Выступление президента Ассоциации добытчиков минтая Германа Зверева На IV Международном конгрессе рыбаков в г. Владивостоке 9 сентября 2009 г.

Создание рыбохозяйственной индустрии и справедливая цена на водные биоресурсы

Уважаемые коллеги!

Тема моего выступления – «Создание рыбохозяйственной индустрии и справедливая цена на водные биоресурсы»

В 1979 году цена на ВБР достигла своего исторического максимума – 3061 доллар за усреднённую тонну ВБР, а затем начались «качели». Последовал ценовой спад до исторического минимума 1985 года – 1945 долларов за тонну. Спад сменился краткосрочным повышением цен, а затем почти десятилетней стагнацией. Во второй половине 90-х годов реальные цены на ВБР снова пошли вниз, и только в 2001 году конъюнктура на рынке ВБР изменилась в положительную сторону. Надолго ли?

За тридцать лет цены на ВБР выросли почти втрое и к 2008 году приблизились к отметке исторического максимума. Но если очистить текущую цену от инфляции (а денежные единицы всех без исключения стран мира за тридцать лет сильно «похудели»), то тонна ВБР сейчас стоит на 20% дешевле, чем в 1979 году. Можно ли назвать эту цену справедливой? Справедливой для рыбаков. Справедливой для потребителей. Справедливой для инвесторов.

Экономическая теория обычно связывает цену с объёмом предложения: предложение растёт – цена снижается. Похоже, в нашем случае эта закономерность работают до определённого предела. В долгосрочном цикле, с 1979 по 2001 год всё как в учебниках: объём производства ВБР увеличился вдвое, цена усреднённой тонны ВБР, очищенная от инфляции, соответственно снизилась на треть. Но обратите внимание на отрезок с 1985 по 1989 годы: объём предложения ВБР увеличивается, но цена стремительно растёт, едва-едва не дотягивая до исторического максимума. Дальше с точки зрения классической теории всё более-менее объяснимо, а с 2001 года снова – бурный рост предложения вопреки теории тянет вверх цену.

Экономическая теория связывает цену и с объёмом спроса: спрос растёт – цена увеличивается. За тридцать лет спрос мирового рынка на ВБР увеличился в четыре раза, но реальная цена на ВБР снизилась. В 1976 году мировой экспорт ВБР составил 7,9 млн. тонн, в 2007 году – 31,7 млн. тонн, рост в четыре раза. В 1976 году стоимость мирового экспорта ВБР – 8 млрд. долларов, в 2007 году – 94 млрд. долларов. Рост – почти в 12 раз. Но очистив ценовые показатели от инфляции, получим: объём экспорта вырос за тридцать лет и в физическом объёме, и в денежном выражении в четыре раза.

Впрочем, есть версия, что цену придавливают продажи необработанного дешёвого сырья. В 1976 году продажи продукции первого предъявления (сырая, охлаждённая и мороженная рыба, ракообразные и моллюски) составляли 48% всех экспортных продаж, а в 2007 году – уже 67%. Продажи готовой к употреблению продукции все тридцать лет оставались на одном уровне: в тоннах – 12–17% общего веса, в долларах – 22–26% общей стоимости. Оценить влияние фактора на уровень цены, можно сравнив период роста цены и период падения цены. И вот что получается. С 1985 по 1992 годы объём производства ВБР вырос с 90 до 107,5 млн. тонн, экспорт сырья первого предъявления увеличился с 7,8 млн. тонн до 11 млн. тонн – цена за 1 тонну усреднённых ВБР выросла в текущих ценах в два раза, а в очищенных от инфляции ценах – в полтора раза. С 1996 по 2002 годы объём совокупного производства и объём экспорта продукции первого предъявления выросли ровно настолько же, однако цена за 1 тонну усреднённых ВБР повела себя совсем иначе – упала на 15%. И в текущих ценах, и в очищенных от инфляции. Поэтому версия о «плохом» экспорте статистически не подтверждается.

Традиционная теория часто связывает уровень цен на товары с ценой на нефть. Обычно в таких расчётах связь прослеживается через объём производства: цена на нефть растёт – объём производства снижается – цена увеличивается. Мы проанализировали период с 1950 года и обнаружили, что зависимость объёма производства ВБР от цены на нефть проявляется по-разному. В 70-е годы нефтяной шок резко затормозил, по сути, остановил объём предложения, в период дорогой нефти нулевых 2000-х торможение темпов роста ощущалось не так остро. За 18 лет «дешёвой» нефти объём производства ВБР вырос на 47 млн. тонн, за 10 лет «дорогой» нефти объём производства вырос на 40 млн. тонн. Явная зависимость цены на ВБР от цены на нефть прослеживается до 1985 года, потом надолго исчезает и вновь обнаруживается с 1998 года.

Итак, ни одна из классических теорий ценообразования с достаточной точностью не объясняет – а главное не прогнозирует – динамику цены на ВБР.

Принципы ценообразования ВБР удаётся раскрыть через анализ особенностей внутриотраслевой конкуренции на рынках сбыта и отраслевую структуру издержек.

В 1985 году начинается бум аквакультуры, а официальный вылов ВБР замедляет темпы роста и останавливается на плато 90–95 млн. тонн. По оценке одних экспертов, вылов уткнулся в биологические ограничения, по мнению других экспертов, на самом деле вылавливается дополнительно 20 млн. тонн ВБР, которые либо выбрасываются за борт, либо пополняют «теневой оборот». С достоверностью можно утверждать: официальный вылов в течение 15 лет колеблется в пределах 90 – 95 млн. тонн, а объём производства аквакультуры за этот же период вырос с 29 млн. до 70 млн. тонн.

Каково влияние аквакультуры на цену ВБР? Оно – разное. В сегменте рыбной муки рост аквакультуры вздувает цены. В сегменте дикого лосося и вылавливаемой креветки – придавливает цены.

Остановимся на сегменте белой рыбы. Десятый год растёт доля производимой белой рыбы (тилапия и пангасиус), но цена на эту продукцию после быстрого роста пошла вниз. Если использовать очищенные от инфляции показатели, то цена вернулась на уровень 1984 года. Цены же на вылавливаемую белую рыбу после сильного падения в первой половине 90-х годов демонстрируют сейчас очень неплохую динамику. Кстати, на графике особенно ярко проявляется зависимость между увеличением предложения и ценой. Значительное увеличение поставок белой рыбы на сложившиеся рынки негативно влияет на бизнес.

Теперь остановимся на структуре издержек в отрасли. В 1974 году началась «сверхиндустриализация» мирового рыболовства. На первом этапе, с 1974 по 1991 год количество рыболовного флота увеличилось в 2,5 раза, а индекс мощности флота (интегральный показатель, вбирающий мощность судовых двигателей, энергетических установок, промыслового, холодильного и перерабатывающего оборудования) возрос в четыре раза. В наиболее концентрированном виде “сверхиндустриализацию” рыбной отрасли применяли Советский Союз и Европейский Союз. Они особенно увлеклись массовым строительством крупнотоннажного флота для интенсивного океанического промысла, часто без учета типологических особенностей сырьевой базы бассейнов. Как результат, мировой вылов на единицу флота за время «сверхиндустриализации» упал со 105 тонн в год, до 64 тонн.

Начиная с 1991 года, индустриализация отрасли приобретает менее амбициозный характер, начинается осторожный вывод избыточного флота. Хотя индекс мощности флота продолжает увеличиваться, падение вылова на единицу флота остановлено. На повестку дня выходит иная задача – «точечная застройка», строительство и модернизация судов под проработанные бизнес-планы.

Инвестиционная гонка в отрасли подпитывалась государственными субсидиями. По данным ФАО, в странах-членах ЕС субсидии в рыбную отрасль выросли с 80 млн. долларов в 1983 году до 580 млн. долларов в 1990 году. Общая стоимость субсидий в Канаде с 1975 по 1989 годы – 4 млрд. долларов, в ЕС с 1983 по 1990 годы – 5 млрд. евро, в Норвегии с 1975 по 1995 годы – 3 млрд. долларов, в Китае с 1984 по 2000 годы 15 млрд. долларов. Субсидии серьёзно исказили условия, в которых инвесторы, рыбаки, рыбообработчики и потребители принимают решения.

Реальная оценка экономической отдачи от капиталовложений смазалась, потому что государственный вклад в стоимость производственных активов был либо безвозмездным, либо льготным по условиям получения и возврата денежных средств. Убывающая эффективность капиталовложений мотивировала держателей квот на вылов дорогостоящих видов ВБР и выброс малоценных обременительных в хранении, переработке и сбыте видов ВБР. Естественным результатом государственного субсидирования (как бы «дешёвых денег») становится идеология «дешёвой рыбы», которая с восторгом воспринимается потребителями. Лукавая арифметика постепенно впитывается в отраслевую систему координат, вытесняя здравый смысл и точный расчёт.

Государство оказалось способно обеспечить массовое строительство сотен и тысяч серийных судов, но организовать финансирование штучных серий, заточенных под конкретные бассейны, под точно определённые виды ВБР – задача принципиально иная. Здесь требуется бизнес-планирование, которое не присуще природе государственного менеджмента.

Но какие финансовые источники способны частично заместить, частично поддержать государственные субсидии? Собственный финансовый потенциал отрасли на самом деле невысок. Капитализация 30 крупнейших рыбохозяйственных компаний мира составляла в начале 2008 года 20 млрд. долларов, в т.ч. капитализация первых пятнадцати – 13,4 млрд. долларов. Спустя год общая рыночная капитализация снизилась до 16 млрд. долларов. 30 крупнейших рыбопромышленных компаний мира стоят в девять раз дешевле одной корпорации Nestle.

Капитализация отрасли ниже, чем накопленный объём инвестиций в производственные фонды (ежегодные издержки на содержание мирового рыбопромыслового флота оцениваются в 50 млрд. долларов). Рыночная стоимость отрасли искажена капиталоёмкими производственными активами, не обеспечивающими надлежащую финансовую отдачу. Но гораздо важнее другое: изначальный и важнейший производственный актив рыбной отрасли (собственно ВБР) не прошёл монетизацию. В отличие от земли или полезных ископаемых. ФАО проанализировало рыбные промыслы с 1950 по 2005 годы: из 11 135 промыслов система индивидуально передаваемых квот применялась только в 121 промысле (1%). Следовательно, финансовый мир просто не обсчитывает стоимость необходимого производственного ресурса, не видит его в своих расчётах.

Зато финансовый мир чётко фиксирует и положительно оценивает вовлечённость отрасли в мировую торговлю. Более 37% (в эквиваленте живого веса) общей продукции рыбной отрасли поступает в международную торговлю в виде различных пищевых продуктов и кормов (для сравнения, только 18% зерна и 8% риса становятся предметами торговых сделок). Именно вовлечённость ВБР в международную торговлю спасло цену от падения, аналогичного падению цен на другие виды продовольствия. Реальная цена зерна, к примеру, за те же тридцать лет упала в два раза.

Но развитие мировой торговли – это не просто наращивание экспорта на сложившиеся рынки. Такая модель рентабельна до тех пор, пока сырьевые потоки готов впитывать мировой «рыбоперерабатывающий цех» – Китай. Однако его возможности перерабатывать сырье по выгодной и для добытчиков, и для переработчиков цене не беспредельны. Поэтому в повестке дня –создание новых рынков сбыта и контроль производственной активности крупными отраслевыми объединениями.

Рыбная отрасль – это самая молодая индустриальная отрасль в секторе продовольствия. Масштабная индустриализация сельского хозяйства произошла в ключевых странах – производителях продовольствия в 40–50-х годах прошлого века, а в 70–80-х годах «зелёная революция» резко увеличила производительность отрасли. Производительность зерновых выросла за пятнадцать лет с 1,7 тонны с гектара до 3,2 тонны с гектара. Рыболовство в эти же годы испытало обратный процесс: падение вылова на единицу флота.

Рыбная отрасль позже перешла на индустриальный путь развития. Индустриализация сектора рыболовства началась во второй половине 60-х годов и достигла пика в начале 80-х годов, сектор аквакультуры ещё моложе, серьезные капиталовложения датируются серединой 80-х годов. Есть отрасль – но нет индустрии. Создание производственной инфраструктуры рыбной отрасли и возникновение мирового торгового оборота ВБР – необходимые, но недостаточные условия для создания индустрии. Нет тиражируемых в массовом масштабе рентабельных технологий производства и переработки продукции, нет дешёвых логистических и дистрибуционных каналов доставки продукции до конечного потребителя, нет простой и доступной системы финансирования производственных издержек, нет общеотраслевой системы финансового обсчёта рисков.

Нет индустрии – значит, нет и справедливой цены. Сложившаяся цена несправедлива, потому что она основана на неполной и искажённой оценке основных производственных факторов. Поэтому и бизнесу, и власти придётся много поработать.

г. Владивосток, 9 сентября 2009 г.