Николай Зорченко: «Флот требует дисциплины»

– Николай Кузьмич, как получилось, что вы попали именно на «Палладу»? Вы когда-нибудь предполагали, что будете командовать парусником?

– Нет, конечно, не предполагал. Дело в том, что я – моряк семидесятых годов. А 1970-е гг. – это время интенсивного развития флота, когда он постоянно пополнялся: и большегрузные транспортные суда, и научно-исследовательские, и новые плавзаводы, и плавбазы. Дай Бог, чтобы какое-то поколение новых моряков захватило бы такой же пик расцвета. Каждый год новые и новые серии судов, так что парусникам там места не было.

Но очень быстро, уже в начале 1970-х годов, стала появляться диспропорция: флот растет – новый, экономичный, современный, океанский. Мы хорошо освоили рыболовные зоны других государств. В 1977 г. были введены 200-мильные зоны, и нам стало ясно, что надо уходить в океан. Советский Союз был одним из лидеров по добыче морепродуктов. Примерно 10 млн. тонн мы добывали, держали второе место после Японии. В ближних водах столько не возьмешь, а мы уже привыкли, что рыба всегда должна быть на столе народном. Флот надо было выводить в океан – в юго-восточную Азию в Тихом океане, в Атлантический океан, в Анголу и прочие районы.

Естественно, встал вопрос, где брать кадры для океанского флота. Моряк, а тем более рыбак – не самая легкая профессия. Стал чувствоваться кадровый голод. В советском правительстве, отдадим ему должное, быстро поняли, что необходимо внедрить элемент романтики в сознание молодежи. И с этой целью в 1985 г. подписали с поляками контракт на постройку парусных судов. Пароход – он и через сто лет будет такой же пароход, а тут паруса.

На «Палладу» я пришел в зрелом возрасте. В 1991 г. мне было уже 37 лет. Я закончил Дальневосточное мореходное училище, потом Дальрыбвтуз, девять лет отработал на флоте, еще 7 лет отслужил по набору в милиции, снова вернулся на флот. Тогда-то мне и предложили перейти на «Палладу». Мой опыт тут был очень кстати, ведь учебные корабли всегда отличались повышенным уровнем дисциплины. На флоте без этого никуда, потому что пароход есть пароход: каждый человек считан, у каждого четкие функциональные обязанности, и отклонение от этих норм чревато.

– В плане поддержания дисциплины на «Палладе» не возникает сложностей? Ведь у вас в подчинении не только постоянный экипаж, каждый рейс приходят новые курсанты.

– Да, здесь кроется определенное противоречие. Флот требует хорошо подготовленных в дисциплинарном плане людей, которые должны быть аккуратными, ответственными, исполнительными. Эти качества не врожденные, их надо воспитывать, и на это направлена вся система нашей подготовки. Что мореходные училища, что Дальрыбвтуз, что высшее инженерное морское училище – были очень строгие закрытые морские учебные заведения с казарменным режимом проживания, с офицерами во главе учебных подразделений. Уровень дисциплины в них был очень высок.

В последние годы наших курсантов практически увели в статус студентов, и это, к сожалению, уже начинает сказываться. Они ходят в морской форме, это нормальные, умные ребята. Но море – это очень большое количество ограничений. Парни только пришли на корабль, а тут для начала – тесный кубрик на 12 человек. Они еще не перестроились, каждый живет индивидуально, еще домашним миром, а тут надо жить по правилам. Плюс ко всему очень жесткий распорядок: нужно быстро вставать, заниматься самообслуживанием, нести вахты, наряды, домой не уйдешь.

Пришел курсант, пообедал, после обеда смотрит на часы: пора уже домой на бережок идти. А какой бережок, если до отхода никто никуда не сойдет, потому что работа, работа, работа… И хотя формально на флоте 8-часовой рабочий день, судно завязано на большое количество предприятий, учреждений, организаций: и в 17 часов что-то сделать надо, и в 19 часов, в 20 часов инспектор появится, в 4 часа ночи придет пограничный наряд проверить службу. То есть пароход на замок не закроешь и не бросишь, на нем надо жить, и к такой жизни нужно приучать.

Так вот когда курсанты жили, скажем, в казармах, это было нормально: от субботы до субботы он спокоен, как йог: знает, что никуда не убежит. Сейчас в Дальрыбвтузе нет военной кафедры, а ведь там тоже тренируют дисциплину. В результате мы уже начинаем испытывать падение дисциплины и ответственности у курсантов. Поднимать их приходится уже в «боевых» походных условиях, и на это тоже уходит время. Ребятам здесь многое непривычно. Каждый из них индивидуум, яркий, гордый, особенный, а ему, предположим, нужно быстро и четко взять щетку и выдраить гальюны.

Но ребята приходят хорошие ребята, в принципе они понимают, что морская жизнь требует от них ограничений, «неберегового» подхода к исполнению служебного долга, опять же повторяю – не рождаемся мы такими. Мы рождаемся нормальными – любителями поесть, поспать и ничего не делать, потому что есть мама, папа и кто-то еще. А тут нужно все это забыть. Более того, нужно проявлять при этом и разумную инициативу, не ждать пока скажут: «Бегом туда!», когда и так ясно, что надо бежать и делать что-то. Поэтому я, например, за ужесточение режима курсантской жизни. Есть, наверное, такие профессии, где можно и без режима обойтись, а на пароходе если третий помощник не туда повернет, то погубит сотни людей, загрязнит акваторию, утопит пароход, миллионы убытка принесет государству.

– Капитан по умолчанию отвечает за жизнь и безопасность экипажа. Но у вас на «Палладе» под началом не только опытные моряки, но и курсанты, фактически еще мальчишки. Не страшно с ними выходить в океан?

– Конечно, пацаны есть пацаны. Многого не знают, не умеют, а у многих есть и нездоровый интерес – это еще хуже. Какие-то ручки подергать, какие кнопки понажимать. Взять хотя бы красную кнопку – ну не трогай ее, на нее должен нажать тот, кто за нее ответственен. Но она в коридоре, на виду у всех, как же не нажать, когда руки просто чешутся. Нажмет. Хорошо, если это пожарная сигнализация, он вздрогнет, испугается и больше уже нажимать не будет – там загремит так, что уши вянут. А то было, клапан перетока воды повернули, ахнуть не успели, пароход начал на бок крениться. Стали искать, в чем там причина, кто, где, что. Установили – переток, пошли посмотреть, а клапан уже обратно развернули, по коридору ходят сотни людей, как тут найдешь, кто это сделал. К такому тоже надо привыкать. К тому же курсанты сегодня энерговооружены – компьютер, сотовый телефон, еще какие-то приспособления. А розеток, скажем, в кубрике на 12 человек всего две. Начинают то к проводам запитывать, то к освещению, заплетут так, что среди ночи встанешь, заденешь головой – искры сыплются.

Поэтому курсанты, конечно, постоянно находятся под контролем. Есть руководитель практики, который смотрит за ними, ведет учебные занятия, спрашивает за ведение отчетов. Но основная все-таки тяжесть по работе с курсантами ложится на наших боцманов, на палубную команду, на командный состав штурманов и механиков, которые непосредственно руководят ребятами на рабочем месте.

Тут как бывает, курсанты только пришли, их разделили, расселили, покормили. Им, конечно, жизнь уже медом начинает казаться, но на этом весь мед заканчивается. Им нужно быстренько переодеться в рабочее платье при любой погоде и начинать разгружать машины со снабжением. А это трапы, это непривычно. Трап крутой, к нему тоже надо привыкать, а курсант сам-то 50-60 кг весит и мешок столько же. Вдвоем этот мешок тащить просто неудобно – трап узкий, а тащить нужно. И вот парни, поглядывая друг на друга, принимаются за работу.

Большое дело – коллективизм, но к этому тоже не в первый день приходишь. Для этой цели есть матросы-инструкторы, боцмана – это вот пахари, самые натуральные. И ребята им всегда глубоко благодарны. Их научат и палубу прибирать, и инвентарем пользоваться, узлы завязывать, на рангоут подниматься. Потом довольно быстро они понимают, что без курсантов корабль мертв. Собственно постоянный экипаж корабля – всего 50 человек, а курсантов принимаем до 150 человек. Естественно, что все в руках вот этой молодежи, но ее нужно направить, организовать, чтобы все делали именно так, как положено.

Недели через две смотришь, уже вырисовывается нормальный контур. И тогда мне становится ясно, что этот рейс пройдет хорошо. Тут еще получаем поздравления, например, что Приморский комитет профсоюзов гордится нами, зачитываем его во время обеденного перерыва. Курсанты еще не успели пообедать, а ими уже гордятся – сразу внедряется общественное признание профессии. Редкий рейс обходится без того, чтобы мы не получили теплые слова, хорошую радиограмму. Потом вывешиваем ее для всех, это как весточка с Родины, чего нам так не хватает. Знаете, что тяжелее всего в длительных переходах? Отсутствие информации. Раньше на средних волнах работала знаменитая радиостанция «Тихий океан», и выхода ее в эфир ждали с нетерпением: там и рыбацкие вести, и новости о жизни края, поздравления и приветы из дома. Сейчас ничего этого нет, только телефонная связь, а этого мало.

– Паллада – не только учебное судно, но и представительское. Участвуя в международных регатах, фестивалях, экспедициях, оно является визитной карточкой российского флота и России в целом. Как экипаж и курсанты справляются с такой нагрузкой?

– Представительская функция для нас очень, очень важная. Нужно, что называется, товар показать лицом. Пришел корабль – это Россия пришла. Мы, конечно, и сами настраиваемся, и народ настраиваем. Перед каждым заходом у нас обычно проходит инструктивное собрание, и мы проговариваем, зачем мы пришли и какими мы должны быть, начиная с внешнего вида корабля. Корабль всегда должен быть чистым, аккуратным, опрятным. Это понимают все до последнего курсанта. Потому не жалея сил трем борта, что-то чиним, что-то подкрашиваем – и это воздается сторицей.

Судно яркое, у нас в регионе больше нигде нет такой черно-белой раскраски. Где бы ни проходили фестивали: в Новой Зеландии, в Австралии, в Японии, в Корее, самый посещаемый корабль – всегда наша «Паллада», потому что она бросается в глаза. Все начинается прямо с трапа, ведь первое впечатление очень много значит. Должен сказать, что учебное заведение нам тоже хорошо помогает. Мы заранее просим одеть курсантов поярче, военные аксельбанты – тоже наше изобретение. Курсанты за границей ходят все в белом, красивые, с аксельбантами, а во Владивостоке так не ходят. Спрашиваешь почему, мнутся, мол, не поймут. Владивосток – морской город, а встретить моряка в гражданской форме одежды – сегодня большая редкость. Офицеры встречаются, срочная служба – тоже, а других моряков – никак нет.

Представительские функции «Паллады» сильно отличаются, например, от правительственных делегаций, которые пролетели кортежем и на этом все. А тут пришли без малого двести человек, и корабль стоит в центре города. Вот это уже представительство. Утром подъем флага с гимном. Мы, как правило, живем, на час опережая местное время. В 8 часов гимн России заиграет, а народ в 7 часов просыпается – ясно, что Россия уже пришла.

Каких-то коллизий у нас практически не бывает. За экипаж у меня, честно говоря, всегда душа спокойна – это знающие, бывалые, проверенные, осторожные, умные люди. А вот курсантскому составу уделяем повышенное внимание. Хорошо если они успели недели две поплавать, войти в ритм, но гораздо чаще бывает, что отплыли в понедельник-вторник, а в пятницу уже заходим в зарубежный порт. Стараемся внушать на всех уровнях, это тема номер один: чтобы на вас не легло пятно. Вы – не Иванов, не Петров, не Сидоров, а вы – русский кадет. И проблем, в общем-то, не бывает.

Анна ЛИМ