УЛОВЫ И ПОСТАВКИ
– Завершается год – из-за пандемии работать пришлось в нестандартных условиях. В то же время компании группы приступили к освоению квот, приобретенных в результате аукциона 2019 года. Расскажите, пожалуйста, какова ситуация с объемами добычи?
– В общем и целом в течение года ситуация с уловами складывалась достаточно благоприятно. Уже к середине ноября мы освоили 98% из наших 13,1 тыс. тонн квот.
В 2018-2019 годах у нас было всего 2,5 тыс. тонн квот, и когда мы на прошлой выставке в Циндао общались с партнерами и покупателями, мало кто действительно верил, что мы справимся с пятикратным увеличением квот.
Опыта для освоения таких объемов у нас не было, но у нас есть хорошая команда. Мы быстро сориентировались в новых условиях, объединили усилия специалистов и руководителей всех подразделений. При необходимости корректируем расстановку флота, привлекаем суда на совместное освоение квот. Одним словом, постоянно держим руку на пульсе, и как показали результаты года, принимаем правильные решения.
Не обошелся год и без сложных моментов. Один из них – ситуация с промыслом синего краба в подзоне Приморье. Средний суточный вылов составляет примерно 100 кг, тогда как минимальный суточный вылов на судно, согласно приказу Минсельхоза, к югу от мыса Золотой должен составлять 650 кг. В этом году на добыче синего краба у нас постоянно работало 3-4 судна со среднесуточным выловом от 40 до 100 кг, а при таких показателях это убыточный промысел. Существует риск, что если в этом году мы не освоим квоту синего краба на 70%, то лишимся ее, хотя в 2017 году заплатили за нее серьезные средства – миллиард рублей. Всего три года назад Федеральное агентство по рыболовству и научные институты давали рыбакам оптимистичные прогнозы, но состояние запаса в Приморской подзоне оказалось иным.
Также потребовалось нарабатывать опыт на промысле равношипого краба в Северо-Курильской зоне. В этом промысловом районе сильные разнонаправленные течения, сложный рельеф дна. Там нужны особые орудия лова и знания, как работать. Мы учились и, думаю, в следующем году с задачей по освоению этого объекта справимся.
Конечно, большой вопрос вызывает добыча камчатского краба в Камчатско-Курильской подзоне. Вмененный минимальный суточный вылов на судно составляет 4 тонны, однако реальные уловы не превышают 2 тонн. Приходится переносить квоты, постоянно передислоцировать флот – это абсолютно лишние расходы и сложности.
Понятно, что раньше минимальные суточные объемы помогали бороться с браконьерством. Приказ Минсельхоза с этой целью был принят в 2013 году. Но за семь лет много чего поменялось. И наверное, Федеральному агентству по рыболовству, науке нужно подумать, как быть с установленными нормативами по вылову камчатского краба в Камчатско-Курильской подзоне.
Скопления камчатского краба в этой подзоне слабые, чтобы не убить популяцию, необходимо уменьшать ОДУ. Частично такое уменьшение может быть компенсировано некоторым ростом ОДУ в Западно-Камчатской подзоне, но не полностью. Что абсолютно точно необходимо сделать – пересматривать неактуальный норматив по минимальному суточному вылову.
Нам, как ответственным рыбаками и как компании, проинвестировавшей в приобретение квот 38 млрд рублей, особенно важно заботиться об устойчивости промысла и стабильности запаса водных биоресурсов.
Мы вышли на объявленные государством аукционы, заплатили большие деньги – свыше 570 млн долларов. Строим 10 новых современных судов под инвестиционные квоты. Это еще 220 млн долларов. За квоты мы заплатили сполна, поэтому хотели бы иметь возможность участвовать в принятии решений о том, как сделать их законное освоение максимально эффективным и без необоснованных затрат.
– Среди ваших объемов основу составляет камчатский краб или все-таки стригун опилио?
– У нас диверсифицированный портфель квот – как по видам крабов, так и по промысловым подзонам. В общем объеме на опилио приходится более половины квот компании. В Приморской подзоне наша квота составляет порядка 2,4 тыс. тонн, в Северо-Охотоморской – около 4,8 тыс. тонн. Камчатского краба у нас около 3,4 тыс. тонн. Затем идет синий краб – порядка 1,8 тыс. тонн. «Королевские» виды краба, безусловно, более прибыльные, чем опилио. В общем, есть что ловить, есть понимание, куда и как двигаться дальше, над чем работать. Но хотелось бы, чтобы проблемы одного из крупнейших российских добытчиков краба не были только его проблемами, хотелось бы искать их решение в рабочем режиме совместно с представителями научного сообщества, с Росрыболовством, получать оперативную реакцию на наши запросы.
Хочу еще раз подчеркнуть: мы хотим участвовать в аукционах, готовы увеличивать вылов и поставки крабовой продукции на экспорт, строить новые суда, обновлять флот, вносить свой вклад в наполнение госбюджета. Нам бы хотелось, чтобы это поощрялось, чтобы государственные органы видели в лице ответственных крабодобытчиков полноправных партнеров по решению задач, стоящих перед рыбохозяйственной отраслью.
– Вы вступили в Ассоциацию добытчиков краба Дальнего Востока – это тоже возможность для диалога с властью, с наукой.
– Да. Ассоциация как некоммерческая организация позволяет предприятиям, работающим на крабовом промысле, обращаться в органы власти. Но это не панацея. Мы можем написать десятки писем и не получить на них ответа. А нам бы хотелось, чтобы эти ответы были.
Ассоциация поддерживает необходимость решения тех проблем, о которых я говорил. От нее также были направлены обращения в профильные ведомства. Наша группа компаний подготовила ряд проектов, которые ассоциация рассмотрела, дополнила и которые были приняты за основу при подготовке этих обращений. ГК «Русский краб» – активный член ассоциации. Мы позитивно оцениваем возможность работы в составе этого объединения и считаем, что это хорошая площадка для выражения своей позиции по важным для отрасли вопросам.
– Вернемся к рынкам. Понятно, что год был непростой: об этом говорят не только добытчики краба, но и те, кто занимается промыслом других биоресурсов. Как себя чувствует на внешнем рынке российский краб, наблюдается ли динамика ситуации?
– Мы начали год с большими надеждами и начали его блестяще. Первыми вышли на лов синего краба, начали осуществлять поставки в Китай. Но в 20-х числах февраля ударила пандемия и, конечно, брешь в борту пробила серьезную. Цены упали, мы не смогли ничего продать в КНР, а корейские покупатели поставили российских экспортеров в позу защищающегося: хотим – берем, хотим – нет, а если берем, то только на наших, корейских, условиях, и не иначе. В феврале и марте мы, конечно, почувствовали, что такое стагнирующие рынки.
Однако был проведен мониторинг импортеров, и «Русский краб» вышел в Америку с готовой продукцией. Это был первый опыт. Начинали с одной компании, но буквально за четыре-пять месяцев партнеров, желающих с нами сотрудничать, стало больше десяти. И отзывы о нашей продукции хорошие.
Подписали серьезные, длинные контракты с ведущими импортерами краба. У нас проблем со сбытом готовой продукции нет вообще. А сейчас оживились и японские покупатели, что подняло американские цены еще выше.
С живым крабом проблемы были. Примерно до мая мы находились в нервном состоянии. Цена на опилио падала до 12 долларов за килограмм. Но с сентября благодаря резкому росту китайского спроса рынок стабилизировался. Мы также первыми из всех компаний на бассейне подписали с партнерами из КНР сезонный контракт на поставку живого камчатского краба. В связи с увеличением потребности даже удалось повысить его первоначальную цену на 15%.
Поэтому сейчас мы продали все – и варено-мороженую продукцию, и живого краба, за нашей продукцией стоит очередь. Оптимистично смотрим на завершение года – по вылову, по выручке, по прибыли.
К тому же выполнили другую важную задачу – создали хороший коллектив.
Когда по результатам аукциона стало понятно, что у нас в 2020 году будет около 13 тыс. тонн квот, мы сразу приступили к поиску новых, в большинстве своем молодых сотрудников и за полгода создали во Владивостоке 100 новых рабочих мест. С достойными заработными платами. С удовольствием принимаем в свой коллектив молодежь. Обучаем ее, относимся к ней бережно, но строго, потому что хочется передать дело в такие руки, в которых ты уверен.
Были успешно проведены мероприятия по увеличению собственного флота с 6 до 19 судов. Это тоже новые рабочие места.
Для переоборудования в краболовы покупали относительно свежие суда, которым не более 20 лет. Для действующего флота краболовной отрасли такой возраст судов пока принято считать средним.
Разработали собственные проекты судовых цехов по переработке краба, капитально отремонтировали все судовые системы, включая главные двигатели. Все краболовы успешно, без аварий и остановок, отработали весь прошедший год.
Думаю, что 2020 год получился удачным потому, что в предыдущем году мы работали не покладая рук на всех фронтах и всем коллективом, сумели заложить фундамент новой большой компании, нового лидера отрасли.
Сейчас строительство компании продолжается, поставлены и реализуются задачи по автоматизации процессов и обработке информации, цифровизации, управлению рисками, контролю за качеством продукции, многое предстоит еще сделать. Одна из серьезных задач – войти в число лучших работодателей Дальнего Востока и России, это задача на 2021-2022 годы.
БОРЬБА С БАРЬЕРАМИ
– Летом вступил в силу административный регламент Росприроднадзора , сильно взволновавший всех, кто занимается поставками живых морепродуктов, в том числе и тех, кто работает с живым крабом . Говорят: зачем нужно было менять прежнюю схему оформления, требовать документ о фактическом вылове. И в то же время – что нужно отменять лицензию Минпромторга на экспорт живых морепродуктов. Какая у вас точка зрения: достаточно ли изменить регламент Росприроднадзора и работать по прежней схеме или надо уйти от лицензирования в принципе?
– Чтобы понять, нужно или нет, необходимо посмотреть, какова цель всех этих дополнительных ограничений. Среди стран Евразийского экономического союза никто, кроме России, краба не добывает, и лицензирование поставок живого краба явно избыточно. Между тем оно приводит к дополнительным временным тратам, как следствие – ухудшению качества живой продукции, падению экспортной цены и снижению доходов государства. Для чего и кем это делается? Кто анализирует необходимость и последствия? Чиновники прячутся за евразийскими нормами. Но они должны заботиться об интересах государства, а не о том, чтобы у них стало больше контрольных функций, не приносящих пользы стране.
С моей точки зрения, экспортная лицензия при поставках живого краба абсолютно не нужна и вредна. Как минимум, оформление такого документа должно стать необременительным и бесплатным – это абсолютно точно. Особенно с учетом того, что сейчас множество госорганов контролирует вылов, продажу, таможенное оформление краба. Это ФСБ, ФНС России, ФТС, Росрыболовство.
– Еще один достаточно больной для поставщиков вопрос – работа пункта пропуска «Краскино» в Приморском крае. Как оценивают эту проблему в группе компаний «Русский краб»? Минтранс ранее сообщил , что идет модернизация пограничного перехода, изменен график его работы.
– Начнем с того, что проблемы пограничного пункта «Краскино» были обнажены с нашей подачи: «Русский краб» подготовил в Минтранс и в другие органы обращения о том, что работа пограничного перехода не выдерживает никакой критики. Состояние нашего пункта пропуска резко контрастирует с тем, что мы видим на китайской стороне. Естественно, что существующая «доисторическая» инфраструктура пункта пропуска из-за огромных очередей и длительных простоев приводит к гибели краба, тормозит работу с Китаем. При более быстром переходе через границу мы могли бы продавать больше качественной продукции по более высокой экспортной цене, что выгодно для нашего государства.
Ремонт «Краскино» начался после длительной переписки. На текущий момент работы там далеки от завершения. Сроки ввода объекта в эксплуатацию переносились, и когда он вступит в строй – непонятно. Мало того, сейчас начнется новый сезон: пойдут поставки краба-стригуна опилио, синего краба, начнется китайский Новый год – пункт пропуска опять парализует торговлю с Китаем. Вот где должна находиться точка приложения сил для государственных людей!
С «Краскино» проблема большая. И не только с ним – другие пункты пропуска также не отвечают современным требованиям перевозки краба.
– А через какие пограничные переходы вы осуществляете поставки?
– В основном через «Краскино», но работаем также и через «Полтавку».
– Система электронной очереди, которую ввели власти Приморья , хоть чуть-чуть снижает градус проблемы?
– Это одна из мер наведения порядка: люди более или менее понимают сроки, когда машины пройдут через границу, появляется временной ориентир для китайских покупателей. Но это административная мера, ее введение пропускную способность пункта не увеличивает.
– Вы уже коснулись темы минимальных суточных объемов вылова крабов на судно. Есть точка зрения, что можно вообще отказаться от таких показателей, потому что свою задачу они уже выполнили, а изменения объемов не успевают за корректировкой ситуации на промысле. Насколько я понимаю, вы также считаете, что эти показатели пора пересмотреть, возможно, уйти от них?
– На все могут быть разные точки зрения. Позиция добытчиков и позиция органов власти не всегда совпадают. Но есть вещи, которые можно обосновать научно, и на базе научных и статистических данных принять решение. Если в течение последних двух-трех лет мы видим, что средний суточный вылов камчатского краба в Камчатско-Курильской подзоне колеблется в районе 2-3 тонн при нормативно закрепленном объеме 4 тонны – на это нужно оперативно реагировать.
Мы не видим необходимости в сохранении минимальных суточных объемов вылова, тем более что сейчас они действуют и в штормовые дни, и в дни перегрузов готовой продукции в море, т.е. лова нет, а квоты списываются. Но пересмотреть действующие минимальные суточные объемы на основании фактических данных по вылову необходимо в самые короткие сроки.
НОВЫЙ ФЛОТ
– Как продвигается строительство флота для ГК «Русский краб» ? Каким образом планируете подбирать экипажи на новые суда?
– Новострой – замечательная тема, хотя и очень дорогая. В России строительство краболова обойдется в среднем в 22-23 млн долларов. В Китае построить аналогичное судно можно в два раза дешевле. В России выступают за то, что надо строить суда, чтобы они работали вечно. Китайцы говорят, что судно должно быть надежно в эксплуатации ближайшие пять-семь лет.
22 млн долларов – это немало. И ситуацию осложняет то, что в России, да и нигде в мире, не строили специализированный краболовный флот. Под краболовы переоборудовали другие суда. Поэтому, когда появилась задача построить новый флот, мы начали с тщательного выбора проектировщика.
Мы понимаем, какой должен быть корпус, пропульсия, сколько должно быть кают, каким на процессорах должен быть цех. Но пока нет четкого представления, каким должно быть расположение чанов, чтобы обеспечить их максимальную вместимость, максимально сохранить жизнеспособность крабов и обеспечить максимально быструю выгрузку. Изучили опыт других компаний, посмотрели новое судно «Русь». Попытались всесторонне оценить этот проект. Думаем, что надо искать иные решения. Продолжаем работать по этой теме с проектировщиками.
Вопрос подбора экипажей на новые суда тоже рассмотрели под другим углом: считаем, что капитанов, которые будут работать на этих судах, нужно уже сейчас привлекать в группу управления строительством флота.
Капитан должен понимать, каким он видит, например, выборочный комплекс, чаны, системы очистки и охлаждения воды и т.д. Для этого действующие капитаны, отобранные для работы на новых судах, по мере их строительства будут отправляться на верфи. Участвовать в работе по строительству судна будут и другие будущие члены экипажа – старшие механики, специалисты по рефоборудованию и другие. Безусловно, поддерживать их будет пул специалистов по всем направлениям.
Строить первое судно непросто, но мы постараемся максимально контролировать процесс и минимизировать ошибки.
Fishnews
Декабрь 2020 г.
