На браконьерском фронте
Прибрежные воды и реки Приморского края манят огромное количество нелегальных рыболовов, как местных, так и приезжих из соседних регионов. Особенно жаркая пора у Приморского теруправления Росрыболовства наступает осенью, когда на нерест идет лосось. Обнаружить нарушителей – это еще полдела, зачастую люди искренне считают рыбалку без каких-либо разрешений своим естественным правом и решительно отказываются идти на контакт с представителями власти. Угрозы и оскорбления в адрес сотрудников рыбоохраны стали уже обычным делом, иногда браконьеры готовы зайти и дальше.
Про особенности и трудности своей работы Fishnews рассказал государственный инспектор Владивостокского межрайонного отдела по контролю, надзору и охране водных биоресурсов Виктор Казимиров.
Лес как призвание
В органах рыбоохраны Виктор Николаевич с 1993 года. Начинал в Большекаменской инспекции, где проработал 13 лет. «Я лес люблю с детства, отец был охотником, правда, больше по пернатым. В третьем классе мне купили воздушку, и я с собаками охотился на колонков. Отец заготавливал шкурки, сдавал, покупал мне подарки: конфеты, карандаши… А потом я по-настоящему загорелся, стал заниматься охотой серьезно. Буквально перед армией стал общественным инспектором охотнадзора и долгое время работал на полставки в охотинспекции. Девять лет назад пришлось сделать окончательный выбор, и я стал рыбинспектором», – рассказывает Виктор Казимиров.
Сейчас за ним закреплен артемовский участок. Довольно большую территорию – Амурский залив, северную часть Уссурийского залива и лес до границы на Хасан – патрулируют всего пять сотрудников рыбоохраны. Посильную помощь оказывают так называемые общественники, добровольные инспекторы, – ремонтируют технику, а иногда приходится оказывать и силовую поддержку. «Время тяжелое, на льду люди постоянно выпившие, нервные, доходит и до драк», – замечает собеседник.
«Я не ожидал, что он меня собьет»
Три года назад Виктор Николаевич тяжело пострадал при исполнении: «Было у нас дежурство с 8 на 9 октября на реке Аввакумовке, куда в Приморье приходит больше всего кеты. Примерно в начале седьмого мы писали протоколы и увидели, что человек с мешком побежал в машину. Стали подходить втроем. Мой коллега из Ольгинского района и общественный инспектор подбежали к нему быстро, я шел позади, светил фонариком по кустам, искал сброшенную рыбу. На расстоянии примерно пяти метров от них услышал разговор: мужчина представился, говорит: «Хоть кого вызывайте, мне без разницы!» А потом запрыгнул в машину и рванул. Я даже не успел среагировать, не ожидал, что он собьет меня. Было прохладно, я был в охотничьих сапогах с глубокими протекторами, и меня затянуло под машину. Метров тридцать-сорок он проехал по грунтовке, выехал на асфальт, разогнался, и там уже нога выскочила из-под автомобиля. Почти год был на бюллетене».
Примерно сутки злоумышленник скрывался, потом объявился, все отрицая. Однако свидетелей оказалось много, и преступнику дали четыре года. Примечательно, что прокурор просил три с половиной, но подсудимый стал неадекватно себя вести, оскорблять участников процесса и заработал еще шесть месяцев сверху. Из колонии этот человек не вышел – заболел и скончался. А Виктор Николаевич «на память» о жутком происшествии носит металл в коленных суставах.
По его словам, в последнее время браконьеры часто реагируют на инспекторов подобным образом. В основном в драку лезут молодые люди до 30 лет. Связано это с постоянным опьянением, причем зачастую не алкогольным – в деревнях очень популярна дикая конопля. Наехавший на Виктора Николаевича человек, как оказалось, тоже был «курякой», предполагают, что поэтому и скрывался – ждал, пока «выветрится».
Многие в одурманенном состоянии даже снимают свои «подвиги» на телефоны и выкладывают в интернет, не понимая, что сами собирают против себя доказательную базу. «А есть и другая категория – вроде и одет хорошо, и даже трезвый, а начинает заводить людей: «Да что мы смотрим! Рыбинспекторов всего трое, сейчас мы их отлупим, машину сожжем!» Так что если меня толкнули, обматерили – это еще рабочий день прошел нормально», – заверяет Виктор Николаевич.
Рыбак рыбаку рознь
Народ на местах разный, отмечает инспектор: «Лет пятнадцать назад я в первый раз поехал на севера, в поселок Пластун – отдаленные, таежные места, думал, там будет еще хуже. Ошибся. Человек, например, мог сказать: «Документов с собой нет, сейчас подвезу». И не было ни одного случая, чтобы кто-то обманул».
В Тернейский район, по словам Виктора Николаевича, добраться можно только на большом автомобиле-внедорожнике, «Урале», КамАЗе, и то, если погодные условия позволяют. Наводнение прошло – дороги нет. Еще связь с «большой землей» поддерживает вертолет, но из-за туманов он может прилететь три раза за месяц, а может – только один. Местным жителям сравнительно недавно провели круглосуточный свет, раньше электричество было с 7 утра до 11 вечера (при наличии солярки).
«Люди там живут только рыбалкой – и мы это понимаем, – отмечает Виктор Казимиров. – Есть, например, один парень, немного неадекватный, с головой у него плохо. Он рыбу после браконьеров подбирает. Там неместных очень много – и на заработки, и конкретно на икру приезжают. Вот они лососей вспороли, бросили, а он собирает и немощным старушкам носит домой. Я считаю – молодец».
Нелегальные рыболовы часто приезжают на реки группами по два-три человека. С появлением доступных раций и расширением зоны покрытия сотовой связи браконьеры стали гораздо мобильнее. Один сидит, дежурит и в случае приближения инспекторов оперативно предупреждает сообщников. А снять сеть для профессионала – минутное дело.
«Хорошо, конечно, что можно приобрести лицензию на любительский лов, – отмечает собеседник Fishnews. – Некоторые накупают много таких путевок. Но все равно видно, что ухитряются наловить больше, чем положено».
Спрос рождает браконьерство
По словам Виктора Николаевича, в последние годы количество рыбы в реках Приморья уменьшилось из-за перекупщиков: местным стало проще сбывать уловы, поэтому выросли и масштабы нелегального промысла.
«В Тернейском районе уже в каждом дворе стоят автомобили. Накопили. Раньше перекупщики действовали так: подъехали, забрали рыбу и отъехали. Останавливать их нам помогали инспекторы ДПС. А сейчас, видимо, рыбу собирают и вывозят ночью. Стало тяжелее работать и нам, и гаишникам, – обращает внимание рыбинспектор. – Тем более что если незаконный улов изъять, надо его оформить и сдать на хранение – а куда?»
Возможности юридические и технические
«Изъятых лососей можно утилизировать на месте – превратить в подкормку для мальков. Если объем большой, чувствуется, что наловили на уголовное дело, мы должны вызвать опергруппу, дознавателя, следователя. Это значит, что три-четыре часа ждем, бездействуем. И хорошо, если есть связь, если задержали в таком месте, куда может подъехать группа», – продолжает Виктор Казимиров.
По его мнению, следует максимально облегчить работу рыбоохране и сотрудничающим с ней правоохранителям. Например, инспекторы могли бы составить первичный материал, все зафиксировать на видеорегистратор, оформить с понятыми или сделать фототаблицу, а потом передать все это сотрудникам полиции.
Что касается техники, то раньше с этим у рыбоохраны было совсем плохо. «А в 2012-м или 2013-м выдали нам УАЗы, или, как их называют в народе, «буханки». Запчастей нет, финансирование небогатое, машины советского производства. Не хочу, конечно, хаять нашу промышленность, но машины быстро гниют, ломаются и люди очень мучаются. Лично мне почти все время приходится ездить на своем автомобиле», – обращает внимание госинспектор. Браконьеры же радостно уезжают от рыбоохраны на японских внедорожниках.
Стрелять или не стрелять?
Сейчас в рейды сотрудники теруправления отправляются с оружием – нарезными охотничьими карабинами и пистолетами. Однако на поражение все-таки стараются не стрелять. «В этом году нас тоже пытались задавить, на «Урале» уезжали. Мы знали, что у браконьеров было около 100 литров икры и оружие (когда проехали по следам, нашли шкуру косули). Они не остановились. Мы стреляли только в воздух, я еще был с палочкой после травмы, тяжеловато было передвигаться. Написали письмо куда следует, позвонили, все зарегистрировали, полиция ведет расследование», – рассказал недавнюю историю инспектор.
По закону рыбоохрана имеет полное право применять оружие при угрозе жизни и здоровью, но обычно, по словам Виктора Казимирова, обходится без стрельбы. «В тот раз, когда меня сбили, у меня было оружие, я мог водителя застрелить через стекло: когда он ехал, его лицо было в 20 сантиметрах от меня. Но я к этому отношусь серьезно. Подумал, что если бы убил его, посадили бы уже меня.
Были и другие случаи. Вот, буром по спине мне дали, при этом его ножи пробили куртку и зацепили руку. Спрашивают: «А почему вы не ответили?» А потому что сейчас вместо этого человека сидел бы я. У нас в законодательстве как-то все переворачивается: получается, что я доказываю, что не виноват, – разводит руками Виктор Николаевич. – Хотя нарушили-то браконьеры – целенаправленно пошли запрещенными орудиями ловить рыбу, чтобы продать».
И все-таки оружие – отнюдь не лишняя вещь в экипировке рыбинспектора. На человека со стволом браконьеры смотрят уже по-другому. Нередко это останавливает нарушителей от совершения более тяжких поступков.
«Было это в Тернейском районе, близ Самарги, – вспоминает Виктор Казимиров. – От границы километров шесть-семь, река Желтая, мыс Золотой – самый север Приморья. Там есть такая компания – «Тернейлес», занимается лесозаготовками, со всего края люди работают». В один из рейдов инспекторы застали на реке целую группу нарушителей, промышлявших незаконной рыбалкой. При виде рыбоохраны горе-рыбаки разбежались, инспекторы собрали браконьерские лодки, но не спешили уезжать. Ближе к сумеркам и сами нарушители начали выходить из укрытий. «В конце концов, вылезло человек восемь, один стал «выступать». У нас тогда был один автомат. Я говорю: «Не подходи! Ближе пяти метров к оружию подойдешь – выстрелю!» Он: «Че ты тут? Да ты не будешь стрелять! Прирежем вас и все!» – но никто не решился напасть, испугались оружия и отошли». На нарушителей были составлены протоколы, но на этом для них проблемы не закончились. По словам Виктора Николаевича, «Тернейлес» предъявляет к своим работникам жесткие условия – охотой и рыбной ловлей, любыми видами собирательства не заниматься, за это сразу увольняют.
Главное оружие - слово
Есть у рыбоохраны и особенно горячие месяцы. Так, «скандальными» стабильно оказываются январь и февраль – время новогодних праздников. Промышляют нелегальные рыболовы преимущественно на Аввакумовке, Барабаше, Киевке, бухте Нарва и возле поселка Хасан.
«Сейчас все Приморье рыбачит складными сетями китайского производства, в народе – «зонтики», или «хапуги». Если на водоеме или речке, скажем, тысяча человек, значит, у каждого обязательно есть от одной до трех «хапуг». Весной-летом браконьеры не особо активны, а осенью в крае начинается лососевая путина. И тогда на реки идут уже все. В основном ловят кету и на юге симу», – рассказывает о сезонных особенностях Виктор Казимиров.
Как бы то ни было, но в своей работе Виктор Николаевич всегда сначала старается «достучаться» до нарушителя словом. «Некоторые слушают внимательно, задают вопросы. Я отвечаю, показываю, какие нужны документы, выдержки из правил». Хотя порой и одного присутствия на берегу хватает, чтобы удержать людей от нарушения: «Если вижу, что людей много, я останавливаюсь и стою там. При мне-то не порыбачишь. Я говорю: «Не уеду, пока вы не разъедетесь!»
«Конечно, сейчас тяжело, – продолжает рыбинспектор, – часто приходится работать вместе с сотрудниками полиции, потому что когда один едешь, тебе вообще никаких документов не покажут. Это при том, что на наших машинах написано «Государственная рыбоохрана» и телефоны – московские и теруправления. Некоторые ругаются матом, кто-то орет: «Я тебе покажу «не надо ловить!» Так отвечают даже сотрудникам ГАИ: «Документы в порядке?» – «Что я тебе их буду показывать? Все, отвали!» – И посылают так же».
Полномочий, по словам, Виктора Казимирова, у инспекторов хватает, но нарушителей это зачастую не волнует. Конечно, когда на рейды рыбоохрана выходит большими группами, проблем возникает меньше.
И все-таки Виктор Николаевич старается найти подход ко всем: «Бывает, с самого утра попадется «такой» человек, я пытаюсь узнать у него имя-отчество, чтобы вежливо обратиться. «Что тебе имя? Отвали!» Пытаешься объяснить: «Вы работали?» – «Какое тебе дело?» – «Ну, скажите, пожалуйста». – «Да, работал». – «До пенсии доработали?» – «Да, на пенсии. Военный». – «Добросовестно исполняете свои обязанности?» – «Да». – «Сейчас водителем работаете? Сколько человек сбили?» – «Как сбил?! Я никого не сбивал!» – «Добросовестно отъездил?» – «Да». – «Вот и я хочу добросовестно отработать, как положено. Служба у меня такая, как говорят, кто на что учился».
Некоторые это понимают. «Вот года три тому назад на зимних каникулах было – лез в драку один человек и лез. Высокий был, наверное, метр восемьдесят-девяносто. Запомнил, что баранья папаха у него была, как у казака. Составили протокол. На следующий день опять он на том же месте. Там рыбачили, как я понял, какие-то силовики, много людей. Я не уезжаю – они рыбу не ловят. Потом мне рассказывали, что когда я наконец уехал, этого задиру побили, – вспоминает инспектор, добавляя с иронией, – ведь если бы не он, я бы давно переместился на другой участок».
С дикой природой шутки плохи
В работе рыбинспектора хватает и опасных, и забавных случаев. Один из таких произошел три года назад на Самарге. «Сплавлялись по реке, нам помогали местные жители. Как раз было наводнение, скорость течения большая. Меня и одного из местных быстро высадили на берег, и лодка умчалась вниз. С моим рюкзаком. А я в одной футболке. А кругом гнус. Не просто мошка, а именно ГНУС! – теперь уже с улыбкой вспоминает Виктор Николаевич. – И пока мой товарищ натягивал накомарник, меня так загрызли, как никогда не грызли! Там около моря дом стоит со старыми деревянными окнами. И между рамами накопилось несколько сантиметров гнуса, которого по отдельности просто не видно. И это еще возле моря, где попрохладней, туман и насекомых должно быть поменьше. А представляете, каково мне было в лесу!»
В лесу Виктор Казимиров не только работает, но и отдыхает. Каждый год он выезжает с друзьями охотиться на копытных. Этой зимой компания, как обычно, взяла участок под загонную охоту, встала на номера, но вместо оленя на них сбоку вышел тигр. «Крупный самец был. Он не сразу нас заметил, встал на увальчике, метрах в 25. Страха не было. Я снял шапку, стал махать, кричу: «Уходи!» Видно было, как у него шерсть дыбом поднялась, а я кричу, карабином машу». В конце концов, зверя удалось отогнать, и не пострадали ни люди, ни «краснокнижный» хищник.
«Не отступлюсь»
В 2012 году Виктор Николаевич был награжден нагрудным знаком «Почетный работник рыбного хозяйства России». «Номер 39. Мне, когда его вручали, сказали: «Смотри, у нас в Приморье немного таких!» – вспоминает инспектор. В 2014 году его отметили медалью «За заслуги в развитии рыбного хозяйства России» I степени. «И плюс до этого у меня была от министерства грамота. Ну и льготы, конечно», – добавляет он.
Два сына Виктора Николаевича отслужили в армии, получили высшее образование и, хоть и не пошли по стопам отца, тоже работают в «рыбных» областях: один – в Государственной инспекции по маломерным судам, другой – моряком, ловит минтай. Есть и внуки. «Семья у нас дружная. Купили младшим старенький домик, подремонтировали, я туда езжу как на дачу. Там у меня сад – яблоки, абрикосы…».
Однако любимым «рабочим кабинетом» для Виктора Николаевича остаются леса и реки. На вопрос «что же так держит в рыбоохране?» вместо него отвечает начальник отдела организации государственного контроля, надзора и охраны ВБР Приморского теруправления Росрыболовства Александр Снурницын: «Потому что просто «больной»! Они у меня все больны природой, другие здесь просто не работают. В любой день, в любую погоду лезут и ищут этих жуликов!»
«А вообще, работа интересная, мне нравится, – соглашается Виктор Казимиров. – Всякое бывает, конечно. Но я такой человек – как по-русски говорится, если «закусило», то не отступлюсь. До конца пойду».
Алексей СЕРЕДА, газета « Fishnews Дайджест»
