Кому достанутся инвестиционные квоты?

7 марта Минсельхоз передал в ВАРПЭ новую редакцию проектов нормативных правовых актов, устанавливающих порядок и процедуры распределения инвестиционных квот. После необходимого обсуждения позиция всероссийского объединения будет направлена в министерство.

Но на минувшей неделе ассоциация уже передала вице-премьерам Аркадию Дворковичу и Юрию Трутневу свои предложения по распределению инвестквот для строительства береговых предприятий.

Так кому же достанутся инвестиционные квоты? Сначала расскажу о том, кому они не достанутся или почти не достанутся (если их распределение будет происходить с помощью предлагаемого Минсельхозом механизма).

Прежде всего, инвестквоты почти не достанутся средне- и малотоннажным судам.

На Дальнем Востоке рыбопромысловые суда такого типа могут рассчитывать всего на 65 700 тонн водных биоресурсов. Среднетоннажное судно сможет рассчитывать – в зависимости от типа – на 1300 – 2000 тонн, малотоннажное – на 300 тонн. Но это стартовые величины. В случае если число заявителей превысит объем выделяемых ресурсов, закрепляемый за средне- или малотоннажным судном объем будет снижаться. Не исправляет очевидную для средне- и малотоннажных судов диспропорцию и повышающий коэффициент для строящегося на дальневосточных верфях рыбацкого флота. Коэффициент дает прибавку всего в 13 140 тонн! В целом по Дальнему Востоку.

Подготовленные проекты постановлений Правительства, на мой взгляд, противоречат поручению президента Российской Федерации от 10 сентября 2016 года № Пр-1771, в котором прямо указано предусмотреть инвестиционные квоты для средне- и малотоннажных судов. Фактически для стимулирования строительства судов такого типа выделяется всего 12% общего объема водных биоресурсов, предоставляемых на инвестиционные цели.

Главная причина такого перекоса – приоритет в пользу супербольших рыбопромысловых судов. В новую редакцию проектов правительственных постановлений включен новый тип рыбопромыслового судна для Дальнего Востока – длиной более 105 м. Дополнительно к уже включенному в проект рыбопромысловому судну длиной свыше 95 м. Дополнительные десять метров получат от государства 25-процентный бонус. Предполагается наделить такое судно 28,7 тыс. тонн минтая и сельди, в то время как рыбопромысловое судно длиной свыше 95 м может рассчитывать на 23 тыс. тонн минтая и сельди. Таким образом, инвестор, который придет с проектом рыбопромыслового судна длиной свыше 105 м, получит от государства на 30 млн долларов больше, чем инвестор, который придет с проектом судна длиной свыше 95 м.

Странная логика. Логика, при которой экономические риски инвестора, строящего рыбопромысловое судно длиной свыше 105 метров, хеджируются за счет государства и за счет других инвесторов.

Вместо того, чтобы развивать прибрежное рыболовство, вместо того, чтобы стимулировать строительство траулеров-свежьевиков – что на Дальнем Востоке, что на Севере – государство стимулирует строительство супербольших судов. Потому что они суперэффективны? Не факт. Экономическая и промысловая эффективность рыбопромыслового судна длиной свыше 105 м. не превышает на 25% экономическую и промысловую эффективность рыбопромыслового судна длиной свыше 95 метров. Социальная же эффективность такого судна на порядок – именно на порядок – ниже, чем у того же траулера-свежьевика.

На мой взгляд, руководство отрасли повторяет стратегическую ошибку руководства Минрыбхоза СССР 70 – 80-х годов.

В 70–80‑х годах происходило ускоренное наращивание доли крупного и большого флота. В 1960 – 1990 годы его удельная доля в общей численности рыбопромысловых судов выросла в 15 раз – с 0,6% в 1960 году до 9% в 1990 году. Удельная доля среднего флота за это же время сократилась в 1,4 раза – с 13 до 9,5%. Доля малого флота, используемого для многовидового прибрежного промысла, сократилась с 24,2 до 21,5%.

В 1970 – 1990 годы стоимость основных фондов отрасли увеличились в 1,7 раза. Уровень капиталовооруженности труда в целом по отрасли вырос в 2,8 раза. При этом фондоотдача снизилась в 1,8 раза, а удельная энергоемкость и материалоемкость на условную единицу вылова биоресурсов выросла в четыре раза.

За период 1970 – 1990 годов при росте объема общего вылова в 1,44 раза выпуск пищевой продукции увеличился только в 1,26 раза, в том числе мороженой продукции – в 1,27 раза. Пропорционально темпам вылова росло только производство технической продукции: ее объем увеличился в 1,46 раза. Происходило относительное снижение выпуска пищевой продукции на единицу выловленного сырца. Если в 1970 из одной тонны сырца производилось 449 кг пищевой продукции, то в 1990 году только 393 кг, т.е на 12,5% меньше.

Отрасль оказалась в кризисе, несмотря на огромную субсидиарную поддержку государства. Перекапитализация рыбохозяйственного комплекса в 70 – 80-е и приватизация в 90-е добили малый флот. Тот самый флот, который во всех странах мира является главным поставщиков свежей и охлажденной рыбы на берег.

Предлагается повторить то же самое? Да, но с одним важным отличием. В 1970 – 1980-х годах государственный ресурс получали государственные предприятия, сейчас предлагается выделить государственный ресурс одной-двум частным компаниям.

Кому еще не достанутся инвестиционные квоты? Инвестквоты не достанутся предприятиям, которые намерены всерьез развивать береговые перерабатывающие заводы и всю необходимую инфраструктуру – причалы, холодильники. Такие предприятия окажутся в заведомо невыгодных условиях при проведении акуциона на понижение. Проекты постановлений устанавливают в качестве минимальных требований к береговым заводам только наличие производственных линий с определенной мощностью суточного производства. Никаких требований к причальной и холодильной инфраструктуре в документах не установлено.

Приведу пример. Инвестор заявляет проект по строительству завода с оборудованием, суточная производительность которого составляет 70 тонн филе минтая. Стоимость такой производственной линии составляет не более 200 млн рублей, а получит такое предприятие почти 22 тыс. тонн минтая (в пятнадцатилетнем горизонте такой ресурс стоит свыше 2 млрд рублей). Мало того, в отличие от строящегося рыбопромыслового судна, для которого предусматривается 50-процентная обеспеченность производственной мощности, береговой завод получает ресурс на все сто.

И в этом случае вижу серьезное расхождение с указанием главы государства. В поручении президента Российской Федерации от 19 декабря 2016 года № Пр-2489 четко говорится о «требованиях к инвесторам, осуществляющим производство рыбной и иной продукции из уловов водных биологических ресурсов, по наличию судов рыбопромыслового флота», а также об «обязанности инвесторов обеспечивать данные предприятия уловами водных биологических ресурсов, добытых в рамках указанных квот».

Для береговых заводов предполагается выделить 155 тыс. тонн водных биологических ресурсов, стоимость которых в 15-летнем периоде оценивается в 200 млрд рублей. Для сравнения, стоимость основных фондов предприятий по производству и консервированию рыбы и морепродуктов (код 15.2) составляет, по данным Росстата, 27,8 млрд рублей в 2014 году. За десять лет – с 2005 года – стоимость основных фондов таких предприятий возросла меньше чем в полтора раза, с 19,2 млрд. рублей.

Передача природного ресурса стоимостью в 200 млрд рублей в отрасль, стоимость основных фондов которой сейчас составляет 12% этой величины, приведет к десятикратному увеличению стоимости основных фондов? Конечно, нет. Потому что тогда стоимость основных фондов составит более 40% валовой выручки, а рентабельность основного капитала окажется ниже плинтуса. На самом деле капиталовложения составят менее 10% от стоимости тех природных ресурсов, которые направлены на развитие береговых заводов. Куда уйдут остальные деньги? Куда угодно. Только не на развитие прибрежных территорий.

Для того, чтобы этого не произошло, ВАРПЭ предлагает две поправки в два проекта постановлений. Наши поправки устанавливают обязательство инвестора подтвердить в течение двух лет после начала работы завода факт производства на этом заводе продукции, объем которой составляет не менее 70% годового объема производства, рассчитанного исходя из суточной производительности завода в течение 300 рабочих дней.

Анализ подготовленных Минсельхозом проектов нормативных правовых актов, устанавливающих порядок и процедуры распределения инвестиционных квот, позволяет сделать очевидный вывод. Инвестиционные квоты не достанутся (или почти не достанутся) тем, кто собирается строить средне- и малотоннажные рыбопромысловые суда, тем, кто собирается строить траулеры-свежьевики (особенно на Дальнем Востоке), тем, кто собирается строить полноценные береговые заводы с причальной и холодильной инфраструктурой.

Именно для того, чтобы скрыть, замаскировать этот факт, чтобы отвлечь внимание властей от готовящегося перераспределения 600 тыс. тонн водных биологических ресурсов стоимостью свыше 800 млрд рублей (в пятнадцатилетнем периоде), именно для этого и был сделан информационный вброс в журнале «Деньги» под названием «Минтайное становится явным». Зашелестели пожелтевшими страницами о расследовании ФАС в тот момент, когда уже и глава антимонопольной службы Игорь Артемьев «расписался в полном неумении» выявить контролируемые иностранцами рыболовные компании.

Тем, кто нацелился на инвестиционные квоты, очень хочется отвлечь внимание от разработки правил распределения инвестиционных квот. Им не нужен свет прожекторов, высвечивающих серьезные изъяны предлагаемого аттракциона невиданной щедрости. Вот и подкинули «информационную кость». Чтобы жевали ее, а не новости про распределение почти триллиона рублей.

Конечно, ВАРПЭ продолжит последовательную и детальную работу по доработке – а при необходимости и исправлению – правил распределения общенационального ресурса почти в триллион рублей.

Герман Зверев, президент ВАРПЭ

Fishnews