Максим Бергеля: Хабаровский край смотрит на рыбу теперь совершенно иначе
Вылов осенней кеты в реке Амур и Амурском лимане в этом году составил около 8 тыс. тонн при прогнозе 16,4 тысячи. Паводок и частые штормы серьезно осложнили работу рыбаков, но оставили больше шансов лососю на то, чтобы подняться к нерестилищам.
В целом благоприятствовала «большая вода» и закладке икры на рыбоводных заводах Хабаровского края. Сами же промышленники говорят не столько о природных аномалиях, сколько об изменившихся принципах регулирования промысла и новом взгляде на ресурс. Многие, даже несмотря на собственные недоловы, склонны видеть положительные перемены в происходящем.
О чем говорят цифры нынешней путины и ради чего бизнес готов отказаться от гонки вооружений, журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края (АРУК) Максим Бергеля.
– Максим Александрович, как оценивают нынешнюю путину предприятия, входящие в АРУК?
– Во-первых, эта путина запомнилась высокой степенью неопределенности для предприятий верхних районов Амура. Дело в том, что изначально, согласно стратегии промысла тихоокеанских лососей, было запрещено промышленное рыболовство в Комсомольском, Нанайском, Амурском и Хабаровском районах. Понятно, что запреты и ограничения – вынужденные меры, но если остаются еще альтернативные решения (которые в итоге и были реализованы на Амуре), то стоит избегать таких непопулярных шагов, имеющих социально-экономические последствия.
Те результаты на путине, которые мы имеем сегодня, во многом стали возможны благодаря активной позиции региональных властей и комиссии по регулированию промысла анадромных. Губернатор края Сергей Иванович Фургал и начальник управления рыбного хозяйства и рыбоводства минсельхоза края Роман Анатольевич Фофанов до последнего отстаивали интересы жителей и бились за сохранение промысла в верхних районах.
В результате за считанные дни до старта путины вопрос все-таки был решен в пользу местного населения. Собирать бригады, материальные ресурсы и выходить на промысел пришлось в пожарном порядке, не все смогли так оперативно среагировать: к тому моменту многие рыбаки уже устроились на предприятия, осуществлявшие промысел в Николаевском и Ульчском районах.
АРУК активно выступала против запрета для верхних районов Амура.
– На Дальневосточном научно-промысловом совете вы сформулировали позицию ассоциации: «откуда уходят рыбопромышленники – туда приходят браконьеры».
– И практика это доказывает. Когда в том же Комсомольском районе шел регулируемый и подконтрольный промышленный лов – на рыболовных участках было 2–3 лодки. Как только для снижения нагрузки и пропуска рыбы к рыбоводным заводам промышленный лов закрыли, в тех же местах появлялось уже 10–15 лодок «непонятных субъектов»: то ли традиционный промысел, то ли ННН-промысел. На ДВНПС я констатировал, что промышленное рыболовство в Комсомольском и других верхних районах Амура надо воспринимать как способ снижения промысловой нагрузки. Иначе ресурс эксплуатируется в разы больше. Кроме того, все рыбаки, осуществляющие промысел в верхних районах, так или иначе принимают участие в рыбоохранных мероприятиях, что тоже способствует снижению браконьерского пресса.
Ассоциация рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края изначально появилась как реакция на варварское уничтожение ресурсов реки Амур, подрыв популяций лососевых. И мы с первых дней своего существования отстаиваем те позиции, которые направлены на сохранение рыбы в реке.
– В этом году в Хабаровском крае принято решение отказаться от добычи летней кеты и горбуши, т.е. промысел стартовал лишь с началом хода осенней кеты. АРУК настаивала на запрете промысла летних лососей еще с 2017 года, верно?
– Если бы нас тогда услышали, то возобновление промысла было бы возможным уже через год–два. А теперь запрет лова летней кеты и горбуши нужно продлевать на ближайшие 4–6 лет, иначе не будет положительного эффекта, всё будет впустую. Такова позиция нашей ассоциации.
Но, опять же, хочу отметить, что в этом году было сделано очень много верных шагов для сохранения ресурса. Особенно если учесть, что удалось исправить те меры, которые изначально вошли в утвержденную редакцию стратегии: запрет промысла в верхних районах Амура, разрешение добычи летних лососей и установление меньшего количества проходных дней. Уверен, усилия региональных властей и комиссии, о чем я уже упоминал, сыграли ключевую роль в этом плане.
– А как решался вопрос с распределением ресурсов по районам?
– Это еще один положительный аспект лососевой путины-2019 на Амуре. Большим достижением стало закрепление практически всего резерва за верхними районами (Ульчским, Комсомольским и вышележащими) по географическому принципу.
Однако считаем, что в 2020 году необходим несколько иной подход. От резерва целесообразно отказаться вовсе или, по крайней мере, сделать его в пределах 10% от общего объема рекомендуемого вылова и закреплять за районами жестко – без права перераспределения.
– Напомните, как обстояла ситуация прежде.
– В предыдущие годы действовало правило, что резерв – 30% от общего рекомендуемого объема – был в распоряжении всех муниципальных районов. При этом, к примеру, на ДВНПС в 2018 году было утверждено процентное распределение резерва, и 55% отходило Николаевскому району. Но на деле здешние рыбаки, раньше включаясь в путину и имея больше промысловых возможностей, первыми полностью выбирали свои основные объемы, подавали заявку на резерв – осваивали целиком и его, а затем, если оставалось время, заявлялись на выделение дополнительных объемов. Для наших районов выше по течению в это время стоял вопрос лишь о том, чтобы освоить хотя бы свои основные объемы. Как правило, сделать это до закрытия промысла не успевали – рыба в достаточном количестве не доходила.
В этом году ситуация изменилась кардинально. Размер резерва существенно сократился (около 12% рекомендованного наукой объема), но по сути весь он был закреплен за Ульчским и вышележащими районами. А рекомендованный к промышленному освоению объем был поделен между районами 50 на 50, но с оговоркой: Николаевскому району выделили чистыми 6017 тонн, а нашим районам – около 4579 тонн основного и 1487 тонн резервного объема.
Как справились районы? Наверняка, окончательные цифры несколько отличаются, но мы ориентируемся на такие данные, озвученные на одном из завершающих заседаний комиссии: Николаевский район – 3200 тонн, Ульчский – 2844 тонны, Комсомольский – 265, Амурский – 120, Нанайский – 37, Хабаровский – 3,5 тонны.
Как мы уже упоминали, погода в этом году серьезно повлияла на результаты промысла. Очень сложно пришлось предприятиям в низовьях, лимане, где ставные орудия лова сработали хуже, чем при малой воде, несколько ставников было снесено из-за паводков. В Ульчском районе тоже были сильные штормы. Кроме того, предприятия останавливали работу в проходные периоды, при этом заметная разница наблюдалась в их количестве: в низовьях это 2 дня в неделю, у нас – 3 дня плюс ночное проходное время для сетных орудий лова. В итоге Николаевский район отработал 506 промысловых часов, Ульчский – 360, Комсомольский район и выше – 255 промысловых часов, которые вдобавок были обрезаны для них ранним закрытием промысла.
Такое положение вещей нас не может устраивать. Мы уже направили в Росрыболовство, Амурское ТУ Росрыболовства, ВНИРО, ХабаровскНИРО предложения по стратегии путины-2020, где настаиваем, что количество промысловых часов должно увеличиваться от района к району вверх по течению реки.
Однако, несмотря на остающиеся нерешенные вопросы, которые по-прежнему нарушают принцип равного доступа к ресурсу, результаты по предприятиям нашей ассоциации можно считать не самыми плохими.
– Но резерв на этот год остался не распределенным?
– Практически. Ряд компаний, которые безвозмездно предоставляли рыбу незащищенным слоям населения в своих поселках, получили по заявкам объемы из резерва – краевые власти смогли в этом вопросе найти общий язык с отраслевой наукой. В общей сложности между такими пользователями было распределено не более 100 тонн. Добавка символическая, но таким образом был обозначен четкий посыл со стороны регионального правительства и министерства сельского хозяйства: те, кто активно участвуют в социально-экономической жизни края, могут рассчитывать на определенное поощрение в виде дополнительных объемов. Это должно быть стимулом для бизнеса работать не только на свой карман.
– В распределении объемов по предприятиям были еще какие-то новшества?
– Да, в прошлые годы этот аспект также вызывал большие нарекания – неясна была сама логика распределения. В этом году благодаря выработанным четким критериям все распределения были позитивно восприняты рыбаками.
Так, был учтен нюанс, связанный с реорганизацией предприятий. Прежде подобные изменения приводили к обнулению истории пользователя, и компания могла получить всего 1,5–2 тонны. В этом году было отдельно оговорено, что рассматривается промысловая история не предприятия, а рыболовного участка. Это позволило избежать проблем «новичкам», которые появились в результате делений или объединений прежних предприятий.
Был оговорен и «порог входа» на путину: для тех, кто по формуле распределения объемов должен был получить совсем уже мизерные лимиты, был определен минимальный объем в 15 тонн на предприятие.
– В этом году от представителей рыбопромышленников порой звучали претензии в адрес комиссии по анадромным Хабаровского края, в частности на скорость принятия решений. Вы вошли в состав комиссии и можете оценить ее работу изнутри. Расскажите об этом подробнее.
– Действительно, на первом этапе работа комиссии была крайне затруднена – из-за кадрового дефицита. Дело в том, что в управлении рыбного хозяйства просто не осталось специалистов из прежнего комитета после смены главы края и реформирования системы управления рыбного хозяйства в регионе [в январе 2019 года полномочия в области рыбохозяйственной деятельности были переданы из министерства природных ресурсов в министерство сельского хозяйства Хабаровского края. – Прим. корр.]. Слишком резко изменился состав этого органа, что, наверняка, сказалось на стилистике и методике подготовки документов для отраслевого регулятора. Это и вызывало определенные трудности.
Но, на мой взгляд, для объективности важно говорить и о положительных сторонах. Прежде всего это оперативность, с которой комиссия реагировала на ситуацию и собиралась на заседания. Было несколько случаев, когда по утреннему звонку члены комиссии уже в обед, обеспечив кворум, обсуждали срочные вопросы по путине. И так несколько раз в неделю.
Комиссия всегда учитывала позицию ученых. Уроком послужило распределение лимитов по корюшке в начале года, когда возникла жаркая полемика по процентному распределению объемов между районами края. Пришлось даже повторно утверждать протокол. Но в итоге все члены комиссии усвоили, что роль отраслевой науки в принятии решений по регулированию промысла приоритетна.
Оперативно комиссия рассматривала все вопросы по спортивно-любительскому рыболовству и удовлетворяла запросы Главрыбвода по объемам для организации этого вида промысла. Не меньшее внимание уделялось интересам КМНС.
Поэтому я уверен, что в следующем году, если не произойдет революционных кадровых или структурных изменений, работа комиссии будет еще более оперативной, слаженной и четкой.
– Как складывались в этом году взаимоотношения с наукой у самой ассоциации? Два года назад вы даже привлекали ученых к разработке орудия лова , альтернативного плавным сетям.
– В этом году обращений к науке от АРУК не было. Не только потому, что сложная путина требовала сосредоточиться на главном. Дело в том, что сама по себе комиссия по регулированию промысла анадромных стала хорошей площадкой для обсуждения актуальных для рыбаков вопросов. Плюс многие беспокоившие нас моменты удалось отразить в принятой регионом концепции промысла.
Другой вопрос, что сейчас озвучиваются планы на 2020 год по организации большой Амурской экспедиции для комплексного исследования экосистемы реки. У нас возникает закономерный вопрос: какими силами планируется проводить эти работы? Мы точно знаем, что кадровые ресурсы того же Хабаровского филиала ВНИРО достаточно ограниченны. Поэтому переживаем, чтобы все предстоящие исследования не свели исключительно к кабинетным.
Амур необходимо глубоко изучить, объективно оценить нерестовый потенциал, состояние всех притоков рек и т.д. Важно выяснить, что же все-таки является основной «колыбелью» Амура, именно в плане нерестового потенциала. Если вдруг наука выяснит, что, к примеру, та же река Тунгуска перспективна с точки зрения рыбовоспроизводства, что Гур и Анюй не менее важны, чем Амгунь, и при благоприятных условиях смогут дать Амуру колоссальный возврат, то именно здесь надо сосредотачивать все усилия и по рыбоохране, и по распределению ресурсов. Плюс никто из науки нам так и не ответил, как все-таки правильнее организовать промысел: основное усилие должно быть в низовьях Амура, или в верхних районах, или в равных объемах по всему руслу реки.
Мы надеемся, что благодаря предстоящим исследованиям наука сможет дать объективные ответы на многие вопросы.
– А если скажут вообще закрыть весь Амур до восстановления популяций лосося?
– Боюсь, нас это тоже не устроит по той простой причине, что, как я уже говорил, это обнажит реку для браконьеров. А вот если мы получим четкую, внятную и действенную программу рыбоохранных мероприятий и будем знать, что каждого бандита поймают и предадут суду, то тут закрытие Амура еще можно и перетерпеть. Но мы же знаем, что с рыбоохраной пока ситуация крайне сложная.
– А сама ассоциация не сократила взаимодействие с рыбоохраной?
– В этом вопросе тоже произошли некоторые изменения. Во-первых, стала доминировать позиция, что никто не может подменять собой государственные правоохранительные органы и рыбоохрана все-таки должна быть задачей государственных структур.
Во-вторых, в 2019 году в АРУК не было выработано какой-то централизованной системы поддержки рыбоохранной деятельности, каждое предприятие занималось этим вопросом в силу своих возможностей и социальной ответственности. Но, конечно, наши передовики сохранили прежнюю активность в этом направлении. Это группа компаний, которые выпускают продукцию под брендом «Дикий улов» и «Орланэко»,и другие.
На самом деле каждое предприятие внесло свою лепту в поддержку рыбоохранной деятельности на Амуре: когда контролирующие органы обращались за чем-либо к рыбакам, они всегда получали помощь, никто не сказал, что это его не касается, – все члены АРУК осознают свою ответственность за сохранность ресурса.
– А как складывается судьба инвестпроектов, которые были запущены компаниями 2–3 года назад ? Удавалось ли в последнее время выделять средства на их завершение?
– Я не слышал от наших предприятий, что кому-то удалось закончить свои инвестиционные проекты, начатые несколько лет назад. Но, опять же, поменялась и общая ситуация в отрасли региона. Можно констатировать, что все современные масштабные производственные мощности, особенно в Николаевском районе, возникли как ответ на тезис: есть на предприятии переработка – будут и объемы по рыбе. Началась гонка вооружений. Но в итоге-то мы все исходим из фактического наличия ресурса: ситуация с подходами стремительно поменялась, и масштабы переработки потеряли ключевое значение.
Поэтому сейчас перед рыбаками стоит задача повышать стоимость продукции, улучшать качество переработки, увеличивать ее глубину. А для этого на самом деле объем мощностей не важен – важнее качество этих мощностей.
Так, например, одно из наших предприятий уже полностью перешло на обработку икры с выпуском фасованной продукции для конечного потребителя – «глубже» уже не придумаешь. Вся икра на предприятии перерабатывается по евростандарту, ее не стыдно направлять в столичные магазины и даже за рубеж.
– На чем АРУК сосредоточит работу в 2020 году?
– Среди приоритетов – работа над стратегией промысла тихоокеанских лососей на будущий год. Однозначно мы будем настаивать на некоторой корректировке документа. Мы видим на протяжении 2017–2019 гг. положительную динамику в причинно-следственной связи между количеством проходных дней и закладкой икры на лососевых рыбоводных заводах: ЛРЗ, как лакмус, отражает состояние естественных нерестилищ. Поэтому мы будем настаивать на проходных периодах день через день для всех орудий лова во всех муниципальных районах Хабаровского края.
Ожидаем, что это вызовет недовольство у наших коллег, но всем рыбопромышленникам необходимо осознать, что невозможно сохранять ресурс за чужой счет – это задача каждого рыбака.
К тому же неопределенность с промыслом для верхних районов в этом году привела к тому, что пользователи рыболовных участков начали передавать их так называемым половинщикам, т.е бригадам, которые, работая от имени пользователя, часть улова отдают ему, а часть оставляют себе. Как показала практика таких бригад в Николаевском районе, «половинщики» стремятся любой ценой увеличить объем добычи, очень часто нарушая правила рыболовства, и никакие ассоциации им не указ.
Мы должны дать рыбакам чувство уверенности, что завтра регулятор или наука неожиданно не поменяют сроки и объемы промысла. Тогда рыбаки смогут спокойно работать и прилагать усилия для охраны своего ресурса, не пуская на реку браконьеров. Отпадет надобность в «половинщиках». В совокупности это даст больший эффект, чем кардинальные меры регулятора по закрытию промысла.
Светлана ВАСИЛЬЕВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»
