За что казнили капитана?
Если капитан совершил какое-то правонарушение, то, по справедливости, его подельниками непременно должны быть сидевшие в засаде пограничники, сознательно не предпринявшие никаких мер к предотвращению этого правонарушения.
Скажу сразу, что физической казни никого не подвергали. Но то, что пытаются сотворить с заслуженным работником рыбного хозяйства, награждённым медалью «300 лет Российского флота», отдавшим отрасли сорок лет жизни, с человеком, не имевшим доселе никаких нареканий и нарушений, для него сродни казни физической.
История эта проста и обыденна. В жизни бывают случаи и поярче. Но тем она и страшна, что рядовую ситуацию, от которой никто не застрахован, пытаются раскрутить в нечто из ряда вон выходящее.
Лет двадцать назад пограничники пробили себе право охранять морские водно-биологические ресурсы: занятие это, как показал последующий опыт, весьма доходное.
Сколько позвоночных и беспозвоночных спасли от незаконного изъятия инспекторы по так называемому контролю в сфере охраны морских биологических ресурсов (это бывшее ГМИ), никому не известно, но, как мне кажется, да и не только мне, с охраны ВБР они переключились на вполне законопослушных наших рыбаков. Подняв карающий меч, который предоставлен людям в погонах для борьбы с браконьерами, они с силой опустили его на рыбаков, которые абсолютно не замешаны в незаконном промысле, но допустили, зачастую не по своей вине, какое-то незначительное, формальное нарушение инструкции. И всё это подаётся под маркой охраны водно-биологических ресурсов со всеми вытекающими последствиями и штрафами.
Вот эта история. СТМ «Вулканный» вышел на промысел креветки. Судно было оснащено всеми средствами контроля, имелся разрешительный билет на лов, траулер проверили все соответствующие службы и организации и выпустили его в море. Капитан работал без замечаний. А в один прекрасный момент обрывается провод питания ТСК (техническое средство контроля). На этот случай в приборе имеется встроенный аккумулятор, который должен был вступить в работу при отсутствии внешнего питания. Но, как потом оказалось, он был бракованный. Знать этого никто не мог: ТСК опломбирован, его обслуживает специализированная компания, и никто – ни судовладелец, ни радист – не имеют права в него влезать.
В общем, 1 августа 1 в 7 часов 24 минуты 2015 года прибор перестал автоматически передавать информацию о местоположении судна: траулер стал для пограничников «невидимым».
Что делает в таком случае нормальный человек, когда теряет из виду предмет, который должен быть у него в поле зрения? Правильно, он связывается с капитаном, сообщает, что траулер не виден (может, не дай Бог, судно уже затонуло).
Но у пограничников свои методы работы – они сидят «в засаде» примерно 32 часа, до середины дня 2 августа, не интересуясь судьбой траулера и не информируя капитана траулера о том, что «Вулканный» они не видят. Почему? Да потому, считаю, чтобы накрутить на капитана, а потом и на фирму побольше штрафа – чем дольше ведёт судно промысел при не работающем ТСК, тем больше будет улов и, следовательно, размер штрафа. Таким образом, думаю, пограничники пытаются оправдать своё существование в качестве организации, ведущей охрану морских водно-биологических ресурсов: вот, мол, какой доход стране приносим.
Забегая вперёд, скажу, что судья Южно-Сахалинского городского суда Е. Н. Лукша, который рассматривал материалы данного дела об «административном правонарушении», судя по всему, не особо вникал в суть вопроса и полностью пошёл на поводу составившего протокол старшего инспектора по госконтролю в сфере охраны морских биологических ресурсов, который посчитал, что за эти 32 часа СТМ «Вулканный» выловил 9159 килограммов 800 граммов креветки северной. Какой-то доморощенный эксперт сообщил господину инспектору, что рыночная стоимость 1 кг креветки (странно, почему не оптовая?) на непонятно какую дату составляет 513, 87 рубля, поэтому весь этот объём улова стоит свыше 4 млн. 700 тысяч рублей. Такой штраф судья Лукша и наложил на капитана судна Давида Кима.
Кстати, совершенно не понимаю, почему предметом административного правонарушения является креветка, стоимость которой так скрупулёзно высчитывали. Если речь идёт не о факте сознательного браконьерского промысла, а о неработающем какое-то время ТСК, то и предметом административного правонарушения, в конце концов, должен быть этот вышедший из строя прибор, хотя капитан в этом и не виновен. Ведь капитан ничего не скрывал, он всё это время давал сведения о вылове, показывал координаты, имел разрешительный билет на промысел.
Есть такая уважаемая организация как МЧС. Её девиз гласит: «Предотвращение, спасение, помощь». Любопытно, имеется ли какой-нибудь девиз у охраняющих, будем считать так, водно-биологические ресурсы пограничников? Много лет назад в статье о периоде первоначального накопления пограничников, только-только получивших право охраны ВБР, я написал: «Что охраняем, то и имеем». Большой пограничный начальник обратился в прокуратуру с требованием возбудить против меня уголовное дело. Прокуратура была благоразумной. Но вопрос о методах работы «рыбоохранителей» меня продолжает интересовать. И оказалось, что ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ, ПОМОЩЬ – это не про них сказано. А вот «Сидим в засаде» «Всегда в засаде», видимо, подходит больше. Тем более что дня три назад прочитал статью своего коллеги с Камчатки. Всё о том же, о засаде. Статья так и называется – «Полная засада». Говорится в ней, правда, о другой ситуации, нежели та, в которой не по своей вине оказался капитан Ким, а о том, что они 1,5 месяца сидят в засаде, наблюдая, как на их глазах нарушается режим госграницы, и копят статистику.
«Проблема заключается в следующем, – пишет камчатский журналист.– Как ни упрощалась процедура пересечения границы, всегда возможны ошибки со стороны капитанов. Пограничники, заметив, что капитан ошибся в формальностях, не спешат его поправить, а ждут, когда эта ошибка приведёт к нарушению. При молчаливом бездействии пограничных властей капитан, сам того не подозревая, может совершить несколько нарушений кряду. Лишь когда он возвращается в порт, ему сообщают, что он злостный нарушитель и должен платить штраф. Штрафуют и судовладельца. Срок давности привлечения к административной ответственности по ч. 1 ст. 18.1 КоАП (нарушение режима госграницы) – два месяца. В течение этого времени пограничники ждут, сколько могут, чтобы «накопить» побольше нарушений. Если бы им давался на это год, они бы ждали и год».
Не знаю, применяют этот метод накопления «проколов» сахалинские пограничные власти при пересечении рыбаками границы между территориальным морем и экономзоной одной и той же страны – России – или нет. Но, честное слово, я процитировал отрывок из статьи камчатского коллеги вовсе не для того, чтобы у нас переняли этот «передовой» опыт.
Впрочем, у сахалинцев, как видим по ситуации с СТМ «Вулканный» и её капитаном, есть свой опыт. Хотелось бы ещё понять, с какой целью это делается. Или моё ранее высказанное предположение верно?
Как известно, за работой ТСК помимо пограничников наблюдает камчатский центр мониторинга. Но выход из строя прибора случился в выходной день, все, в отличие от пограничников, там отдыхают. А пограничники, которые «всегда на страже», видели, что ТСК не даёт данных, но не соизволили предотвратить административное нарушение: они, видите ли, наблюдали.
В камчатском центре мониторинга скапливается суточная информация, на её основании здесь делают анализ и сообщают в региональный центр, с которым у компании договор. И уже оттуда поступила информация, что у «Вулканного» отсутствует позиционирование.
«2 августа в 12 часов 36 минут по сахалинскому времени, – сообщает в объяснительной начальник добычи предприятия, – на мой мобильный телефон поступил звонок от оперативного дежурного координационного центра о том, что отсутствует позиционирование СТМ «Вулканный». Я в это время находился за пределами города, но в кратчайшее время добрался до офиса, установил связь с судном, доложил капитану о проблеме ТСК и сообщил ему телефон оперативного дежурного для дальнейшей работы по устранению проблемы.
В течение часа после связи с СТМ «Вулканный» неисправность ТСК была устранена, об этом доложено в координационный центр и получено от них подтверждение, что они видят работу станции ТСК «Вулканный».
Координаты СТМ «Вулканный» за нерабочий период станции были восстановлены в ручном режиме с интервалом 4 часа и переданы капитаном в электронном виде во все адреса (СахПУБО, ССД «Камчатка», ЦСМ, информация статотчётности).
Я перезвонил в СКТУ (то есть в Сахалино-Курильское территориальное управление Росрыболовства. – Ред.), но телефон не ответил. Со своего компьютера ещё раз продублировал сообщение СТМ «Вулканного» об устранении проблем ТСК и подаче координат в ручном режиме во все адреса».
Таким образом, все необходимые действия, диктуемые приказом Федерального агентства по рыболовству № 50 от 14 июля 2008 года, были выполнены.
Капитана обвиняют в том, что он не обеспечил постоянное нахождение ТСК во включённом состоянии, обеспечивающего автоматическую передачу информации о местоположении судна, осуществил добычу креветки при неисправном ТСК, не доложил о причинах неисправности и сроках её устранения, не запросил органы рыбоохраны о возможности продолжения промысла … Да, на судне капитан отвечает за всё. Но как он может обеспечить постоянное нахождение ТСК во включённом состоянии, если никто не знал, что в опечатанном приборе, который запрещено кому-либо вскрывать кроме обслуживающей организации, установлен бракованный аккумулятор? Как он может доложить о причинах неисправности ТСК и сроках её устранения, если он и не подозревал о существовании неисправности, а сотрудники СахПУБО, преследуя, видимо, свои интересы, хранили молчание? Да и составлять протокол они приехали на судно только через 15 дней, когда и капитан, и егопомощник по радиоэлектронике уже забыли об этом случайном происшествии? Как он мог запросить органы рыбоохраны о возможности продолжения промысла, если эти самые органы рыбоохраны в выходные не работают? Из офиса предприятия-судовладельца сделали запрос в СКТУ с просьбой сообщить, связывались ли с ним по этому поводу сотрудники компании. А в ответ получили бумагу с режимом работы теруправления, в котором сказано, что суббота и воскресенье – выходные дни: мол, нас не трогать. Так о чём разговор?
Кстати, п.10.5 названного выше приказа Росрыболовства гласит: «В случае невозможности восстановления работоспособности ТСК в течение 48 часов, судно следует в порт для устранения неисправности или замены оборудования». Следующий пункт гласит, что «в течение всего периода нахождения судна в эксплуатационном состоянии допускается однократная возможность работы судна с неисправным ТСК». Согласитесь, что 48 часов – это несколько больше, чем время с 7 часов 24 минут до 15 часов 00 минут.
19 февраля 2016 года дело об административном правонарушении рассматривал судья Южно-Сахалинского городского суда Е. Н. Лукша, 3 августа – судья Сахалинского областного суда И. О. Кочура, снизившая размер штрафа, назначенного первым судьёй, почти в 10 раз. Это, по-моему, свидетельствует о поверхностном подходе городского судьи к рассмотрению дела. Но и в первой, и во второй инстанции (на этом заседании, которое прошло, на мой взгляд, в рекордно короткий срок – я присутствовал) многое, как мне кажется, было не учтено. Поэтому в решении, которое вынес областной судья, был сделано не очень, думается, обоснованный вывод о том, что «несоблюдение должностным лицом требований законодательства, регулирующего данные правоотношения по характеру деяния имеет высокую степень общественной опасности, поскольку подрывает основы экономической безопасности Российской Федерации и препятствует осуществлению контроля за рациональным использованием и сохранением водных биологических ресурсов в территориальном море Российской Федерации». Не слишком ли громко сказано? Хотелось бы узнать поподробнее, в чём состоит эта высокая степень опасности? Не в том ли, что пограничные рыбоохранники не сделали ни малейшей попытки предотвратить правонарушение? А если это относится к капитану Давиду Киму, то каким образом он подрывает основы экономической безопасности Российской Федерации?
У нас в стране действует единое законодательство. В принципе, должно быть и единое его толкование. Но не удивительно ли, что капитана, не нанёсшего ни стране, ни её природным ресурсом никакого ущерба – ну ни на один рубль – наказывают более жестоко, нежели настоящих браконьеров?
Я теперь говорю о деле, которое тоже рассматривалось в августе, но в Петропавловске-Камчатском. Здесь суд признал капитанов двух судов, работающих под флагом Республики Того, но жителей Сахалинской области, виновными в незаконной приёмке и перевозке краба. Их приговорили к двум годам условно и штрафам на общую сумму 300 тысяч рублей.
Капитаны не имели ТСК, судовой и промысловой документации, разрешений на добычу краба. От них не поступали ни судовые суточные донесения, ни уведомления о промысле в адрес контролирующих органов. Экологический ущерб природным ресурсам в сумме составил почти 16,5 миллиона рублей.
Ну а теперь сравните эти факты и определите хотя бы для себя, соответствует ли вынесенное Давиду Киму наказание тяжести его «проступка»?
Сомневаюсь, что дело по СТМ «Вулканный» ограничится только этими двумя судебными процессами. Скорее всего, ожидаются новые разбирательства – уж слишком, на мой вгляд, несправедливо вынесенное капитану наказание.
Поэтому редакция «Рыбака Сахалина» будет держать вопрос на контроле и продолжит тему на страницах газеты.
В. КАНТЕМИРОВ. «Рыбак Сахалина» № 35 от 8 сентября 2016 г.
