Шоковая терапия

Об этом и о трагической судьбе отраслевой науки, в одночасье оказавшейся на мели, в эксклюзивном интервью журналу “Финансовый Контроль” рассказывает Президент ВАРПЭ Юрий Кокорев.

- Юрий Иванович, стоимость рыбной продукции в магазинах выше, чем мяса, при этом внешний вид минтая и трески, оставляет желать лучшего. Десять лет назад причина дороговизны даров моря была в бесчисленной перекупке товара на пути его следования от порта к покупателю. Сегодня положение изменилось?

- Цены на рыбную продукцию определяются рынком, но он у нас, к сожалению, не цивилизованный. Рыночное ценообразование на корню подавляет монополизм торговых сетей. Отсюда выстраивается горестная картина социально-экономических последствий как для рыбака, так и для региона, отрасли и, в конечном счете, – государства. По данным статистики годовой товарооборот по рыбе и морепродукции составляет порядка 120 млрд. рублей. Это тот товарооборот, что прошел через рынки, сети и отдельные магазины вне сетей. За него отчитались рыбаки по цене первого предъявления – сбыта продукции в оптовое звено. Именно там идет наращивание стоимости со 120 до 500 млрд рублей, которые, в конечном счете, выкладывают в магазинах наши соотечественники за рыбную продукцию. На этом фоне нарастает гул разговоров о том, что рыбаки, дескать, повышают стоимость товара и торговле ничего не остается кроме как переписывать ценники… Это не так. Рыбак в розницу рыбой не торгует.

- У японцев есть закон, запрещающий продавцу поднимать цену на сырье более чем на 15-20%, если оптовик не создает дополнительную стоимость, каким-то образом перерабатывая товар. Что мешает России сделать то же самое? Почему наша торговля предпочитает работать при рентабельности 100, 200, 300 и более процентов, тогда как весь цивилизованный мир об этом и не помышляет?

- Вопрос совершенно закономерен, и мы его много лет ставим перед властью и также не находим вразумительного ответа. И склоняемся к предположению, что кто-то в этом заинтересован. Причем заинтересован не сектор реальной экономики, а оптовое и розничное звенья торговли. Сверхдоходы не попадают в сектор материального производства! Тот самый, что в советское время успешно развивался при нормативной рентабельности в 15%, позволявшей, между прочим, осуществлять не только простое, но и расширенное воспроизводство. Сегодня, если судить по “федеральной целевой программе повышения эффективности использования ресурсного потенциала отрасли в 2009-2013 гг.”, утвержденной в мае 2008 года, рентабельность отечественного рыбного хозяйства за последние годы составляет 1,7%!

С точки зрения финансовых возможностей, рыбная отрасль России исчерпала свои ресурсы. И вполне закономерно возникает вопрос, куда ушли деньги? Наши оппоненты, желающие иначе представлять ситуацию в отрасли, говорят примерно следующее: “Рыбная отрасль была не эффективна, и ее дотировало государство”. Это не соответствует действительности. Государство в советские годы дотировало население, покупая у рыбаков продукцию по оптовым ценам, а розница на четверть была дешевле! Так, ненавязчиво, поддерживался платежеспособный спрос.

- Это было советское ноу-хау?

- Отнюдь. Практиковавшаяся у нас система взаимоотношений рыбака, государства и населения не была уникальной. Скалькированная с общемировой практики рыболовных государств, покупающих у своих рыбаков продукцию первого предъявления по цене на 30% выше себестоимости, она обеспечивала устойчивое развитие отрасли.

- Если я правильно понял, нас ожидает повышение цен на рыбную продукцию?

- Низкая цена, по которой оптовики забирают сырье у рыбака, не только отрицательно отразилась на объемах вылова, но и отвернула суда от родных берегов.

И рынок ничего не отрегулирует, сколько бы нас не пытались в убедить в обратном сторонники радикальных реформ. Тот факт, что Россия опустилась с 8 млн. тонн добычи в 1990 году до 3,2 в наши дни, говорит сам за себя. Рыбаки, оставленные один на один со своими проблемами, стали задумываться о том, как выживать. И попали в зависимость от иностранного партнера. Увы, кредиты в России реальному сектору недоступны, как по условиям кредитования, так и по процентной ставке.

- Все как было 10 лет назад, ничего не изменилось?

- По большому счету ничего. Ситуация только усугубилась. Рыбаки были вынуждены перейти во взаимоотношениях с иностранными кредиторами на 100% предоплату. Эта схема удобна партнерам, в силу простоты реализации: рыба еще в воде, но контракты подписаны, зафиксированы четкие цены, несменяемые волею рынка… В проигрыше государство и, разумеется, население нашей страны.

Предоплата – не кредитный ресурс, это продажи по фиксированным ценам в счет будущих поставок. Предприятия, получая живые деньги, финансировали подготовку к промыслу и его ведение, но потом были вынуждены продукцию везти в порты страны заказчика! Кто платит, тот и заказывает музыку. Так, шаг за шагом, рыбаки попадали в кабалу к иностранцам.

- И потихоньку рыба исчезает с прилавков…

- Виноваты оптовики. И власти не хотят принимать закон об ограничении нормы рентабельности, то чем вы говорили! Кстати, подобные нормы существуют не только в Японии, они действуют в Норвегии, Голландии и других цивилизованных странах. Появись такой закон у нас, все перекупщики отпадут разом. И рыбак как никто в этом заинтересован. Он вынужден идти на внешний рынок оттого, что иначе рыбу ему не продать, отечественный рынок морепродукции сжался как шагреневая кожа в результате экономически необоснованного взвинчивания цен в торговой сети. Получается, что рыбак вроде бы население кредитует, он же деньги затратил на подготовку к промыслу…

- Законодательная инициатива по ограничению барышей оптовиков-монополистов может исходить от Федерального Агентства?

- Она должна исходить от правительства, однако с обоснованием требований и с просьбой дать соответствующее поручение ведомствам подготовить необходимые документы руководство Агентства по рыболовству вполне может обратиться, скажем, к вице-премьеру В.Зубкову…

- Не верю, что подобных бумаг не было, экономисты лучше чем кто либо понимают, что без ограничения нормы рентабельности ситуацию в отрасли не исправить? Ваше мнение на этот счет?

- Вспомните Маркса. Мы сегодня как раз и расхлебываем те преступления, на которые уже пошел капиталист при норме рентабельности в 300%. Вы посмотрите, что происходило в 2001 – 2003 годах. Мы выставляли на аукционы квоты вылова, якобы заботясь о пополнении бюджета. Что государство не знало, что выигранные лоты, определяющие стоимость эксплуатации одной тонны водных биоресурсов по крабу и минтаю были равны или превышали цены на готовую продукцию! Разве руководство страны не понимало, к чему это приведет? Если я затратил серьезные деньги, приобретая квоту, а цена минтая не внешнем рынке составляет 10 долларов, то реализация улова не покроет моих затрат даже на приобретение лота… О чем можно говорить? А мне еще надо поймать рыбу, заморозить, топливо сжечь, зарплату рыбакам заплатить…

Не говоря уже об извлечении хоть какой-то прибыли. Вы понимаете?

- Отсюда и хищнический лов, не соответствующий ОДУ? Выходит, рыбаки не по своей воле становятся браконьерами…

- Вот именно! Вот посмотрите, с какими, мягко говоря, обстоятельствами мы сталкиваемся…

- Самое время поговорить о законотворчестве. Закон о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов действует без малого 10 лет. Насколько он эффективен и какова роль ВАРПЭ в его принятии?

- Вы немного ошиблись. Данный правовой акт вступил в силу в декабре 2004 года. Десять лет мы занимались его разработкой. И то, что документ так и не стал полноценным работающим законом, регламентирующим рыболовство, наглядная иллюстрация отсутствия политической воли у руководства страны, которое декларировала одно, а как доходило до дела – получалось иначе. В принятом виде закон оказался нерабочим. Многие его положения стали тормозом в рыболовстве, и за последние годы у специалистов, активно сотрудничающих с рыбаками определился целый ряд замечаний к этому документу. ВАРПЭ инициировало внесение поправок, самым активным образом участвуя в их формировании. Но, несмотря на наши принципиальные возражения по ряду позиций, в декабре 2007 года закон принимается в третьем чтении. И мы были вынуждены написать на имя, в то время еще президента России В.Путина, письмо, с просьбой заблокировать данный правовой акт. В этом нас и поддержал Совет Федерации. Но, на сенаторов, как водится, надавили, закон проголосовали, создав одновременно рабочую группу по его доработке. И с января 2008 года мы вновь приступили к работе.

- Можно ли говорить, что она проходит плодотворно?

- Лишь отчасти. Наряду с безусловно нужными корректировками, с которыми согласилась исполнительная и законодательная власть в документе появились уму непостижимые вещи. И в декабре прошлого года, несмотря на наши возражения, поправки пакетом принимаются в третьем чтении, и мы опять начинаем вести работу по исправлению законодательства…

- Коррупция?

- Вы знаете, я экономист и люблю конкретику, а не предположения. И когда мне говорят, что, мол, у рыбаков теневой бизнес, я соглашаюсь, да, наверное, он существует. Но дело власти не пальцем указывать, а за руку брать и привлекать к ответственности тех, кто нарушает закон. И не надо бросать тень на всех. Почему я должен чувствовать себя соучастником преступных деяний? И выслушивать упреки от тех, кто считает собственные утверждения истиной в последней инстанции…

Оппоненты нам говорят: вы, дескать, отстаиваете, данную точку зрения, потому что вы пытаетесь сохранить свой теневой бизнес…

В то же время мы наблюдаем явные несуразицы и прямые фальсификации поручений данных президентом, в частности, по итогам работы Госсовета в Астрахани. Так, требование главы государства изучить вопрос возможности и целесообразности проведения аукционных торгов водными биоресурсами и продуктами их переработки на территории России, необъяснимым образом трансформируется в поручение Правительства организовать биржевые торги водными биоресурсами и продуктами их переработки.

Мы видим как, тихой сапой, изучение вопроса превращается в организацию торгов, и в качестве мотивации такого поворота в документ записывается императив, что биржевая торговля является самой прозрачной формой установления истинной цены, сокращения числа посредников при реализации рыбной продукции. Но мы то знаем, что это не так… И об этом говорит мировой опыт.

В итоге сгенерированное на пустом месте, якобы поручение президента, ложится в основу 333 ФЗ (О внесении изменений в ФЗ “О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов”. 2007г). Сейчас вновь затевается борьба, не на равных, способная похоронить саму идею создания, когда-либо общих и понятных правил игры для рыбаков… Будем держать оборону.

- Десять лет назад были серьезные проблемы с отраслевой наукой. Бюджетных денег на ее содержание не хватало, и было принято решение поддерживать исследования за счет выделения промышленности, так называемых, научных квот. Суда брали на борт ученых и те проводили необходимые исследования. Я знаю, были серьезные злоупотребления.

Что-нибудь с тех пор изменилось, появились ли законодательные нормы, препятствующие сговору “научников” и рыбаков?

- Наша отраслевая наука занята исследованиями состояния сырьевой базы, определением объемов допустимых уловов (ОДУ). Начиная с 2000 года, она была переведена на бюджетное финансирование, однако средств выделяемых государством в объеме 1 млрд. рублей при годовой потребности науки в 6 млрд. хватало лишь на покрытие инфляционных издержек.

Для того чтобы хоть как-то финансировать исследования выделялись научные квоты, их осваивала промышленность, предоставляя ученым свои суда и технические возможности вести контрольный лов, проводить необходимые измерения. Промышленность была заинтересована работать по научным квотам, так как их освоение предоставляло предпринимателю возможность извлечения дополнительной прибыли.

Часть денег от реализации продукции, полученной от контрольного лова, перечислялась на счета научно-исследовательских институтов. Такая схема имела достаточно заметную коррупционную составляющую и справедливо вызывала нарекания со стороны контролирующих структур.

Авторы законопроекта решили покончить со злоупотреблениями раз и навсегда весьма нетривиальным способом: они предложили всю добытую в результате научного и контрольного лова рыбу…. уничтожать. Выбрасывая ее, уснувшую, ни много не задумываясь, за борт. На столь радикальное решение проблемы погрязших в коррупции “научников” решилась группа товарищей, в том числе из Федерального агентства по рыболовству…

Сегодня они открещиваются от своего участия в “шоковой терапии” и просят у правительства права внести соответствующую поправку. Но хочется спросить у чиновников, о чем они думали? Неужели было трудно догадаться, что в результате подобного лечения коррупционной лихорадки промысел остановится!?

- Научные квоты предназначенны для финансирования исследований, и вообще, не по-христиански столько рыбы губить? Каковы последствия такой, с позволения сказать, законодательной инициативы?

- Авторы этой затеи, очевидно, не знали, что в соответствии с нормами международного права рыбу нельзя выбрасывать за борт. Ее первоначально надо измельчить. Или отвезти на берег и утилизировать в специально отведенных могильниках. Но это только лишь одна сторона вопроса. Другая лежит в моральной плоскости – нигде в мире подобной практики нет. Лицо России от этого очевидно краше не станет. На мой взгляд, затея с рыбной эвтаназией не состоятельна. Ни с правовой, ни с экологической, ни с экономической, ни с социальной точек зрения.

Доводы наших оппонентов крепки как сталь: бюджетное финансирование науки увеличено до 4,5 млрд. рублей, но дело не в том, много это или мало. Этих денег все равно не хватит на научные исследования, разве, что на фрахт судна. Вопрос в другом: у науки нет судов. Нет судов – нет ОДУ. Нет, ОДУ – остановится промысел. Если будут продолжать ловить – то незаконно. Круг замкнулся.

Борис Рубашкин, журнал «Финансовый контроль» № 6, 2009 г.

Газета "Рыбак Приморья"