Самое интересное, что ведомству не указ даже прокуратура, которая неоднократно реагировала на жалобы рыбопромышленников, проводила проверки и заявляла протесты.

В правительстве Сахалинской области разводят руками: проблема упирается в нормативную базу, которую на сегодняшний день можно толковать двояко. Этими лазейками и пользуются подведомственные Россельхознадзору лаборатории: к примеру, «был анонимный звонок, мы обязаны проверить эту продукцию». Попыток скорректировать законодательство предпринималось множество, как на областном уровне, так и на федеральном, но пока они идут с большим скрипом. В теруправлении действия Россельхознадзора стараются не комментировать: «не наша тема», и ссылаются на «уровень выше, который этот вопрос решит».

За счет путины кормятся не только рыбаки, но и огромная рать чиновников различных ведомств, которые ждут не дождутся летней поры. Абсурдная ситуация, когда МРС с 7-8 членами экипажа на берегу поджидают 18 проверяющих. Единственное, что уважает чиновник – это бумажки. Вот и приходится бригадиру одной рукой тянуть сеть, а в другой держать портфель с разрешениями, актами, квитанциями, правилами рыболовства… Роспотребнадзор, ГИМС, пожарная инспекция, СКТУ – контролеров больше чем рыбы, проверяют они одно и то же.

«Рыбака искусственно в течение десяти и больше лет загоняли в рамки браконьерства. А потом в СМИ начинали истерить по этому вопросу, что рыбаки – браконьеры. Да сегодня любой рыбак, любой руководитель малого или большого рыболовецкого предприятия просто мечтает работать в легальной плоскости. Нам нет смысла сегодня прятать ни одного килограмма, прошлый год это показал. Но бывают такие «условности», которые, даже если ты не хочешь быть браконьером, заставят стать им. Заставят все эти законы и подзаконные акты, которые создают искусственные барьеры рыболовству», – возмущается председатель РК имени Котовского.

Беседы с местными рыбопромышленниками оставляют впечатление, что чиновники сидят и работают для того, чтобы усложнить жизнь рыбаку, а отнюдь не упростить. Расслабляться регионам в Москве не дают. Как метко сравнили в одном из колхозов: если Минрыбхоз СССР был рыбакам как мать родная, то Росрыболовство – хуже злой мачехи. Федеральный центр в лице Андрея Крайнего уже три года тянет одеяло на себя, забирая под крыло все больше полномочий. Позиция же в отстаивании интересов рыбной отрасли в лучшем случае пассивная. Не зря рыбацкую общественность насторожила смена руководства в теруправлении накануне главной путины года.

«Сегодня вся власть сосредоточена в Росрыболовстве, и оно может принимать решения без учета мнений бассейновых научно-промысловых советов, науки, рыбацких ассоциаций, региональных администраций. Поэтому мы и выступаем за передачу части полномочий субъектам федерации, чтобы они имели право распоряжаться промыслом. Так и легче, и проще и снимет в какой-то степени браконьерскую проблему», – полагает Сергей Сенько.

Между тем нынешний руководитель Сахалино-Курильского ТУ Евгений Широков воспевает камчатский опыт, искренне недоумевая по поводу нежелания сахалинцев следовать такой хорошей схеме. Возможно, на Камчатке по итогам конкурсов бизнес и укрупнился, но вот социальные последствия там расхлебывают до сих пор. И что-то незаметно, чтобы страна захлебнулась в камчатской рыбе с высокой степенью переработки. Зато о многих проблемах островного региона чиновник предпочитает не знать или делать вид, что слышит о них впервые. Так, на вопрос о запрете маломерному флоту работать на неводах в темное время суток руководитель теруправления сделал удивленные глаза: «Сейчас для меня то, что вы говорите, если честно, новость. За два месяца я еще не слышал об этой проблеме».

Правда, игнорировать ситуацию с браконьерством не получается даже у него, как и не замечать помощи рыбаков в деле сохранения рыбных запасов. «На севере Сахалина, так же как и на Камчатке, браконьерство отчасти достигает промышленных масштабов. На сегодняшний день мы пытаемся этот вопрос решить, в первую очередь опираясь на пользователей, которые заинтересованы в том, чтобы лосось у них размножался, прежде всего, естественным путем. Предприятия оказывают нам большую помощь всеми доступными способами, начиная с поддержки транспортом и заканчивая тем, что оформляют к нам своих людей, которые знают и специфику района, и водоемы, внештатными инспекторами», – отмечает Евгений Широков. Материально-техническая база СКТУ, по его словам, не позволяет выполнять функции по охране ВБР самостоятельно.

Складывается странная ситуация: сначала власть загоняет прибрежные предприятия в угол, связывая им руки и не желая дать хоть толику свободы, мешает нормально развиваться, а затем, когда руководство отрасли не справляется со своими обязанностями, ему на помощь первыми приходят рыбаки. В связи с этим вызывает удивление стойкое нежелание Росрыболовства поддерживать диалог с рыбацкой общественностью и его приверженность выступать с позиции силы. Между тем запретными методами невозможно добиться развития ни одной отрасли, здесь могут подействовать только экономические решения. Ведь сегодня рыбаки выступают за то, чтобы работать в легальной плоскости. На островах, удаленных от Москвы на тысячи километров, их меньше всего интересуют межведомственные интриги или политические комбинации. Все, чего хотят сахалинцы, это ловить рыбу – сегодня, завтра и послезавтра, делать из нее качественную продукцию, поддерживать и развивать отдаленные поселки, разбросанные по берегам дальневосточных морей.

Анна ЛИМ