Дальние моря Григория Головатюка

Один из них – Почётный рыбак России Григорий Петрович Головатюк, работающий в Акросе со дня образования компании, последние 16 лет — на ярусоловах.

— Григорий Петрович, каким был Ваш путь на капитанский мостик?

— Извилистым. Я родился в селе Садовое Винницкой области Украины. От моря, конечно, далековато. Но мой сосед, закончив 10-летку, уехал в Одессу, где поступил в мореходное училище. Когда он приезжал домой, я ему немного завидовал – очень мне нравилась его морская форма. Интерес к морю и дальним странам пробудило чтение произведений Джека Лондона, которого любил с детства. Но в далёкие от родного села края попал не сразу. После армии работал в Днепропетровске на знаменитом Южном машиностроительном заводе, одновременно учась в индустриальном техникуме. Потом волею судьбы вместе с другом оказался на Дальнем Востоке и перебрался в Апуку. Здесь работал и тоже параллельно закончил УКК и мореходку. Став судоводителем, работал практически на всех типах судов, которые были на полуострове, – МРС, РС, СРТМ, СТ, даже на БМРТ «Иван Малякин», освоил все виды промысла – и сети, и трал, и снюрревод, и ловушки на сайру. Был помощником у сильных капитанов, у которых можно было взять многое, перенимал их опыт. Капитаном стал на РСе, ходил в Олюторский залив на промысел сельди. Сменил на РС «Асача» знаменитого на Камчатке капитана Героя Социалистического Труда Николая Стекольщикова.

— Поэтому выбор Вас в качестве капитана ярусолова был не случаен?

— Руководство предприятия считало, что лучшими капитанами ярусоловов станут те, кто хорошо работал на снюрреводе, знает места промысла трески, палтуса. Это мне было как нельзя более известно. Но капитаном на ярусолове я стал не сразу – не хватало плавательного ценза, чтобы командовать таким судном. Поэтому свой первый ярусолов «Калкан» я принимал в Германии, будучи старшим помощником. Подняв российский флаг и пройдя ходовые испытания, мы перегнали судно на Камчатку. И первый рейс сработали удачно – хорошо взяли окуня. Потом, несмотря на то, что у меня ещё не было диплома капитана дальнего плавания, по специальному разрешению из Москвы я в 1994 году стал капитан-директором СЯМ «Аланетт», на котором отработал почти 16 лет.

— На тот момент это было одно из самых современных судов российского рыбацкого флота. Сразу ли «сошлись характером» с ним?

— Наши ярусоловы – замечательные суда. Большой вместительный трюм, удачно проработан процесс наживления, большая автономность плавания. Многое сделано для жизни и отдыха экипажа между вахтами. В двухместных каютах есть душ и туалет, система кондиционирования. И ещё на судне есть финская баня.

Конечно, нельзя сказать, что знакомство с судном и ярусным промыслом происходило по принципу «пришёл, увидел, победил». Самостоятельно разбирались в системе автоматического наживления и процессе выборки ярусных порядков, особенно в непогоду. Ведь работать приходилось и при 6-7-балльных штормах. Волнение не очень большое, но сильный ветер, и выборочный борт надо поставить так, чтобы он оказался с наветренной стороны и волнами не заливало находящихся на палубе рыбаков. Но капитаны ярусоловов быстро это освоили, к тому же мы эти сложности преодолевали не в одиночку – обязательно делились друг с другом опытом и наработками. Ну, а главное для капитана – как и где добывать рыбу – мне было знакомо.

— Как подбирали экипаж на свой ярусолов?

— Дело это непростое. Матрос должен быть специалистом своего дела, поскольку ему надо совершать много операций – и на сепараторе стоять, и на наживе, и на выборочном оборудовании. Многое зависит и от личностных качеств — желания работать и умения ладить с другими членами экипажа, умения подчиняться тралмастеру или технологу в заводе. Настоящий сплочённый экипаж подбирался года два-три. Но потом с ним многое можно было сделать. К примеру, 6 месяцев в 1999 году работать в Охотском и Беринговом морях — это был один из самых длинных моих рейсов. Экипаж пошёл мне навстречу и в основном остался на судне. Но зато и рейс оказался результативным.

— Когда работали в прикамчатских морях, приходилось бороться с ещё одной проблемой – косатками, которые научились съедать рыбу прямо с крючков.

— Да, эта проблема возникла в начале 2000-х годов. Всё шло по нарастающей – сначала немногие косатки пользовались приготовленным рыбаками «обедом» на ярусных порядках, потом научились и другие. Как мы только ни пробовали с ними бороться! Даже пытались применить акустическую пушку, настроенную на звуки, которые издают эти животные при испуге. Но косатки пугались раза два-три, а потом наоборот, даже специально шли на эти звуки. Они иногда отслеживали и шумы винтов ярусоловов, чтобы опустошить порядки. Причём любят они палтуса, а треску могут и «пропустить».

Единственное спасение от них – ледовые поля. Ведь чтобы дышать, животным нужно выныривать, поэтому они держатся подальше ото льда. Но и рыбакам не всегда можно работать в таких условиях. Вести промысел удаётся и когда к камчатским берегам подходит лосось. Тогда косатки переключаются на красную рыбу, а мы стараемся в это время выбрать квоты на палтуса.

— Вы рыбачили не только в камчатских морях, но и в открытом океане. Чем запомнились такие дальние рейсы?

— «Аланетт» побывал в Ванкуверо-Орегонской экспедиции, где добывал угольную рыбу и окуня. Мы ходили и в Филиппинское море. Здесь совсем другие объекты промысла, и приходилось связываться с представителем предприятия, чтобы выяснить, пользуется ли спросом на рынке та или иная рыба.

Особенно запомнились рейсы к Гавайским островам. В первый раз «Аланетт» отправился туда в 2000 году. Тогда квоты приобретались на аукционах, мы свои лимиты выбрали, и чтобы судно не простаивало, нас отправили на Гавайи «в разведку» — определить, какая там рыбалка. Погода была чудесная, температура воздуха и воды практически одинаковая — плюс 30. И рыбалка оказалась под стать. Хотя не без проблем – в районе промысла работали одни японцы, и встретили нас они неприветливо. Даже пытались через японского технолога, которого мы взяли в рейс, настоять на том, чтобы мы побыстрее ушли оттуда. К тому же Гавайи – острова вулканического происхождения, и яруса часто цеплялись за подводные скалы. Но со временем пришли навыки, и у нас получилось и рыбу найти, и продукцию из неё выпустить.

Сначала мы думали, что добываем групера. Но потом выяснилось, что это монах из семейства угольных – очень ценная и очень вкусная рыба, обитающая на глубинах 1100-1200 м, отдельные экземпляры которой достигают веса до 100 кг. Очередной рейс на Гавайи состоялся в 2008 году, и тоже оказался удачным – за месяц мы наморозили 140 тонн. Японцы монаха очень любят, да и в магазинах Петропавловска эта рыба тоже не залёживалась.

Сейчас Г.П. Головатюк – капитан-директор СЯМ «Тибурон». Это судно – единственное из ярусоловов, оборудованное сетями. И Григорию Петровичу поручено проверить, можно ли ловить сетями палтуса. Осталось только выйти в море… К сожалению, из-за проволочек чиновников Внешэкономбанка суда продолжают стоять у «стенки», а рыба ждать бумаг не будет – зимняя путина уже прошла, летняя тоже под вопросом.

Максим ТРУШ.