Рыбколхоз им. Кирова: взгляд изнутри : Возрождение, или О роли личности в истории

В апреле 1959 года несколько небольших рыболовецких артелей Корсаковского района объединились в одно хозяйство – рыболовецкий колхоз имени Кирова.

Укрупненное хозяйство бурно развивалось, создав мощную материальную базу. Начав практически с нуля, колхоз обзавелся МРСками, затем – среднетоннажным флотом и замахнулся даже на стеркодер. У хозяйства был солидный объем вылова, оно имело большие оборотные средства. В Озерском активно строились жилье и объекты соцкультбыта. Колхоз внедрял новые виды промысла и новые районы лова, всё дальше отходя от прибрежья, он занял лидирующие позиции в колхозной рыболовецкой системе области и страны. Люди здесь жили богато и счастливо.

Можно только представить, с каким размахом отмечали бы здесь 50-летний юбилей колхоза им. Кирова, если бы не дальнейшие события. Ведь еще год назад никто не был уверен в том, что эта дата в жизни хозяйства вообще наступит.

О ТОМ, ЧТО произошло в 90-е и последующие годы с прославленным ранее колхозом, мы уже не раз писали. Поэтому повторим только вкратце.

В 1997 году здесь было введено арбитражное управление сроком на 10 лет. В связи с тем, что назначенное по этому поводу новое руководство не смогло оздоровить хозяйство, в 2007 году установили конкурсное производство – был дан старт распродаже всех имеющихся активов, чтобы вырученными средствами рассчитаться с имеющимися долгами. Судьба Озерского и его жителей повисла на волоске: и так 10-летнее безысходное существование грозило окончательным крахом всех еще кое-как теплившихся, возможно, надежд. Что такое жизнь в большом поселке, где нет никакого производства, – хорошо известно.

И тогда в феврале этого года инициативная группа из ПК «Рыболовецкий колхоз им. Кирова» обратилась в ЗАО «Гидрострой» с предложением погасить кредиторскую задолженность хозяйства и о его вступлении в группу компаний этого закрытого акционерного общества. Руководство «Гидростроя» изучило предложение и дало свое согласие. 29 марта общее собрание колхозников (пайщиков) приняло решение войти в ЗАО и избрало правление производственного кооператива и его председателя – Александра Петровича Касьянова, известного в недавнем прошлом рыбака и руководителя рыбацкого предприятия.

Сахалинский арбитражный суд прекратил производство по делу о банкротстве этого прежде крупного градообразующего колхоза.
Не будем много рассказывать о том, как конкурсный управляющий и группа его сторонников, имевших, видимо, свои виды на колхоз и его активы, противодействовали прекращению процедуры банкротства даже после того, как ЗАО «Гидрострой» погасило кредиторскую задолженность, ставшую 10 лет назад причиной возбуждения дела о несостоятельности. Но попытки решить вопрос вопреки здравому смыслу у них не выгорели, и в конце сентября кассационная инстанция Федерального арбитражного суда Дальневосточного федерального округа поставила точку в этом деле, оставив в силе определение Сахалинского арбитражного суда.

ИСТОРИЮ ТВОРЯТ ЛИЧНОСТИ

Итак, если бы не ЗАО «Гидрострой», судьба рыбколхоза им. Кирова была бы плачевной, какой она и стала у всех предприятий, подвергнувшихся процедуре арбитражного управления. Все они вместо ожидаемого оздоровления были уничтожены, основные фонды распроданы для обогащения группы лиц – и на Сахалине, и, по-моему, в целом по России: другие факты неизвестны. Колхоз был бы продан с молотка. Никто не собирался его восстанавливать, никто не думал о народе. Рыболовные участки попали бы в нужные руки, с них снималась бы рыба – а там хоть трава не расти. И арбитражное наблюдение, и конкурсное управление – это, считаю, фактически настрой на предстоящее разграбление. И как обидно, когда настрой этот исходит от людей, которых давно знаешь, которых считал достойными людьми и никогда не думал, что они могут незаконно записать себя в кредиторы, мечтая только о своей выгоде, о своем кармане.

Эту четко наметившуюся тенденцию пресекло ЗАО «Гидрострой». И теперь можно с уверенностью говорить, что свое 50-летие ПК «Рыболовецкий колхоз им. Кирова» встретит.

Одно время в философско-политической литературе бурно обсуждалась тема роли личности в истории. Одни выдвигали ее на передний план, другие (в советской литературе) говорили: главное, дескать, народные массы, которые являются решающей, организующей и направляющей силой и из своей среды выдвигают себе лидеров. Как это происходит в реальности, мы не раз видели, жизнь расставили всё по своим местам. Роль личности, если это действительно ЛИЧНОСТЬ, а не дутый пузырь на ровном месте, действительно огромна.

И поэтому непременно следует сказать, что ЗАО «Гидрострой» – это, в первую очередь, возглавляющий его Александр Григорьевич Верховский, организовавший свою мощную команду. Не знаю, понравится ему то, что будет сказано дальше – человек он явно не публичный, мало говорит о себе, ему чужды реклама и тем более самореклама, он не влезает в большую или малую политику и находится как бы в тени (хорошо это или плохо – однозначно и не оценишь). Но, тем не менее, – и это признают те, кто его знает, он ЛИЧНОСТЬ, каких не так уж и много.

Есть разные типы людей: одни могут только наследить, другие же, где ни побывали, оставляют свой яркий след. Верховский же из числа последних. Его яркий и зримы след – это рабоперерабатывающие предприятия и портовые сооружения на Итурупе и Шикотане, это львиная доля в бюджете Курильского района, это жизнь и чувство стабильности на загибавшемся когда-то Итурупе.

- Работать в рыбколхозе, – говорит его нынешний председатель Александр Петрович Касьянов, – меня пригласил Верховский, я туда специально не рвался. Но мне, скажу честно, это предложение польстило. Сомнений особых не было. Я воочию видел работу Александра Григорьевича, и это стало определяющим в принятии решения.

Как-то, работая в администрации области, мне пришлось поехать туда на юбилей «Гидростроя». Поездка получилась достаточно длинная, я посетил и Итуруп, и Шикотан. И здесь воочию увидел всю его работу, её масштаб. На праздновании юбилея – а людей было очень много – поразило меня большое число людей с ясными глазами. Раньше, когда был рыбаком, нередко ходил на острова. И что мы видели там? Разгул с загулом, население пьет, какое-то бесшабашное отношение к жизни, все почему-то мутные и смурные. А сейчас впервые увидел людей, которые на всё смотрели трезвыми глазами, смотрели с интересом, внимательно всех слушали и было отчетливо заметно, что они гордились тем, что сделали. Это всё – команда Верховского. Я не говорю о руководящем составе, руководители были отчего-то не очень и заметны на общем фоне. Я увидел бульдозеристов, трактористов, сварщиков, людей других строительных специальностей. И когда они показывали завод, построенный всего за год, – представьте, я был в шоке от того, что можно было создать. Там такую сопку снесли! В тот период на Сахалине только начиналось строительство завода СПГ, и такой объем работ еще ни разу не производился. На Сахалине фактически был застойный период, а на Итурупе, на самом краешке земли, – бурное строительство.

А как строился завод в бухте Крабовой! На плашкоутах, на баржах Александр Григорьевич перевез технику, и работать стали уже на второй день. Вы когда-нибудь такое видели?

Быстро снесли все старые заводы (от них оставались одни остовы), выровняли бульдозерами площадку. Когда в короткий срок поставили современное предприятие, установили мощную электростанцию, обеспечивающую электроэнергией весь поселок, когда я увидел всю эту грандиозность, я понял, что это серьезные люди, и они пришли надолго. Я с очень большим уважением стал относиться к Александру Григорьевичу, стал присматриваться к нему. Этот человек, простите за грубое слово, не пустобрех. Он мало говорит о делах – он работает! Очень неординарный человек Верховский! Он ведет бизнес с человеческим лицом. Это новый, современный тип руководителя в нашем жестоком мире. Не так давно я смотрел передачу про Николая Резанова, который многим известен по мюзиклу «Юнона» и «Авось» и гораздо меньше – по его деятельности в Русской Америке. Так вот, основная цель Резанова – расширение границ России. Такие люди, как Верховский, сравнимы с ним своей неуёмной деятельностью даже на самых далеких окраинах, своим, я не побоюсь этого слова, подвижничеством. Как он живет – не каждый согласится жить такой же жизнью. Для личной жизни у него совершенно нет времени.

В Александре Григорьевиче совсем нет барства. Да он о себе, наверно, и не думает. Если надо работать, он обед не поставит во главу угла, чаем обойдется. Ему в час надо быть в Корсакове, например, а в три – на самолет. Он очень быстро всё делает, он легок на подъем. Праздную жизнь вести не умеет, лично для себя ничего не стремится сделать. На таких людях, хобби которых – их же дело, которые получают удовольствие от работы, и зиждется будущее России. Именно таким людям надо давать больше самостоятельности.

И знаете, вокруг него, простите опять за грубое слово, очень мало дерьма, ему рядом с Верховским трудно прижиться. Ему подобные становятся неинтересными. Честь и порядочность у Александра Григорьевича на первом месте. Наверно, впитал эти понятия с офицерскими погонами. И оттого, думаю, очень строг в оценке того, что хорошо, а что такое плохо.

По большому счету, я рад, что встретил в жизни такого человека. И не считайте, что мне надо зачем-то дифирамбить ему, бросать леща. Во-первых, Верховский подобное попросту не воспринимает, во-вторых, я вышел из того возраста, когда люди идут на славословия, преследуя какие-то личные цели. А в том, что я говорю, нет ни капли преувеличения.

Когда Александр Григорьевич предложил мне войти в команду «Гидростроя», некоторые недоумевали: как это я, сам руководитель, буду кому-то подчиняться. Да ничего страшного в этом нет. Когда есть разумные мысли, разумное подчинение… У Верховского всё отлажено, каждый вопрос – это вовсе не принятие единоличного решения: я сказал – и точка. Он очень много обсуждает со своими помощниками любую тему, рассматривает в различных аспектах – что может быть, с чем можно столкнуться. Работать с ним попросту интересно.

ТРУДНО ВЫЖИТЬ БЕЗ ОБЩЕЙ ИДЕИ

- Первая проблема, с которой мы столкнулись, когда пришли в колхоз, – продолжает Александр Петрович Касьянов, – как ни парадоксально, это кадры. Я раньше многих из рыбколхоза знал по совместной деятельности. Капитанов знал, с некоторыми учился в мореходном училище. Знаете, все они отличались особой патриотичностью по отношению к своему хозяйству. Только и слышишь: «Наш колхоз, наш колхоз». И у них действительно была гордость за него. И меня просто в сердце резануло, когда, придя в Озерский на работу, я увидел, что стало с ними, бывшими патриотами, насколько выхолостилось из них всё за эти 10 лет банкротства и конкурсного производства. Перестали они мыслить общими критериями, держатся вроде бы под крышей колхоза – и всё равно порознь. Каждый живет своими интересами: где-то заработать, где-то урвать. А вот общей идеей выживания никак не объединены. Что же выхолостило из них чувство общности, сопричастности? Да вот эта самая смена руководства. Каждый, кто приходил, что-то обещал и ничего не делал. Неверие – это очень губительная вещь. Какие там взгляды в перспективу! Какой спрос с арбитражного управляющего, когда с введением процедуры банкротства замораживаются все дела колхозно-кооперативной собственности, и он фактически никому не подотчетен! Поэтому в игру вступает другой принцип: нам сегодня отдай наше. А не отдано, как считали колхозники-пайщики, очень много.

В экономике люди ведь не очень сильны, и им трудно было понять, что у них в колхозе ничего, по большому счету, и не осталось. Основных фондов, если оценить всё имущество, не наберется и на 80 миллионов рублей. В рыночных отношениях это почти ничего. Денег стоят только участки, то есть, сырьевая база, лосось. Какую-то ценность представляют еще 1750 тонн минтая и 2000 тонн сельди. Да, паи имели. Хотя если сегодня разложить бухгалтерию, то выплаты на паевой фонд на всех составляют только 20 тысяч. А остальное надо отдать за кредиторскую задолженность.

Так что богатыми они были по тем временам, что еще сохранились в памяти.

А вот собраться в кулак объединяющей силой не могли. И сегодня это очень трудно сделать. И, наверно, никогда не сделают. Народ на нашей земле стал весьма прагматичным, будущего не хотят. В массе своей рассуждают так: дай сегодня синицу в руки, журавля в небе не надо. Для государства это плохо. Должна быть хоть какая-то идеология, люди должны жить верой в лучшее будущее. Ведь не всё определяется материальными ценностями.

Если бы Верховский рассуждал так, вряд ли он пришел в колхоз. Ведь вложенные сегодня в хозяйство огромные деньги – это, по сути, их замораживание. Когда они еще дадут отдачу! Но об этом и речи не шло.

Я уже сказал, как прежние руководители колхоза легко бросались обещаниями и не выполняли их. И какой разительный контраст с действиями Александра Григорьевича! Вот такой пример

На 1997 год, когда вводили арбитражное наблюдение, были заморожены все дела колхозно-кооперативной собственности. И кто-то тогда подсчитал стоимость паев колхозников на тот период. К сожалению, все документы, учитывающие статус колхозника, его стаж и т.д., предыдущим руководством были, скажем мягко, утеряны. Я не знаю, какая цель этим преследовалась, но сохранился только один список.

Когда мы получили доступ к бухгалтерской документации и начали в ней разбираться, выяснилось, что паи можно не оплачивать на вполне законных основаниях. Поступали предложения так и сделать, а средства направить на развитие, что казалось достаточно разумным решением. И что делает Верховский? Он говорит: «Нельзя обманывать людей. Мы же обещали. Как я им в глаза буду смотреть? Их десять лет обманывали, и мы начнем с этого?». Я не мальчик, чтобы умиляться по этому поводу, но было, поверьте, трогательно. Это так говорит о человеческой порядочности!

И все паи пенсионерам и тем людям, которые уволились, были выплачены: это их заработанное. В истории колхозов такого еще не было. Сколько банкротилось – никто не выплатил. А Верховский, между прочим, делает подобное уже во второй раз – первый раз в «Курильском рыбаке».

ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ – ДЕНЬ ЗАВТРАШНИЙ

- Официально, на законных основаниях, мы в колхоз пришли в сентябре, после решения кассационной инстанции Федерального арбитражного суда. А до этого работали с большим риском – а вдруг оставят в силе решение о продлении конкурсного управления и распродаже колхоза. Но Верховский пошел на риск, хотя любой понимает, что значит взвалить на себя кредиторскую задолженность на 200 с лишним миллионов рублей, из которых половина была выплачена. Кстати, 100 миллионов – это кредитка по состоянию на 1997 год, из-за которой и возбудили процедуру банкротства, а остальную прежние руководители лихо наработали за последующие годы. Но о ней стыдливо умалчивали, и она выявилась только во время анализа финансовых документов. Не имея на руках официального решения суда, мы были на подвесе. Но сделали главное: не пустили в хозяйство врагов колхоза – тех, кто разворовал бы его.

В принципе, если бы еще года три назад мне дали право руководить колхозом, я бы давно вывел его «в люди». Там не требовалось особо напрягаться, ситуация усугубилась позже. Просто надо было не дать воровать у самих себя, кое-что изменить на производстве, в подходах, провести необходимую реорганизацию, проявить больше рационализма.

Что нами сделано за прошедшее время?

Одних налогов в бюджет заплатили 40 миллионов, а с текущими платежами – 60. Между прочим, с нас любимое государство взяло пени, по которой имелось соглашение до 2010 года. Логика простая: раз колхоз в состоянии сегодня платить, давайте надавим на него еще раз. Выплатили одной задолженности по зарплате в сумме 20 миллионов рублей и аккуратно выплачиваем текущую. Средняя зарплата в хозяйстве шагнула за 30 тысяч и выплачивается день в день 15-го числа. Это чисто наша заслуга. А до нашего прихода зарплата была около 5 тысяч.

Вся произведенная продукция реализуется по достаточно высоким ценам – через «Гидрострой», продажей занимается единый холдинг. Это дает положительный результат. Сейчас заработанных нами денег может хватить чуть ли не до новой путины. И горько и обидно за колхозников, которые жили чуть ли не впроголодь, а конкурсный управляющий продавал колхозную замороженную селедку по 2 рубля за килограмм и тут же, у того же предприятия, покупал её для цеха обработки по 18 рублей, а с доставкой она обходилась уже в 26 рублей.

Как бы трудно ни было, мы все сообща – а я считаю себя работником команды Верховского, – смогли успешно завершить лососевую путину, собрать в кучу максимум средств и с пользой пустить их в дело. Сейчас в Озерском идет крупное строительство: стратегия Верховского – создать здесь современное перерабатывающее производство. Он собрал, повторюсь, команду, которая умеет работать. У Александра Григорьевича есть специалисты по проектированию, по строительной части. Он, я бы сказал, бизнесмен-прагматик с духом романтики. Я отдаю должное прозорливости Верховского, он умеет анализировать, просчитывать, пропускать через себя. Он умеет считать деньги и на ветер их не бросает просто так, ни за что платить не будет Но умеет и рисковать. Заказано, например, почти за 2 миллиона евро современное морозильное оборудование: старье будет полностью выброшено, оно лепилось годами и представляет теперь нечто неудобоваримое. В общем, решение полностью согласуется с доктриной Александра Григорьевича – устанавливать только самое лучшее. Это понятно. Но дело в том, что заказывалось оборудование тогда, по судьбе колхоза еще не было окончательного решения. Что это, романтизм или интуиция, что проблема будет решена в пользу здравого смысла? Даже не могу просто так ответить.

Короче говоря, к следующей путине в Озерском будут стоять современный завод, способный принимать до 250 тонн сырья в сутки, современное холодильное производство. Так что больших проблем не предвидится.

Наша задача – довести колхоз до современного состояния. Это должен быть комплекс: от въездных асфальтированных или забетонированных дорог до бытовых помещений, нормального питания и нормальной организации труда – как на Итурупе и Шикотане. В 2009 году до такого идеала, конечно, не дойдем, не успеем. Но сегодня ремонтируем административно-бытовой комплекс, минимизируем большую часть разбросанности наших объектов (у нас контора вообще находится далеко от производства, поэтому весной переедет на территорию базы, а на прежнем месте, думаю, устроим общежитие).

И ПО-ПРЕЖНЕМУ КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ

- Более десяти лет арбитражного и арбитражно-конкурсного наблюдения-разграбления, – говорит А. П. Касьянов, – выдавили из людей чувство хозяина, развратили людей. И это самое страшное, с чем мне пришлось столкнуться в колхозе. Многие стали откровенными потребителями, и объяснить им что-то трудно. Не понимают или не хотят понимать. Считают так: вот пришел Верховский, у него денег много, пускай платит за всё, что пожелаем. Но ведь так не бывает, блага надо зарабатывать. Да, Верховский согласен вложиться, но должен быть соответствующий настрой на отдачу, встречные шаги. Какие? В первую очередь это добросовестное отношение к труду, ко всему новому – вот она, обратная связь. А бесконечно вкладывать – это пустое.

Я говорил, что у нас идет строительство нового производства – старое снесли до основания, площадку заровняли бульдозером. Работавшие здесь люди ушли в неоплачиваемые отпуска. Мы предложили им работать в строительных бригадах, зарабатывать на время отсутствия переработки достойные деньги. И что же? Пришли на строительство четыре или пять озерцев. Остальные работать не захотели.

А строителей мы взяли на Курилах, из той же команды Верховского, которые хотят работать и зарабатывать. А здесь мы не можем найти нормальных строителей, которые могли бы выходить на работу в 8 утра и заканчивать в 8 вечера.
Печально, но люди сами, для себя и своих детей не хотят строить свое будущее. Вот в это вся проблема – в отношении к труду.

Когда мы собирались прийти в колхоз, люди требовали: дайте нам работу! У нас рабочих мест нет. А мы пришли и не смогли набрать на путину работников, чтобы закрыть путину местным населением. В результате вынуждены были в экстренном порядке приглашать около 60 студентов из Бурятии и около 30 набриать в других районах Сахалина. Так что общежитие, о котором говорил ранее, нам еще пригодится.

Нет в колхозе специалистов среднего звена – рефмашинистов и рефмехаников, нормальных мотористов. Ох как мы в путину накувыркались, решая эти проблемы!

Меня поражает отсутствие интереса к труду и вообще интереса к жизни. И неудивительно, что они столько лет терпели такое похабное отношение к себе, довольствуясь большей частью тем, что есть, и лишь изредка вспоминая, что можно жить по-иному.Озерцы, на мой взгляд, существуют в каком-то замкнутом пространстве. Я попытался переломить ситуацию, предложил: а давайте поедем по Сахалину, поговорим с технологами. У нас на острове нет особо выдающихся производств, но есть чем-то отличающиеся, лучше, чем были на тот момент в Озерском. В ответ: а зачем нам ездить? Мы и так самые лучшие. А когда привез гидростроевскую икру, никто не смог отрицать, что она действительно самая лучшая из тех, что до этого ели. «Гидрострой» выпускает пробойную икру в небольших объемах, подвергая остальную заморозке в ястыках. За рубежом из нее выпускают пробойную икру на каждодневный спрос, потребитель каждый день ест свежую. А пробойную в банках, какую ни возьми, с консервантами. Через 3-4 месяца хранения она получает свой привкус, горчинку.

Это и есть рациональное ведение хозяйства. Данная задача применительно к нам стоит так: собрать на путину местный народ, обеспечить запускаемое производство нормальными кадрами, которые будут добросовестно относиться к работе и грамотно это современное оборудование обслуживать.

Как видим, кадры опять решают всё.

ЧЕГО ЖЕ ТЫ ХОЧЕШЬ, ГОСУДАРСТВО? ДАЙ ОТВЕТ!

- Перспектива для приложения сил в Озерском большая, – говорит председатель правления колхоза Александр Петрович Касьянов. – И рыборазведение, например, и марикультура…

Но главное, считает он, у государства должен быть разумный подход к отрасли. Ведь то, что творится сейчас в рыбохозяйственном комплексе, умом трудно понять

- На мой взгляд, мы торопимся, опережаем события, не всегда всё рассчитываем. В первую очередь нужна понятная законодательная база. Выбросили вот лозунг «Рыбу – на берег!». Надо было очень четко определить, какие цели этим государство преследует. Если думает проконтролировать, сколько ее вывозится, то эта задача с таким подходом невыполнима. Потому что на днях слышал по телевидению выступления наших пограничных начальников, которые ясно сказали, что нет сегодня законодательной базы для противодействия браконьерам под флагом Камбоджи или Грузии, например. Да, мы, законопослушные рыбаки, покорно потянемся к берегу – никуда не денемся. Нам только поставят лишние тормоза и ударят по экономике наших рыбных предприятий.

Сегодня я предвижу, какая начнется чехарда. Ведь для парохода потерять сутки – это не просто время. Требуется непроизводительно, нерационально сжечь топливо, за эти сутки людям надо платить зарплату. Какой мой коммерческий интерес? Его никто не считает, он никого не волнует.

Во всех этих решениях просматриваются пустопорожние прожекты и обычный авантюризм.

Где сейчас за 3 часа можно оформить пароход? Да невозможно это! И существуем масса зацепок, чтобы задержать, остановить и «закопать» его. Потому что никто за подобные выверты не несет никакой ответственности. Если ты сегодня говоришь «нет», то должен за «нет» отвечать и морально, и материально, и рыбак вправе подать на тебя в суд.

Пока у всех контролирующих и надзирающих органов не уложится в голове, что они кормятся с моей ложки как налогоплательщика, ничего мы не достигнем. И я предвижу коллапс в рыбной отрасли, когда рыбу начнут отправлять через берег.

Я не знаю, что конкретно будет. Или станем платить взятки, или что? Дай ответ, государство!

А что вразумительного может сказать государство по поводу умопомрачительного заявления, будто уже с 1 января 2009 года в Невельском рыбном порту начнет функционировать некая электронная рыбная биржа? В порту, в котором идет процедура банкротства, где нет кранов для погрузки-выгрузки, где после землетрясения изменилась глубина и куда с грузом не может зайти ни одно более-менее приличное судно без угрозы посадки на мель?! Окститесь, ребята!

Это же надо – на полном серьезе предлагать такие «новшества» профессиональным рыбакам, ежедневно сталкивающимся с нашей мощной бюрократией. Если чиновники говорят, что ни о чем подобном не знают и ничего подобного не ведают, то врут. Крайний, например, всё это знает. Вот и задумываешься: а где наше государство, а где наши сильные президент и премьер?. Если Крайнего за один факт простоя судна убрать с должности, то следующий руководитель подобное предлагать не станет. Но Крайнему ничего не будет: скажет, что получилось, то получилось, хотели как лучшее. И найдут другого крайнего (который с маленькой буквой). Вот в чем беда нашего государства.

Ладно, остынь, могут сказать мне: вы, ветераны, консервативны и не можете мыслить по-современному. Но ведь не видит перспектив отрасли и молодежь. Ведь она тоже прекрасно знает историю с теми же стеркодерами, знает, что нет у них уже долгов перед государством, а есть умышленно созданные долги, которые ряд лиц наделали через подставные банки и т.д. Все отлично понимают, что у этих судов имеются теневые собственники. Так давайте признаем этот факт, легализуем и отдадим этим людям. Ведь серия стеркодеров, которая гниет где-то в Корее или в Китае, это современные суда, способные сегодня выполнять задачи рыбной отрасли. А весь барьер-то в чем? Часть судов просто не могут сюда завести, потому что требуется платить пошлину. Но принять такое решение нужно, потому что своего флота мы не построили.

В своем выступлении в «Рыбаке Сахалина» в начале года я говорил, как можно реально решить проблему со строительством новых судов. И что изменилось? Где-нибудь построили или заложили хотя бы хоть один пароход? Кто-нибудь получил кредит от Россельхозбанка? Может, только где-то на западе, в Мурманске, например? Не слышал и не читал об этом.

А сейчас у нас кризис. Кто даст деньги на восстановление рыбной отрасли? Никто. Тогда в статье я говорил, что мы вернемся к 60-м годам. Простите меня, я ошибся. Мы сейчас вернемся к 50-м годам, начнем ловить с лодок и останемся только с прибрежкой. Потому что государство не знает, что хочет.

Что хотело государство, когда вводило систему мониторинга за флотом? Если оно обеспокоено жизнью людей и хочет видеть и вовремя помогать – то и давайте этим заниматься. Ежели мы хотим контролировать этих самых людей, то надо принять нормальные законы, чтобы не было рукосуйства в эти приборы.

Но законы должны быть одинаковыми для всех. Давайте примем наш внутренний закон, обязывающий любое иностранное судно, заходящее в нашу экономзону, включать датчик, который постоянно показывал бы местонахождение корабля. И разговор об этом будет закончен. Чтобы ни камбоджийское, ни грузинское судно не ходили сюда, давайте поставим им обязательное условие: раз идешь к нам, поставь датчик.

Почему у Японии, например, существует свой режим плавания для иностранных судов? И мы не противимся. Если они говорят, что при заходе в их порт требуется застраховаться от разлива нефти, то мы выполняем. В противном случае вход закрыт. Почему же мы не можем решать, как и кого допускать в свой огород? Значит, это кому-то выгодно. Почему не используют французский датчик позиционирования, который пытались внедрить еще восемь лет назад? Да потому что он устроен так, что не позволяет произвольно, по чьей-то прихоти, изменять программу, в него нельзя залезть.

ОПТИМИСТИЧНОЕ

- Как бы ни было грустно от того, что видишь, как ни болит душа от плачевно состояния нашей рыбной отрасли, все равно новогодние праздники настраивают на оптимистичный лад и хочется верить, что лучшие времена уже не за горами. И поэтому хочу пожелать гидростроевцам, с которыми я имею удовольствие работать в одной команде, а также всем рыбакам, успехов на нелегком рыбацком поприще. Будьте счастливы!

Мысли, настроение и чувства А. П. Касьянова, а также свои собственные, подробно записал В. ЗЕМЛЯНСКИЙ.