Николай ЗОРЧЕНКО: «Россией интересуются во всем мире»

– Николай Кузьмич, для большинства курсантов кругосветка стала первой морской практикой. Как показала себя молодежь?

– Да, за 280 суток у нас прошли практику 366 курсантов, кадетов и юнг, и только человек 60 из них были повторно. Это курсанты Дальрыбвтуза и Владморрыбколледжа. Все остальные – по первому разу. Знаете, курсанты в общем-то всегда себя хорошо показывают. Для них что в первый раз, что в последующие – все это внове. Они всем всегда интересуются, у них хороший романтический настрой. И с ними, честно говоря, больших проблем не бывает.
По моим многолетним наблюдениям, привыкание к морской жизни происходит где-то в первые 2 недели. Молодежь втягивается. Бывает, на 130–140 курсантов один или два человека выделяются из общей массы, тогда заметно, что они первый раз. А в принципе ребята очень слитно работают, они настолько подвержены коллективному чувству, что если, например аврал, то все дружно вскидываются, даже те, кто не расслышал команды.

С «Палладой» я уже, наверное, рейсов 80 сделал, и каждый рейс – новые курсанты. Поэтому когда приходит новое пополнение, а мы только за эту кругосветку их трижды поменяли, то в принципе все идет как и в предыдущем потоке. Точно такие же новички, точно так же теряются, так же еще тушуются, такая же у них робость первое время… Но спустя две недели после выхода в море, даже уже к концу десятидневки, все меняется.

Первый день, второй – занимаются по программе. Третий день – подъем на рангоут. На десятый день сдача зачетов. К этому времени они уже освоили рангоуты, знают расписание, свои места, они уже участвовали в авралах, в парусных постановках и сдают квалификационный экзамен на допуск к работе с парусным вооружением. Когда сдают – волнуются, в коридорах переживают. Проверяем технику безопасности, названия снастей и прочее.

Это время для них медом совсем не кажется. Ведь мы рассчитываем, что ребята будут самостоятельно работать, а потому и готовим, не жалея ни себя, ни их. А там, глядишь, еще день-другой – и совсем ожили, уже работают наравне с моряками, и все у них хорошо. Ну а те, кто приходит по второму разу, бывает, что за год, за два что-то подзабыли, но восстанавливают навыки очень быстро.
Нам хорошо помогает, что мы не стоим на берегу. Например, 1 ноября берем курсантов, а 11 ноября выходим в море. За 3 дня они должны изучить матчасть, должны научиться действовать по тревогам, герметизировать корабль и т.д. Затем поднимутся на рангоут, начнут понимать: где какие снасти, у них пойдет учебная постановка паруса. И все это прерывается авралами: погрузка продовольствия, погрузка снабжения и т.д.

– Насколько важна такая практика?

– Очень важна. Кстати говоря, сразу становится видно: кто для моря создан. Есть такая категория парней, которые прямо предрасположены к этому виду деятельности, а есть другие. Могут стать моряками, но при определенных условиях, хотя бы потому что доучиться надо. Конечно, есть и такие, кому море совсем не подходит. И мы обычно говорим: товарищи курсанты, вам первая практика, первый выход в море для того и даны, чтобы вы просто посмотрели, как в нем жить, чтобы вы прочувствовали выбранную специальность.

Я, допустим, никакого представления о море не имел, но мне всегда нравилось, как звучит «штурман дальнего плавания», и когда я пришел на практику, естественно, как палубный матрос, в машину меня загнать уже было невозможно. Точно так же пацаны. Одни почему-то хотят быть флотскими механиками, хотя еще не знают, что такое машина, ни разу там не были, даже не видели на картинке. Но в них уже подсознательно сидит, что они будут механиками, и на мостик, хотя там все интересно, есть электроника, компьютеры, – уже не хотят. Для них машина, какие-то гайки, соляра, – это просто в удовольствие.

Первая практика как раз и дается для того, чтобы курсанты посмотрели, что из себя представляет профессия, что они должны делать. А у нас все морские профессии представлены, за исключением, пожалуй, технологии рыбных продуктов и промышленного рыболовства, потому что тралов и цеха на «Палладе» нет. А так: механики, электромеханики, радисты, штурманы, – все основные флотские профессии представлены как полагается. И те, кому нравится – остаются на флоте.

- За время кругосветки «Паллада» посетила два десятка стран. Как вас встречали местные жители?

– Принимали нас везде очень хорошо, даже там, где России и российских кораблей-то не было. Я даже не уверен, что, например в Папуэте или на Суве, или еще где-нибудь в южной части Тихого океана знают, где Россия находится. Зато они сразу видят парусное судно, а это необычно. Мы же заходили в порты, а там всегда стоят корабли из разных стран, но к паруснику люди проявляют особый интерес. На его фоне обычные современные корабли кажутся будничными и не вызывают какого-то ажиотажа.

А тут и раскраска заметная, и курсанты яркие. Должен сказать, у нас практически все учебные заведения хорошо одевают своих курсантов: аксельбанты, белая форма, фуражки, погоны. Сегодня мы провожали человек 70, они все в красивой форме поехали. Народ высыпал посмотреть, думал, что мы их на парад провожаем. Это, конечно, привлекает внимание.

Но если в тех местах, где мы побывали, о России знают, то где находится Владивосток, Приморье – приходилось объяснять. «Это где? – Около Японии. – А! Ну, тогда ясно…» Смотришь, уже кто-то глобус несет или карту. Во время стоянок у нас и выставки были, с книгами, картами. Мы без счета раздаем значки, календарики, сувениры – так сказать, информобеспечение нашего похода. И мне эта составляющая часть работы больше всего нравится, что не просто Россия, а конкретно: Владивосток и Приморье – это звучит!

– А проявлялся какой-то особенный интерес именно к российскому паруснику, российскому флагу?

– О, конечно! Первый порт, где это хорошо заметно, – Манила. 14 миллионов жителей – очень сильный город. Там многое связано с нашей историей, до недавнего времени существовала линия Дальневосточного пароходства. Но, по словам наших дипломатов, за последние 9 лет не припомнят случая, чтобы хоть один русский корабль заходил туда. К нам на «Палладу» пришел мэр Манилы и спрашивает: «А почему ваши корабли перестали заходить? Вот вы, как Магеллан. Передавайте привет всему Приморью и вот вам в дар ключ от нашего города». Ясное дело, передадим. Ходить надо, и у нас следующий январский рейс запланирован с заходом в Манилу, чтобы поддержать эту связь.

В Окленде большая русская диаспора. Там даже наши бывшие курсанты были, несколько человек, которые проходили у нас практику, но затем уехали в Новую Зеландию, там живут и работают. Так практически все три дня нашей стоянки у нас палуба не закрывалась с утра до ночи. Русские, новозеландцы, друзья русских, друзья новозеландцев… И сразу отношение к «местным» русским меняется. Потому что все видят, какой ажиотаж вокруг корабля, какой интересный парусник, какие красивые курсанты, моряки, а эти русские – точно такие же, ничуть не хуже. И совсем по-другому начинают смотреть на своих соседей.
Или пришли мы в Порт-Морсби, Папуа – Новая Гвинея. А там в Маданге, где Николай Миклухо-Маклай жил, есть улица Николая Маклая. Мы говорим: «О! Это наш русский путешественник. В 1870-х годах наш исследователь высадился на этот берег». А нам не верят, что Николай Маклай – не папуас, что это русский. Тогда мы показали статью в справочнике, где он с бородой, – и точно, наш, в конце концов, поверили.

В Европе нас тоже очень радушно встречали. Но при этом всегда спрашивали: «Не изменится ли политический курс после смены руководства страны?» Успокаивали их, как могли, что Россия пережила те времена, когда каждый рулил по-своему, что сейчас у нас преемственность политики, и так далее. Европейцы вообще очень спокойные, уверенные и прагматичные люди. Поэтому интересуются, кто их будет отапливать и не поменяется ли у нас что-нибудь? Ведь интерес к России во всем мире большой.

Анна ЛИМ