Андрей КРАЙНИЙ: Рыба ждет! Но недолго - "Новая газета"
Глава Росрыболовства — о фишкартах, причудах антимонопольной службы, парадоксах налоговой политики и борьбе с браконьерами.
История с обсуждением законопроекта о любительском рыболовстве имела такой резонанс, что непременно хотелось узнать, а чем она, собственно, закончилась. Еще хотелось понять, почему наша рыба с трудом доходит до нашего же потребителя. Что ей мешает, бедной? Наконец, хотелось выяснить, из-за чего рыба, искусственно выращенная, стоит у нас в разы дороже дикой. Ну и другие вопросы были. Руководитель Федерального агентства по рыболовству (Росрыболовство) Андрей Крайний охотно согласился ответить. И обозначил главные проблемы отрасли и способы их решения.
Бесплатная, свободная рыбалка в России
— Если позволите, начну с актуального вопроса, но не о красной икре. О рыбалке. Все-таки рыбаков у нас в стране миллионов тридцать, любителей икры, можно предположить, поменьше. История с принятием ФЗ «О любительском рыболовстве» продолжается долго. Сегодня законопроект находится в Минсельхозе, это значит, его снова дорабатывают?
— Любопытно наблюдать за анатомией новостей: сообщение о подорожании красной икры всколыхнуло все российские СМИ, включая, по-моему, «Красную звезду». «Яндекс» за сутки процитировал порядка трехсот публикаций на эту тему. Хотя, согласитесь, красная икра не самый востребованный продукт питания. Ее в стране съедают 13-15 тыс. тонн в год (примерно такой же объем мясных продуктов в России съедают каждый день). Мне кажется, соотношение масштаба проблемы и сенсации неадекватны.
Я помню, как кипели страсти по поводу любительской рыбалки два года назад, помню лютые публикации на эту тему, помню, как законопроект, по поручению правительства, обсуждали на сайте фонда «Общественное мнение». Целых два месяца.
ФОМ тогда провел опрос, согласно которому 50% жителей России хотя бы раз в жизни были на рыбалке, 43% знают о том, что готовится федеральный закон о рыболовстве, и 15% россиян (среди рыбаков — 22%) хотели бы поучаствовать в народной экспертизе этого закона. Как вы думаете, сколько рыбаков-любителей в итоге участвовало в обсуждении? Чуть больше 5 тысяч человек… Однако, так или иначе, общественная экспертиза документа состоялась, с ее итогами можно познакомиться на сайте ФОМа. В конце прошлого года правительство внесло законопроект в Госдуму, и дискуссия началась по новому кругу.
Кстати, в те же дни, когда страну взбудоражила новость о красной икре, должно было завершаться очередное общественное обсуждение законопроекта в нашем агентстве. Так вот, на этом этапе в нем не принял участия ни один человек. Ни один рыбак-любитель не сделал ни одного нового предложения, не внес ни одной поправки. Ни один представитель ни от «Народного фронта», ни от других общественных объединений или партий не сказал ни слова. Чего хватает, так это спорадических реакций на громкие новости. В результате — шума много, а проблема не решается.
Скажем, закон «Об аквакультуре» писался 14 лет. Четырнадцать лет! За эти годы мы катастрофически отстали от всего мира в этом секторе рыбного хозяйства.
Законопроект «О любительском рыболовстве» мы написали в мае 2011-го и с тех пор обсуждаем: с фишкартами или без, с сетями или без них, с рыболовными базами или только «диким Макаром», с нормами вылова или ловим все подряд, кто во что горазд и сколько влезет. Это же может продолжаться бесконечно. Уже определили главное: любительская рыбалка в стране бесплатная и свободная, без фишкарт, без сетей, с суточными нормами вылова.
А по лицензии — только когда речь идет о ценных и особо ценных породах рыб (причем стерлядь сюда не вошла). И, наконец, платная рыбалка на частных водоемах — блестящая, кстати, идея для бизнеса.
Нужно подводить черту, то есть тщательно поработать с документом, прийти к общему знаменателю и наконец принять закон. Уже зажмуриться и отрезать один раз.
Рыбе не скажешь ФАС
— Теперь о событии, точка в котором поставлена, во всяком случае, со стороны Федеральной антимонопольной службы: ФАС завершила рассмотрение дела о картеле на рынке оптовых поставок лосося и форели из Норвегии. В итоге крупнейшие представители нашего рыбного рынка, а также Россельхознадзор признаны нарушившими закон «О защите конкуренции».
Вслед за этим к президенту обратилась Ассоциация производственных и торговых предприятий рыбного рынка с жалобой на действия ФАС, которые могут привести к банкротству отечественных производителей. В ответ Путин дал поручение (в том числе вам) — разобраться и в рамках правил ВТО обеспечить поддержку этих самых производителей. Получается, что члены картеля вроде как и не виноваты и их, напротив, надо поддержать?
— Не первый раз дискуссия о ФАС вышла в публичное поле. Я с большим уважением отношусь к Игорю Артемьеву (руководитель ФАС. — Прим. «Новой»), но что настораживает: я посмотрел статистику — наша ФАС расследует за год примерно 26 тыс. дел. Все антимонопольные службы Западной Европы на порядок меньше, около 800. Не думаю, что там все так хорошо с исполнением антимонопольного законодательства, а у нас в России — плохо. Взгляните на правоприменительную практику в части оспаривания действий ФАС… Складывается такое впечатление, что наши коллеги изо всех сил пыжатся превратиться в силовую структуру. Однако это зачастую просто смешно выглядит. Например, в отношении нашего Приморского территориального управления решения ведомства в разные периоды носят прямо противоположный характер… Почему?.. Я же не театральный критик, чтобы это комментировать.
Меня настораживает фраза, которая часто встречается в сообщениях ФАС: «по молчаливому сговору». Я не понимаю, что это значит. Два производителя посмотрели друг на друга с одобрением, и цена у них стала одинаковой?
У нас были дискуссии с ФАС. Например, нам говорят: вы не всех допускаете к своим конкурсам, ограничиваете конкуренцию. Отвечаем: уважаемые коллеги, мы проводим конкурс на строительство судна, нельзя допускать к нему фирмы, у которых 10 тыс. рублей уставного капитала, директор, главбух и больше ничего — ни верфи, ни дока. И не надо говорить, что они потом «нарастят мощности», привлекут субподрядчика. Когда речь идет о посреднике, это уж точно не ведет к снижению стоимости, о чем так заботится ФАС.
Поддерживая бескомпромиссную борьбу ведомства, я бы все-таки относился к его выводам спокойнее.
— И все-таки, не повлияет ли существование картеля на конечную цену лосося и форели? Ведь доказанный картельный сговор вряд ли поспособствует снижению цены, разве не так?
— Пока цены на рыбу у нас, по данным Росстата, в два с лишним раза ниже темпов инфляции. То есть рыба в этом году не дорожала. Норвежские поставки рыбы в Россию за семь месяцев текущего года сократились почти на треть. В основном это искусственно выведенная рыба. При этом по стоимости падение составило лишь 1,5%. То есть норвежские рыбоводы успешно компенсировали сокращение объемов высокой закупочной ценой на свою продукцию.
Нам всем не хватает аквакультуры
— 2 июля наконец подписан закон «Об аквакультуре» (рыбоводстве). Комментируя это событие, вы сказали, что если мы хотим есть свежую рыбу и икру круглогодично, у нас нет другого пути, как развивать отечественную аквакультуру. Однако в конце 2012-го крупнейшее норвежское предприятие Marine Harvest (МН) подписало соглашение с «Русской рыбной компанией», в рамках которого последняя обязуется к 2017 году обеспечить для MH долю охлажденного лосося на российском рынке — «не менее 45%». Непонятно, как можно, с одной стороны, быть национальным лидером по выращиванию лосося, а с другой — отдавать почти половину рынка одной иностранной компании. И как же в этой связи будет развиваться наша аквакультура?
Сегодня мы могли бы ограничить доступ норвежской рыбы на наш рынок. Но кому это выгодно и к чему приведет? А приведет к увеличению цены. Вы наверняка помните историю с гречкой, когда она резко подорожала, а потом просто начала исчезать с прилавков, потому что ретейлерам проще было убрать ее совсем, чем судиться с ФАС по поводу цены. Понимаете, норвежцы занимаются аквакультурой 25 лет, ежегодно выделяя на это 2,5 млрд крон из бюджета страны. Россия этот технологический рывок по многим причинам проспала. MH сегодня с помощью «Русской рыбной» хочет увеличить свою долю, но само количество норвежских поставок при этом не возрастет. Это перераспределение внутри норвежских поставщиков. Мы же для них на своем рынке пока, увы, не конкуренты. Зато сегодня мы для Норвегии рынок сбыта №1. И если мы не будем взаимодействовать с норвежцами, перенимать у них технологии, на рынке мы не продвинемся.
— Вы говорили, что у России гигантский потенциал развития аквакультуры, не использованный пока даже на 1%. В чем главная проблема?
— У нас есть Мурманская область, Карелия; мы можем на Дальнем Востоке выращивать гидробионты, которые не дадут нам миллионы тонн, зато дадут миллионы долларов от экспорта того же гребешка, морского ушка, трепанга (у нас он, кстати, гораздо выше по качеству, потому что дикий, потому что растет в естественной среде). Но климатические условия у нас жестче, страна холодная — это совершенно объективная вещь. Ну что делать, у них есть Гольфстрим, а у нас — нет.
Кроме того, все страны, которые занимаются аквакультурой, на начальном этапе получали господдержку. А в Китае, который занимает первое место в мире по выращиванию рыбы — более 40 миллионов тонн, — господдержка есть и сейчас. Они до сих пор не платят налоги.
Рыба должна уходить за границу с большой степенью добавленной стоимости
— Теперь поговорим о рыбе добываемой. Больше всего в России вылавливают минтая, при этом львиная доля уходит на переработку в Китай. «Власти не первый год, — это уже цитата из вашего заявления, — пытаются «развернуть» отечественную рыбу на внутренний рынок, но бизнес зачастую не поддерживает усилия чиновников, поскольку это ему невыгодно».
Насколько я поняла, очередная попытка — это предложение повысить пошлины на вывоз необработанной рыбы и ввоз импортной продукции?
— Если создать условия, никто из представителей вменяемого бизнеса не будет бросать отечественный рынок сбыта ради внешнего. Мы сегодня вылавливаем около 4,5 млн тонн, 1,3 млн вывозим, 800 тысяч тонн завозим. Импорт понемногу, но снижается.
У нас сегодня рыбы в стране потребляется 28 кг на человека в год (притом что для здорового питания, согласно Минздраву, достаточно 18-20 кг).
На 78% эта рыба российская. К 2020 году поставлена задача добиться 80%, я думаю, мы ее достигнем раньше. Так что рыбы на нашем рынке достаточно. Но мы бы хотели, чтобы рыба, которая уходит на экспорт, шла с большей степенью добавленной стоимости.
— То есть переработка должна происходить у нас, автоматически повышая стоимость рыбы?
— Конечно. Другой вопрос, что нужно создать некие преференции бизнесу, иначе ему невыгодно вкладываться. А сегодня что получается? Мы поставляем в Китай 700 тыс. минтая ежегодно, там из него делают филе и большую часть отправляют в Европу.
Российский «Макдоналдс» для «Филе-о-фиш» потом покупает минтай в Дании. Хотя там отродясь его не ловили. С большой степенью вероятности можно предположить, что это российский минтай, который прошел какой-то очень сложный путь обратно. Так вот, мы хотим, чтобы часть добавочной стоимости оставалась в России и доставалась нашим рыбакам в виде прибыли и государству в виде налогов.
Как этого добиться? Издать указ президента? Не будет работать. Надо создать условия. У бизнеса должен быть убедительный мотив. Призывы и указы его не убеждают. Рыба ищет, где глубже, а человек — где рыба.
— Но речь-то в данном случае идет не об условиях, а о повышении пошлин.
— Как раз наоборот. Возьмем последнее совещание по поводу развития Сахалина. Регион занимает первое место по мощности перерабатывающей базы в России (там сегодня можно перерабатывать 3 млн тонн), но третье по вылову. Грех не поставить на Сахалин сырье для переработки. Переработайте — а потом везите куда хотите.
Я предложил президенту очень простую вещь: есть ставка за пользование водными ресурсами, мы в свое время для рыбаков снизили ее до 15%. Давайте сделаем так: тот, кто везет рыбу на наши предприятия, не платит этой ставки, а тот, кто везет необработанную рыбу на экспорт, отдает 40-50%.
Соображение второе: сегодня, если рыбак поймал рыбу в исключительной экономической зоне, получить документы на экспорт ему гораздо проще и быстрее, чем оформить их для поставки на территорию России. Для перевозки из субъекта в субъект нужны справки россельхознадзоров этих субъектов и еще федерального — безумие! Это обходится отрасли в 5 млрд рублей ежегодно.
Мы предложили вариант, о котором уже два года говорим: ученые, изучающие конкретный район, засвидетельствовали, что заболеваний здесь нет, мы выдаем разрешение на вылов, и с его копией рыба начинает передвигаться внутри страны. А на рыбоперерабатывающем предприятии, на прилавке магазина, в ресторане, то есть там, где рыба соприкасается с человеком, начинается зона ответственности санитарных врачей. Аналогичные сертификаты мы сегодня выдаем для Евросоюза.
Но эта идея вызывает очень серьезное сопротивление со стороны тех, кто эти справки штампует, ведь столько лабораторий кормится! Хотя за последние пять лет не зафиксировано ни одного случая, чтобы у рыбы, отданной на анализ в лабораторию, что-нибудь нашли, ни одного официального документа в подтверждение нет.
Наконец, у нас в позапрошлом году ветсвидетельств на вывоз судака из Ростовской области было выдано в два раза больше, чем размер общего допустимого улова. Вот так за счет ветеринарных справок легализуется браконьерская рыба. А в наших разрешениях было бы четко написано, сколько разрешено выловить и соответствует ли это количеству перевозимой партии. Кроме того, мы на 5 млрд предоставили бы всей отрасли преференций за счет ликвидации административного барьера.
Но даже если мы уберем все барьеры, что получается: рыбак поймал рыбу в экономической зоне России, оформил и повез на экспорт. Налоговая служба в этом случае возвращает ему НДС, а если рыбак поставляет рыбу на материк, НДС, наоборот, приклеивается, то есть рыба становится на 10% дороже. С какого перепуга, хочется мне спросить. Получается, мы сами стимулируем вывоз рыбы за рубеж. Это, конечно, здорово, но когда человек произвел некий продукт, а не просто взял рыбу, которая является федеральным ресурсом, и повез ее на экспорт.
Мне Минфин говорит: по бюджетному кодексу все плательщики налогов равны. Я отвечаю: да, но только любое ресурсное законодательство имеет ряд существенных отличий. Яркий пример: у нас есть суда, отремонтированные за границей, так называемые «незаходные». Они не возвращаются в российские порты, потому что нужно платить 18% НДС и 5% пошлины за ремонт, произведенный за границей. Так эти суда работают, причем совершенно легально, в норвежской экономической зоне. Экипаж из Мурманска едет в Киркенес, там же заправляется, ремонтируется, берет провиант, а к нам не заходит годами.
Это к тому, что рыболовство все-таки специфический вид деятельности, к нему с обычными рамками не подойдешь. Мы полагаем, что надо отменить возврат НДС для экспорта необработанной продукции, это будет логично и принесет стране пользу.
У нас лучшая в мире рыба
— Ваше ведомство предлагает разрешить применение единого сельскохозяйственного налога (ЕСХН) для малых рыбопромышленных предприятий. Вы называете это симулирующей мерой. Для чего она понадобилась?
— Чтобы стимулировать береговую переработку. У нас ведь рыбный промысел зачастую находится далеко от берега, поэтому 70% рыбы перерабатывается в море. Если ее не заморозить, просто не довезешь. Поэтому первичная переработка сохранится. Но производство соленой, копченой, сушеной рыбы, того же филе, икры, конечно, должно происходить на берегу. Мы хотим, чтобы предприятия, у которых 75% продукции — рыбный ассортимент, пользовались ЕСХН, это нормально. Но вопрос будет решаться долго, на одни согласования столько времени потребуется! Опыт применения этого налога в рыбной отрасли есть — это поддержка для малых и средних предприятий, благодаря ему они выжили во время кризиса. Мы ведь, наверное, были единственной отраслью в 2009-м, которая дала рост ВВП 6,2%, и это тогда, когда нефтяники, газовики, финансисты рухнули.
У нас с 2008 года финансовый результат увеличился в 37 раз. Президент спросил меня, как это возможно. А очень просто — менеджмент. Мы не аграрный сектор, где идет накачка деньгами. Уберите сейчас у него господдержку, и он станет «минусовым». Я не говорю, что не надо помогать, во всем мире помогают своей рыбной отрасли, но в России она существует практически без господдержки, за счет управления.
Мы ликвидировали всякие благоглупости. Дали возможность вовремя выходить на промысел — просто стали своевременно выпускать приказы. И самое главное — дали рыбакам право на вылов на 10 лет и на 20 лет дали рыбопромысловые участки. У рыбаков появился горизонт планирования, появилась стабильность. Чтобы сохранить набранные темпы, необходимо продолжить экономическую мотивацию бизнеса, продлить право на вылов до 20 лет и т.д.
— Я слышала об идее возродить институт общественных рыбинспекторов. Что может привлечь человека в этой работе?
— Мы стараемся расширить ряды добровольных помощников. А мотивированы они заботой о природе, о сохранении рыбных запасов. К счастью, таких людей немало в нашей стране. Представляете, как уже достали всех браконьеры: во многих регионах проходят соревнования по вылову брошенных ими синтетических сетей, многочисленные рейды «Антибрак».
— Во время своего визита в Астраханскую область вы сказали, что Нижняя Волга является площадкой для реализации пилотных проектов Росрыболовства. Какие из них наиболее удачны?
— Очень результативным оказался опыт организации рыбоохраны. Это чрезвычайно важное направление нашей работы. Сейчас там происходят революционные перемены: с применением технических средств контроля, с ротацией дежурного состава рыбинспекторов…
— Вы могли бы подтвердить или опровергнуть несколько утверждений? Например, искусственная рыба у нас действительно стоит дороже дикой в 3-5 раз? И правда ли, что такого нет нигде в мире?
— Действительно, это наш национальный позор. Нигде в мире искусственно выращенная рыба не дороже дикой. Наоборот. Мы находимся в плену иллюзий, что импорт — это нечто добротное и привлекательное. Советское наследие потребительского рынка. Думаю, с развитием собственной аквакультуры мы избавимся от подобных стереотипов, и цены придут в соотношение с качеством продукта.
Кроме того, нужно популяризировать рыбу, разъяснять происхождение того или иного вида. Ведь и в этом смысле — мы уникальная страна. У нас лучшая в мире рыба.
— Правда ли, что нам импортируют далеко не лучший продукт (например, сибас, дорадо, телапию, пангасиус), потому что нигде в мире он не будет стоить столько, сколько в России?
— Все, что вы перечислили, действительно не может сравниться с дикой российской рыбой, которая ценится во всем мире. Ведь чем рыба севернее — тем жирнее, тем полезнее. Однако, повторю еще раз, искусственная рыба не может стоить дороже дикой. У искусственной рыбы — одно достоинство. Эту рыбу, стандартного размера, можно поставлять круглый год. Как сломать эти стереотипы о рыбном импорте? Надо повторять и повторять, чтобы достучаться до каждого потребителя. Кроме того, необходимо «продвигать» рекламными механизмами, маркетинговыми российскую рыбу к российскому потребителю. Достучались же мы до покупателей слоганом «Рыба ждет!».
— Вы сами какую рыбу любите и какую ловите?
— Я люблю карпа, корюшку, мойву жареную, икру щуки. Но вот сидеть с удочкой просто не хватает времени. Иногда, очень редко, удается заняться подводной охотой. Очень люблю это дело…
Ольга Путилова
Данный материал находится по адресу: http://www.novayagazeta.ru/comments/59647.html
