Рыбные проблемы глазами профессионала

В последние полтора десятка лет, когда Москва взяла всю власть в рыболовстве в свои руки, «крайними» в развале отрасли оказались местные товаропроизводители, а заодно с ними – и региональные власти.

Однако в морском рыбном деле окраины России нельзя назвать провинцией. Наоборот, глухой дальней провинцией в российском рыболовстве рыбаки называют именно Москву, потому что на приморских территориях (а точнее – даже за их пределами) все самое главное и происходит. Здесь ловят рыбу, здесь думают о состоянии отрасли и ее будущем.

Поэтому корреспондент Российского информационного агентства «Fishnews.ru» и говорил с одним из самых авторитетных профессионалов российского рыбного хозяйства Вячеславом Зилановым в его рабочем кабинете в Мурманске.

- Вячеслав Константинович, судя по статистическим данным, темпы роста производства в рыбной отрасли Мурманской области не отвечают задаче удвоения валового продукта к 2020 году. Насколько это важно, по Вашему мнению?

- Темпы роста производства сейчас не являются одними из основных показателей работы рыбной отрасли, хотя их можно использовать для сравнения и анализа. Важнее другое, что рыбная отрасль сохраняет свое положение как одна из ведущих отраслей экономики Мурманской области и как одна из самых значительных частей российской рыбной промышленности.

Оборот рыбных предприятий региона ежегодно составляет до 18 млрд. рублей. Кроме того, в региональный бюджет ежегодно поступает налогов 1,1 млрд. рублей, в федеральный бюджет – 1,2 млрд. рублей.

И все же с 2004 года идет прирост вылова биоресурсов. Общий вылов за 2006 год составил 607 тысяч тонн, или 104,9 процента к уровню 2005 года. По вылову Мурманская область занимает лидирующее место в Европейской части России, второе место среди приморских регионов страны. Доля региона в общероссийском вылове в 2006 году составила почти 19 процентов (в 2005 году – чуть более 18 процентов).

У нас есть возможности наращивания добычи биоресурсов, но они ограничены прежде всего теми сырьевыми ресурсами, которыми располагает Северный бассейн. Ресурсная база позволяет в последние пять лет стабилизировать вылов рыбодобывающими предприятиями Мурманской области на уровне 550-620 тысяч тонн – в зависимости от состояния запасов.
Дальнейшее наращивание вылова, если ставить такую задачу, связано с двумя вопросами, которые необходимо решать. Первый вопрос – возвращение в отдаленные районы промысла, которые в свое время были открыты мурманскими рыбаками: Антарктическая часть Мирового океана, Юго-Восточная Атлантика и открытая часть Атлантического океана. И второй вопрос – развитие добывающего флота, который находится не в очень хорошем состоянии. Средний возраст всех добывающих судов, приписанных к порту Мурманск, приближается к 24 годам. Средний возраст больших траулеров и транспортных судов – около 28 лет.

Если смотреть на рост производства товарной пищевой рыбной продукции, то здесь тоже есть определенные ограничения, связанные с поступлением сырья. Если у нас объем сырья составляет 600 тысяч тонн, то, как бы ни развивалась переработка сырья, максимальный объем пищевой продукции, который можно «выжать» из этого сырья, – 550 тысяч тонн, что мы и производим. Более половины вырабатываемой продукции поставляется на российский рынок.

Стратегией социально-экономического развития региона на период до 2015 года предусмотрено доведение выработки пищевой продукции до 560-610 тысяч тонн. И это вполне реально в обозримом периоде времени за счет, прежде всего, наращения добычи в дальних районах промысла. Свою долю даст развитие аквакультуры, хотя наш Кольский полуостров менее приспособлен для выращивания рыбы, чем, к примеру, Карелия или Норвегия.

Но есть еще один показатель результативности работы отрасли – это объем береговой переработки сырья. В нашем регионе 80 процентов пищевой продукции вырабатывается на судах и только 20 процентов – на береговых предприятиях. Сейчас этот показатель не превышает 50 тысяч тонн.

- Есть ли в Мурманской области резервы по наращиванию глубокой переработки рыбного сырья?

- Да, такие резервы и возможности есть. Но прежде надо ответить на вопрос: а каков спрос на рыбную продукцию глубокой переработки на внутреннем рынке? И если нет спроса на внутреннем рынке, каков спрос за рубежом? Потому что производство не должно быть ради производства, а должно быть ради потребителя.

Если брать наш внутренний рынок, то область потребляет максимум до 20 тысяч тонн рыбы. Но заработная плата, которой располагает население, приходя в магазины, не так высока, она не позволяет каждой семье покупать филе трески по цене 140-180 рублей за килограмм или копченый палтус по 260-300 рублей за килограмм. Эту продукцию могут брать только люди с высокими доходами. Таким образом, можно сказать, что мурманские прилавки имеют этот товар, но он не «расхватывается» покупателями. За рубежом филе трески пользуется спросом, хотя продается по более высокой цене.
На любой рынок в России пойдите – и вы найдете рыбу, но все равно услышите от людей, что рыбы нет. Причина такого мнения одна: цена «кусается». Я был на Волге и видел, что цена судака – от 70 до 120 рублей за килограмм. И это тушка с головой, с костями и внутренностями!

Да, есть районы, где рыбы почти нет. Раньше рынок континентальных регионов развивался за счет мороженой рыбы и рыбных консервов. Сейчас система рыбного сбыта изменилась, ее формирование идет посредством спроса на рынке и предложений участников рыбного рынка.

Но если посмотреть на основной показатель – потребление рыбы на душу населения, то в России он снизился в 2,5 раза. Однако, я думаю, тут есть грехи статистики. Раньше у статистики была отработанная система учета, а сейчас учет ведется в упрощенном порядке, путем опроса домохозяек. Иная не умеет и не любит чистить рыбу – она и говорит, что семья мало питается рыбой. Да, есть такая методика, чтобы был равный опрос, но, тем не менее, это ненадежный способ.
В Мурманской области годовой объем потребления доходит до 20-21 килограмма на человека. Я это знаю и по себе, и по своим друзьям, хотя не все мои друзья, как я, рыбоеды, но рыбы потребляют много. Сам съедаю под 80 килограммов рыбы в год.

Вывод очевиден: в рыночных условиях есть целая цепь экономических параметров, которые надо учитывать при развитии объемов производства рыбной промышленности. Прежде всего это спрос на внутреннем рынке, спрос на внешнем рынке. Это и сырьевая база, и объективные возможности выработки пищевой продукции из уловов.

И надо добавить следующее: при имеющихся хороших возможностях для насыщения рынка рыбными товарами нужно думать о ценообразовании. У нас слишком большая разница в ценах между оптом и розницей. Рыбопродукция проходит через руки перекупщиков, которые нагоняют цену. К примеру, оптовая цена мороженой сельди сейчас, когда произошел спад, – 12-15 рублей за килограмм, а на рынке посоленная продается уже по 70-80 рублей. А что такое процесс соления? Жители области сами умеют солить селедку, это нехитрое дело и незначительные затраты.

В этой связи – налицо необходимость принятия государством определенных регулятивных мер.

- О каких регулятивных мерах на рыбном рынке может идти речь после полной победы либерализма в России? И какова же при этом должна быть цель рыболовной политики страны?

- К сожалению, у нашего государства нет никакой рыболовной политики уже на протяжении последних 15 лет. И только в последнее время Президент В. В. Путин начал призывать правительство обратить внимание на рыбную отрасль – после того как либералы довели ее до катастрофического состояния. Отдельные положения были приняты, я имею в виду программу развития на 20 лет, но все это фрагментарные вещи, которые не были достаточно проработаны. До сегодняшнего дня нет цельной программы, которая бы говорила о том, какова цель рыбной промышленности.

А что касается регулирования цен на рынке, то, на мой взгляд, нельзя полностью отдавать отрасль на откуп «золотому тельцу». Этого нет нигде в мире. Например, в Японии существует закон, по которому разница между оптом и розницей на рыбном рынке не должна превышать от трех до семи процентов, и посредников может быть не более трех. Вот это и есть действенный, законный механизм госрегулирования, который вполне может быть применен и в России.

В то же время ставить целью снижение цен на рыботовары – не задача государства. Задача государства – создать условия для товаропроизводителей, чтобы они могли почувствовать себя на внутреннем рынке комфортно. Рыбопромышленник и спекулянт – совершенно разные субъекты. Ограничив поползновения перекупщика, государство защитит честный труд рыбака. И, конечно, защитит потребителя.

Инициировать меры защиты граждан призваны законодательные собрания. У нас это областная дума. Депутаты сами должны, как говорит японская пословица, «дойти до корней травы». Однако если они не озабочены интересами населения, то нужно побудить их к этому. Как побудить? А мы их выбираем и поэтому можем от них потребовать разобраться с этим вопросом.

- Каковы целевые установки рыбной промышленности в странах с рыночной экономикой?

- Безусловно, целевые установки есть, но там не ставят вопрос, чтобы каждый житель съедал по 100 килограммов рыбы. Ставится вопрос о создании благоприятных условий для бизнеса, о защите внутреннего рынка, чтобы рыбная промышленность давала продукцию на внутренний рынок и при этом была прибыльной. Вот задача государства – она упрощенная.

А у нас государство то проводило приватизацию основных фондов – раздавала суда направо и налево, то через аукционы устраивало передел рыбных ресурсов и производственных мощностей, а рыбные запасы охранялись так, что кто хотел, тот их и использовал. Сейчас, когда, что называется, кинулись, то, как в сказке Пушкина, оказались у разбитого корыта. Тогда надо либо новое корыто делать, либо латать старое.

- Если все обстоит так печально с формулированием целей рыболовной политики высшими чинами и политическими деятелями государства, тогда невозможно осмысленно двигаться по пути эффективной организации рыболовства и государственно-частного партнерства. Тема государственных инвестиций в выступлениях В. В. Путина на президиуме Госсовета периодически всплывала, но обсуждения, на которое рассчитывал Президент, не получилось. Была ли, по Вашему мнению, необходимость в этом разговоре?

- Я не слышал о том, что рыбный бизнес срочно нуждается в прямых государственных инвестициях. Инвестиции сейчас даст любой банк, денег в стране – масса. Но банк даст инвестиции под гарантии, что они окупятся. А такой гарантии у рыбопромышленников сегодня нет, потому что имеющаяся экономическая система, в рамках которой они работают, неустойчива.

Но если банки дают кредиты под 18-20 процентов, да еще с условием – на два, максимум три года – эти кредиты не окупит ни один промышленник. Новое судно стоит 40-45 млн. евро, его окупаемость – семь-восемь лет. Таких денег под рыбную промышленность никто не дает. Насколько я знаю, и государство пока не собирается давать.

Но если когда-либо в ближайшем будущем государство все же решится дать инвестиции под модернизацию и строительство флота на выгодных для рыбопромышленников процентах, с учетом сложности ведения рыболовного бизнеса, то рыбопромышленники с удовольствием это примут. Год за годом проблема с флотом становится все острее.

А сегодня – совершенно незамедлительно рыбопромышленники требуют создать условия, при которых их бы не контролировали 30 органов. Снять эту тяжелую ношу с рыбаков – и то будет большое облегчение.

Рыбопромышленники требуют четких, единых для всей страны, особенно учитывающих специфику регионов правил ведения бизнеса на длительную перспективу.
Сейчас они говорят: создана система, при которой наши предприятия наделяются квотами на пять лет. Пролонгируйте эту систему на очередные десять лет, чтоб мы могли, используя этот механизм, модернизировать, заменять свои рыбопромысловые суда.

- Вы, конечно, заметили, что на президиуме Государственного совета по вопросу эффективного управления рыбохозяйственным комплексом России в Астрахани один из руководителей Министерства экономического развития и торговли В. Савельев высказал предложение выкупать у рыбопромышленников суда, чтобы оставшиеся были рентабельными. Ваше мнение по этому поводу?

- Мы будем рады, если МЭРТ, наконец, возьмется за эту работу и будет выкупать старые суда, которых у нас в достаточности. Тогда рыбные ресурсы будут осваиваться высокотехнологичными, высокопроизводительными судами. Есть ли такая система в рыночной экономике? Да, есть. Например, в Норвегии государство также выкупает излишние суда, чтобы оставшиеся мощности соответствовали состоянию сырьевой базы. Это прекрасное предложение, которое высказано на заседании президиума Госсовета. Но мы знаем, что представители МЭРТа могут выступить, а потом забыть то, о чем говорили.

- Поясните, пожалуйста, является ли председатель Госкомрыболовства членом правительства в ранге министра или не является?

Есть разное понимание этого вопроса.

- Мы, северяне, практики рыбного дела, давно говорили, что надо переходить к одному оптимальному уровню отраслевого органа управления: либо создать министерство рыбной промышленности, либо передать все функции министерству сельского хозяйства, переименовав его в Министерство сельского и рыбного хозяйства. Однако правительство воссоздало заново Государственный комитет по рыболовству, подчинив его правительству и сосредоточив в нем все практические рыбные и контрольные функции.

На мой взгляд, это опять «старые грабли». Это уже было. Сегодня Госкомрыболовство является промежуточным этапом, который через год опять нас поведет не по тому пути, потому что руководитель комитета не является ни членом правительства, ни министром. А раз не является членом правительства – все его предложения будут тонуть в кабинетах аппарата правительства.

- Сегодня федеральные чиновники многих ведомств уже начали ориентироваться в таких сложных вещах. Но максимум компетенции должен быть у высшего звена управленцев отрасли. Как Вы оцениваете уровень их подготовки?

- Что касается компетенции верхнего эшелона тех, кто работает в рыбной промышленности – да, это принципиальный вопрос. В федеральных органах, особенно в Госкомрыболовстве, профессионалов становится все меньше и меньше. Мы уже потеряли счет руководителям штаба отрасли, не имеющим основного образовательного уровня в рыбном хозяйстве. Если, допустим, нынешний руководитель А. А. Крайний говорит, что работал последние годы в рыбной промышленности – этого недостаточно. Надо, чтобы руководитель действительно был специалистом-рыбником. А у нас сейчас говорят: «Я – менеджер, управляющий». Такому человеку что танками заправлять, что военными руководить, что рыбной промышленностью, что сталелитейной промышленностью – ему все равно. Это, на мой взгляд, глубоко ошибочная практика и глубоко ошибочное администрирование в области кадров.

- Депутаты Госдумы – не специалисты, но смело выдвигают и принимают законопроекты, касающиеся специализированной отрасли.

- Депутат не обязан иметь узкоспециализированного направления в образовательной и практической подготовке, он должен иметь широкий кругозор. Депутат – это широкое понятие, это защита населения и продвижение тех чаяний, которые есть у граждан.

- О каких же чаяниях, по Вашему мнению, позаботились депутаты Госдумы, внеся поправки в отраслевой закон?

- Поправки группы депутатов Комитета по природным ресурсам, – фамилии их известны, это Н. В. Комарова, В. М. Резник, В. А. Пехтин, О. В. Морозов, Ю. Н. Волков, – мотивировались определенными познаниями и ставили определенную цель. Их цель ясна из самого текста. Они вновь реанимируют аукционную систему реализации долей и квот. Вот их главная цель. Аукционы ввело либеральное крыло федерального правительства, в частности, МЭРТ. Их ввели те депутаты, которые в свое время лоббировали возрождение браконьерского промысла.

Мы, рыбники, считаем, что это уже пройденный путь и нечего рассчитывать на очередной передел в рыбной промышленности. По-видимому, они выполняют определенный заказ той группы, – а среди них, наверное, есть и рыбники, и финансовые круги, – которые бы хотели после избрания новой Госдумы привести рыбную промышленность к новому переделу. Это нам, специалистам, видно. Это видно тем, кто прозрачно ведет рыбный бизнес. Мы говорим: «Хватит аукционной системы продажи квот и долей!». Да, какая-то высвобождающаяся часть может перераспределяться, даже с использованием этого механизма, но это не должно быть основным.

По совершенно непонятным причинам основное промышленное рыболовство и соответствующие ему доли квот по-прежнему закрепляются на пять лет, что явно недостаточно для стимулирования строительства новых судов. Надо не менее 10 лет.

И еще есть один вопрос. Платы за ресурсы ни в одной стране мира нет, даже с рыночной экономикой. Ведь это уже двойное налогообложение: рыбный бизнес платит налоги, которые положены для всех отраслей промышленности, и еще дополнительно платит за ресурсы, которые еще не выловлены, находятся в воде – а бизнес уже за эти ресурсы платит.
Эта группа депутатов пыталась закрыть прибрежное рыболовство в 12 милях и в рамках участков, но в окончательном варианте, который представлен в Госдуму, они отказались от этой идеологии. Но даже то, что у них заложено по прибрежному рыболовству, нас не полностью устраивает.

Мы обратились и в Госдуму, во все фракции Госдумы, в Совет Федерации, чтобы либо этот закон был отозван и возвращен в первое чтение, либо в него должны быть внесены такие поправки, которые отвечают интересам развития рыбной промышленности и которые отвечают поручениям Президента, выработанным в Астрахани. А те поправки в закон группы депутатов Госдумы, которые есть, к сожалению, совершенно не учитывают выводы, вытекающие из заседания президиума Госсовета под руководством Президента.

И для меня удивительно, что на заседании Госдумы 14 сентября этого года представитель Президента даже не стал выступать. Это настораживает. А представитель правительства сказал, что правительство не знакомилось с данным проектом и впервые его видит. Вдруг, ни с того ни с сего, говорит, что надо его принять хотя бы в первом чтении…
Куда депутаты спешат? Спешат поставить себе плюс, чтобы перед нами, рыбаками, говорить, что двигают важный законопроект? Нет, мы в этом законопроекте видим огромный минус. И я думаю, все рыбаки, если законопроект дальше пройдет в таком виде, дадут оценку депутатам и тем партиям, к которым относятся эти депутаты, в ходе предстоящих выборов.

- Каким должно быть содержание управления отраслевыми делами на региональном уровне?

- Мы не тащим на себя одеяло управления ресурсами, это федеральный уровень. И нельзя ресурсы передавать в регионы, потому что они едины для российской экономической зоны. А ряд ресурсов у нас в Баренцевом море является единым еще и с норвежской экономической зоной. Безусловно, управление этими ресурсами должно идти на основании научных данных, с учетом опыта промысловиков и на федеральном уровне. Но мы должны активно участвовать в этом процессе, и у нас имеется на этот счет договоренность с федеральными органами. Что касается прибрежных ресурсов, они также едины, и мы не просим никаких полномочий в управлении ресурсами.

Мы просим передать нам с федерального уровня на региональный все властные полномочия, касающиеся развития прибрежного рыболовства и береговой инфраструктуры – со всем ресурсным потенциалом. И нам не нужно никаких дополнительных полномочий, кроме определенных объемов, которые для нас устанавливаются. А вот как эффективно использовать эти объемы – это не в Москве должны решать, а должны решать мы.

Если у кого-то еще остается недопонимание, что такое прибрежная зона, то поясню, что прибрежное рыболовство должно осуществляться во всей нашей экономической зоне, но должно отвечать цели – доставка улова или полуфабриката для последующей переработки на береговых предприятиях. Вот наш подход к этому вопросу. И сейчас нас начали понимать. Мы надеемся, что поправками к законодательству сумеем добиться этих властных полномочий.

- Губернатор Приморья С. М. Дарькин ставит вопрос о том, что не должно быть разделения квоты на береговую и прибрежную. Ваше мнение?

- Мы не поддерживаем это направление. Считаем, что прибрежное рыболовство – это то рыболовство, которое доставляет улов на берег для дальнейшей переработки. Если будет принята рыболовным сообществом с экономической точки зрения предпосылка, что весь улов будет доставляться на берег – мы только будем приветствовать.

У нас разные составляющие бассейнов. Дальневосточный бассейн – особый, 90 процентов улова и 90 процентов всей промысловой площади на Дальнем Востоке – это внутренние моря, которые покрыты 200-мильной зоной России. Все Охотское море – по существу внутреннее море России.

Берингово море – на 40 процентов внутреннее море. Четвертая часть Японского моря, прилегающая к Приморскому краю, – это внутренне море России. Там другое положение. Поэтому интересы Приморского края и интересы Сахалина, Хабаровска, Камчатки, Магадана и даже Чукотки различны. Так природа распорядилась, что Приморский край имеет небольшую береговую составляющую с ограниченными биоресурсами.
У нас на Севере – другая ситуация. Мы в своей 200-мильной зоне добываем 100-120 тысяч тонн рыбы (не беру в расчет сайку и мойву). Остальные 480 тысяч тонн добываем за пределами своей 200-мильной зоны. Поэтому мы говорим, что на данном этапе развития мы считаем, что тот объем квоты так называемой деловой рыбы, который у нас есть по прибрежке, а он у нас небольшой – около 25 тысяч тонн, в будущем должен составлять около 50 тысяч тонн для переработки на берегу.

А в последующем – только через экономический механизм должна наращиваться береговая переработка за счет ресурсов экономзоны в Баренцевом море. Что это за механизм? Это цены. Добытчики и переработчики должны договариваться о цене на сырье. Наконец, должна идти интеграция добывающего флота с береговыми предприятиями. У нас есть предприятие «Норд-Вест Ф.К.», которое имеет свои суда и обрабатывающие мощности. У Мурманского тралового флота тоже свое береговое предприятие «Кильдин». Но надо больше интегрироваться с тем, чтобы добывающий флот работал совместно с перерабатывающими предприятиями. Может быть, на первых порах на долгосрочных договорных условиях, определяя какую-то цену, а в последующем – путем интегрирования в единую компанию.

У нас на судах вырабатывается по большей части мороженая продукция, которая подлежит дальнейшей переработке. Почему ее не перерабатывать? Интересы в интеграции есть. Но они должны быть реализованы не административным, нажимным методом, а экономическим. Если у вас есть перерабатывающее предприятие, вы предлагаете добытчику поставлять вам сырье и прибыли будет не один рубль с килограмма сырья, а два рубля, допустим. И нужно делить эту прибыль и для развития . Только на экономическом языке можно разговаривать.

Есть критика ряда наших переработчиков, – их немного, но они самые «шумовые» и политизированные, – которые требуют дать им «береговую квоту» для переработки. Я задавал вопрос: куда вы продукцию сбывать собираетесь, если перерабатываете только в заморозку? Отвечают, что будут делать филе… Но кто же этому мешает? Пусть закупают сырье.
Конечно, в недалеком будущем нужно проводить электронные торги сырьем у нас в Мурманской области, с правом покупки «первой руки» нашими береговыми перерабатывающими предприятиями.

- С. М. Дарькин также говорит о том, что вся рыба, добытая в нашей 200-мильной зоне, должна проходить декларирование через порт. Мол, надо заходить в порт и подтверждать улов. Приемлемо ли это для Мурманска?

- Насколько я понимаю, Сергей Михайлович говорит о том, чтобы эта часть промысла была подконтрольна, проходила таможню. Для нас, северян, здесь нет никаких проблем, но это касается только своей зоны. Но, зная положение дел в портах Дальнего Востока и объемы вылова дальневосточных рыбаков, совершенно ответственно скажу, что дальневосточные порты с этим объемом рыбы не справятся. Там вылавливается порядка 2,6 млн. тонн, а выходных портов немного, и они уже находятся в таком состоянии, что «не переварят» такой объем рыбопродукции при заходе судов в порт.

Мурманский порт вполне переварит то, что мы вылавливаем в нашей экономзоне в Баренцевом море (как я уже говорил, это треска, пикша – 70-120 тысяч тонн), у нас тут трудностей никаких нет.

Но государство должно понимать, что, пройдя таможенную зону, оно должно возвратить налог на добавленную стоимость судовладельцу. Это тоже дополнительные финансовые затраты. Если государство на это пойдет, мы на Севере будем только приветствовать.

- Реален ли, по Вашему мнению, в принципе сегодня бассейновый принцип управления?

- И в рыночных условиях бассейновый принцип управления – реальность. И к этому мы все равно придем.
Но возникает вопрос: в чем реальность управления по бассейновому принципу? Это прежде всего согласование единой позиции между государством и рыбопромышленниками в отношении правил рыболовства, в отношении правил взаимодействия бизнеса и власти. Это эффективность использования биоресурсов. И, наконец, это согласование своих действий при работе в море. Сейчас у нас нет в морях, даже в своей 200-мильной зоне, ни штабов промысла, ни промразведки, ни промысловых советов. Все увлеклись игрушками типа «у него стоит датчик, а у меня есть спутник…». Вот как бы еще датчик повесить на руки рыбаков и рыбопереработчиков, чтобы было видно, сколько они рыбы через себя проталкивают!

- По силам региону оперативное управление промыслом?

- По силам, и штабы по силам. Именно это и должно взять на себя государство. А оно просто разогнало промысловые разведки и посадило на «квотную иглу» науку – вместо того, чтобы обеспечивать из бюджета. А сейчас пытаются что-то восстановить, реорганизовать рыбводы в территориальные органы, территориальные органы подчинить рыбводу… И все это делается людьми, которые пришли совершенно из другой отрасли или работали в отрасли на очень низких должностях, еще не ощутили эту глубину, глыбистость всей рыбной промышленности, ее подвижность.

Замечу, кстати, Госсовет показал любопытную вещь: сам Президент в ходе заседания быстро понял, что отличие нашей рыбной промышленности – в ее подвижности, в работе на большом водном пространстве, в постоянном перемещении по океану. А представитель МЭРТа, например, вообще не понимал, что такое рыболовный флот.

- Дальневосточники недавно провели международный съезд рыбаков. Каково Ваше впечатление?

- На Дальнем Востоке не было никакого съезда рыбаков. В отрасли в свое время проведено два всероссийских съезда рыбаков, с представлением от каждого бассейна, и проводились они в Москве.

По-видимому, определенному кругу рыбаков и самому губернатору захотелось мероприятие на Дальнем Востоке назвать съездом рыбаков. На последней встрече принята правильная резолюция, в которой значится: в 2008 году это мероприятие будет называться не съездом, а международным конгрессом рыбаков.

А что касается Второго всероссийского съезда рыбаков, то он состоялся почти пять лет назад и не был завершен. Рыбаки сказали, что надо посмотреть на действия правительства и, может быть, тогда экстренно созвать окончательное заседание Второго съезда.

Недавно мы собирались на Координационном совете в Москве, оценивали ситуацию и пришли к выводу: рекомендовать рыболовному сообществу не созывать завершающую стадию второго съезда, поскольку принят целый ряд решений, отвечающих интересам отрасли.

Взять под жесткий контроль реализацию поручений Президента России, посмотреть, как будет работать новое рыболовное ведомство на федеральном уровне. И после того, как будет нами проконтролировано выполнение поручений Президента, созывать уже третий съезд рыбаков. Я считаю, его можно будет провести во втором полугодии 2008 года.
А на следующий Дальневосточный конгресс рыбаков я с удовольствием приеду, если поступит приглашение.

Людмила ЗАЦАРНАЯ