Открытая трибуна. Сверим ваши позиции!
Опубликованная в шестом номере «Рыбака Сахалина» полемическая статья руководителя Ассоциации лососевых рыбоводных заводов Сахалинской области, председателя рыбопромышленников Макаровского района А. Я. МУРГИНА вызвала в рыбацкой среде немалый интерес и противоречивые мнения. Честно говоря, давненько статья в газете не вызывала такой общественно-отраслевой резонанс. Мы не будем комментировать ни саму статью, ни поступившие – как резонанс на неё – отклики. Скажем только, что это очень хорошо, когда люди могут открыто и свободно высказывать свою точку зрения на любые поставленные жизнью вопросы. А поэтому просто публикуем мнения двух руководителей районных рыбопромышленных ассоциаций.
В. В. СМИРНОВ, руководитель Ассоциации рыбопромышленников Смирныховского района
Очень внимательно прочитал статью руководителя Ассоциации лососевых рыбоводных заводов А. Я. Мургина, опубликованную в № 6 газеты «Рыбак Сахалина».
Меня давно беспокоит безудержная пропаганда рыбоводных заводов, о негативном влиянии которых никто ничего не говорит. Например, Калининский ЛРЗ, где сейчас выращивают осеннюю кету. Берут её не в море, а на забойке в реке, поэтому по внешним и вкусовым качествам она совершенно не похожа на привычную нам серебрянку.
Да, кета дает нормальный возврат, но разве кто-то захочет видеть эту кету у себя на столе? Или эта рыба сможет конкурировать с фермерской норвежской сёмгой (я уже не говорю о дикой)? Ответ – «нет»: один её вид приводит в ужас. Экономика таких заводов строится только на икре, которая считается деликатесным продуктом, а вместе с тем неизлечимо подорван генофонд речки Калинки. Из-за того, что на заводе разводят самый последний ход рыбы, который в естественных условиях нерестится в нижней части русла реки и не представляет собой особой ценности, серебрянки в этой реке мы больше не увидим. Кстати, с подобной проблемой столкнулась и Япония, давно перешедшая на искусственное разведение кеты. Дикая кета, серебрянка, которая ценится очень высоко, стала там большой редкостью – хорошо, если на 10 тонн ее там будет килограммов 50.
Скептически отношусь к словам Мургина о том, что доля заводской горбуши в уловах области превышает 30 тысяч тонн. На чем основывается данное заявление? Не составляет великого труда назвать любые большие проценты, но они, на мой взгляд, не более чем голословное утверждение. Анатолий Январьевич при этом ссылается на заключение отраслевой науки, но хотелось бы узнать конкретнее, а на чем базируется подобный вывод? На количестве выпущенных в море мальков? Так, может, они там и погибают, становясь пищей для других рыб. Уместно задать вопрос: кто-нибудь может сказать, какой процент дикой и искусственно выращенной горбуши заходит в базовые реки рыбоводных заводов? К сожалению, такие работы никогда не проводились, но уверен: при проведении их результат будет не в пользу рыборазводных заводов. Хотя они бездоказательно уверяют, что возврат выращенной ими молоди в разы превышает возврат естественной популяции. Основываясь на этом, они требуют специальных преференций: право вести промысел рыбы в реке с целью промышленной добычи, а также право на постановку концевых неводов в километровой морской зоне возле устья реки. Сегодня в новой редакции правил рыболовства прописали, что для рыбоводных заводов промышленная добыча в реке разрешена. По статусу рыборазводные заводы поставили выше естественного воспроизводства, что считаю недопустимым: это может привести к катастрофе.
Я не против – пусть берут своё, но ведь под этой благовидной вуалью происходит грабёж наших нерестовых рек, изымается дикая популяция, идущая в реку на нерест. С 2001 года мы выступаем против строительства рыбоводных заводов в Смирныховском районе, отбиваем от них свои реки и настаиваем на том, чтобы нам позволили сохранить район как территорию естественного воспроизводства. В 2008 году наша ассоциация начала проводить сертификацию MSC на предмет устойчивого лососевого промысла, для чего пригласила опытных специалистов в этом вопросе: Роберта Трамбла из компании «MRAG Americas» и сотрудника Санкт-Петербургского госуниверситета кандидата биологических наук Дмитрия Лайуса. Не буду говорить об огромной важности сертификации промысла, но в подтверждение сказанного мной приведу несколько цитат из подготовленного ими отчета:
«Сбор данных для того, чтобы различать лососей, имеющих заводское и дикое происхождение, в настоящее время не производится. Поэтому анализ для выяснения роли ЛРЗ провести невозможно. Как минимум, система управления должна иметь намерение минимизировать потенциальные серьезные отрицательные последствия ЛPЗ на большинство диких популяций. В случае отсутствия в регионе ЛРЗ это требование … необязательно».
«При рыборазведении не разработано никаких рекомендаций для того, чтобы минимизировать эффект на дикие популяции, связанный со смешиванием между заводскими и дикими лососями, конкуренцией за место и пищу (взрослые и молодь), с хищничеством заводской молоди по отношению к дикой».
То, что не проводится никакой работы по направлениям, отмеченным сертификационной группой, очень серьезный сигнал. Сегодня видно: главное, что нужно рыбоводным заводам, – это возможность иметь право перекрыть речку и изъять проходящую на нерест рыбу, которая не делится на естественную и искусственно выращенную. При этом, понятно, больше берут и забивают именно дикую популяцию, которая – даже если судить по приведенной А. Я. Мургиным цифре возврата в 30 тысяч тонн – превалирует в возврате. В результате во многих случаях попросту оголяются природные нерестилища.
Яркий пример – Найба. Она постоянно перекрыта – и всё из-за рыбоводных заводов. Они ее перекрывают, чтобы заложить икру на инкубацию, и тем самым фактически выбивают естественные нерестилища. Нужны нам такие заводы, превратившие реки, имеющие сотни тысяч и миллионы квадратных метров нерестилищ, в каналы для нужд ЛРЗ? В ответ всегда слышу: «Так если мы пропустим рыбу, браконьеры её всё равно вырежут!». Извините, а чем вы лучше этих браконьеров? Только тем, что у вас на это есть бумажка, а у них нет? Результат вашей деятельности один – пустые нерестилища.
Я думаю, надо провести тотальную оценку работы заводов и взвесить все «за» и «против». Меня настораживает, что наша наука ничего не говорит по этому поводу, оставаясь сторонним наблюдателем. Скорей всего, сказывается то, что институт является отраслевым и входит в состав Федерального агентства по рыболовству. А значит, не может быть никаких расхождений во мнениях.
Не поймите меня превратно: я не против рыбоводных заводов, но давайте подойдем к этому вопросу ответственно и с толком. Надо сначала провести детальную оценку деятельности существующих рыбоводных заводов, а потом уже принимать решения по их дальнейшему размещению. Ведь главное – не навредить. Если мы будем думать только об экономической выгоде, не оценивая минусы и риски для экосистемы и отрасли при строительстве рыборазводных заводов, то не исключено, что в будущем нас ждут неприглядные последствия. Существует замечательная пословица: 7 раз отмерь – 1 раз отрежь. Сейчас мерить вообще прекратили. Просто отрезают – и всё! Неизвестно, какой результат принесут ЛРЗ через каких-то 50 лет. Но мы уверены, что естественное воспроизводство является основой сохранения лососевых в устойчивом состоянии. Сахалин настолько богат нерестовыми реками, что мы можем без рыборазводных заводов сохранять генетические разнообразия лосося в устойчивом состоянии. В этом случае, рыба, выловленная в акватории острова Сахалин, всегда сможет достойно конкурировать на любом рынке мира. И это богатство мы сможем передать последующим поколениям. Приведенное А. Я. Мургиным утверждение науки (он ссылается на нее), что за последние пять лет средний показатель по добыче лосося превышает 100 тысяч тонн ежегодно, и в этом только заслуга рыбоводов, считаю лукавым. Дело в том, как и что считать. Ведь рыбакам раньше просто не давали нормальную квоту, и они не могли показать реальный улов. В Смирныховском районе, к примеру, была квота всего в 160 тонн. Что, этим и ограничивались? Конечно, нет. Брали гораздо больше. Но показать не могли. А как только рыбакам создали условия для легальной работы, когда стало возможным показывать реальные цифры добычи, район сразу, в первый же год, взял 8,5 тысячи тонн горбуши при полном отсутствии ЛРЗ. Это полностью дикий лосось. А увеличение вылова произошло не за счет искусственного воспроизводства, которого не было, а в связи с изменениями в управлении промыслом.
Рост, как видим, колоссальный. А сколько ещё взяли браконьеры, которых создала прежняя система управления промыслом, загонявшая людей в криминальное русло!
Полностью согласен с Анатолием Январьевичем, что браконьерство сейчас – проблема из проблем. И мне тоже, как и ему, не нравится, что рыбаки мало что делают по антибраконьерским программам. Не надо уповать только на УВД. Если сами не будем бороться, не будем подталкивать власть к искоренению этого явления, никто толком ничего делать не будет.
Наша ассоциация, не дожидаясь эффективных действий власти, сама организовала группу мониторинга, которая контролирует реки северо-востока и дает нам объективную информацию о ситуации, помогающую силовым структурам не распылять свои силы, а наносить результативные точечные удары по браконьерам. И мне бы хотелось, чтобы ассоциации в каждом районе взяли этот опыт на вооружение.
Было бы полезно, чтобы ассоциации рыбопромышленников или какой-либо общественный орган, не подведомственный чиновникам из Сахалинрыбвода, принимали участие в работе по определению процента заполнения рек. Мы получим тогда абсолютно объективную цифру. А то ведь при заполнении реки в 30 % спокойно можно написать и 100, и 120 % и на этом основании перекрыть русло.
Поэтому коротенькое выступление Анатолия Михайловича Кобелева в 5-м номере газеты, считаю, целиком и полностью отвечает интересам и рыбаков, и интересам развития отрасли в целом. Рыбакам надо объединяться, и я доволен, что этот процесс идет. У нас нет никакой конфронтации с администрацией области и департаментом по рыболовству. Да, мы спорим, бывает, в запале и голос повышаем, но это обычный нормальный рабочий диалог, в котором здравый смысл побеждает. Ведь цель-то у нас одна. И это главное.
А. Н. ШАЛИНИНОВ, председатель Долинской ассоциации рыбопромышленников
Не скрою, статьи коллег всегда вызывают повышенный интерес. Не стало исключением и выступление руководителя Ассоциации лососевых рыбоводных заводов, председателя Ассоциации рыбопромышленников Макаровского района А. Я. Мургина, опубликованное в 6-м номере «Рыбака Сахалина».
Лейтмотивом статьи, на мой взгляд, стал вопрос взаимодействия власти и рыбацкого сообщества. Статья так и называется: «Только диалог, сотрудничество, а не конфронтация могут привести к позитивным переменам». Абсолютно верное утверждение, в справедливости его вряд ли кто усомнится. Уважаемый Анатолий Январьевич подробно рассказывает, как возглавляемая им районная ассоциация плодотворно сотрудничает с муниципальной властью, с департаментом по рыболовству администрации области. И это очень хорошо, побольше бы таких статей, ведь всегда полезно прочитать об опыте работы своих коллег по конкретным направлениям. Но вот только один нюанс, который задел меня, да, думаю, и других. Рассказывая о деятельности макаровской ассоциации, Мургин почему-то (а это звучит в статье очень четко) утверждает, что другие ассоциации вроде бы и не сотрудничают с властью, не ведут с ней диалог. Процитирую: «И здесь четко прослеживаются разные подходы в решении этого вопроса… Есть и другой подход, когда некоторые рыбаки ставят себя в своеобразную оппозицию, требуя наделения их особыми полномочиями».
Даже не знаю, как оценить эти высказывания.
Нет у рыбаков никакого другого подхода, никогда они не уходили и не уходят в какую-либо оппозицию. За все годы, что существует рыбная отрасль, рыбаки всегда взаимодействовали с властью и в решении социальных вопросов, и в вопросах развития рыбохозяйственного комплекса. Департамент по рыболовству – один из наиболее посещаемых в администрации, если не самый посещаемый. Мы что, туда ходим чай пить?
Мы ведем с властью тот самый диалог, о налаживании которого так печется Анатолий Январьевич. Практическое взаимодействие власти и рыбацкого сообщества можно было наблюдать и на заседании Сахалинского рыбохозяйственного совета, которое состоялось 10 февраля и в работе которого также участвовал Мургин. Где он увидел оппозицию, конфронтацию? Да, мы, как всегда, спорили, каждый высказывал свою точку зрения, но это, на мой взгляд, пример конструктивного диалога, выработки единого подхода, консолидированного взгляда на предложенные к обсуждению проблемы. Поэтому полностью поддерживаю позицию депутата областной Думы и президента Ассоциации рыбопромышленников Анивского залива А. М. Кобелева, высказанную им в предыдущем номере «Рыбака Сахалина» и с которым пытается полемизировать А. Я. Мургин, почему-то увидев в его выступлениях, в озвучивании и отстаивании взгляда рыбаков на ту или иную проблему не конструктивный диалог, а какую-то оппозиционность.
Просто всем необходимо четко соблюдать и грамотно применять нормы действующего законодательства в области рыболовства и сохранения водных биологических ресурсов, которыми и регулируются наши взаимоотношения. А называть Кобелева чуть ли оппозиционером только из-за того, что он призывает чиновников не нарушать закон и не мешать тем самым рыбакам – это некорректно.
Мы, то есть, рыбацкие ассоциации, в том числе и анивская, зачастую представляющая наши общие интересы, находимся в постоянном диалоге с властью. Мы активно работаем с ней. И результатом такого взаимодействия, например, стало предложение департамента по рыболовству к рыбакам самостоятельно определить состав Сахалинского рыбохозяйственного совета, ввести в него тех, кого мы считаем нужным для пользы общего дела. Аналогичного подхода со стороны администрации области мы ждем и при формировании нового состава комиссии по регулированию добычи (вылова) анадромных видов рыб.
