Открытая трибуна. От рассвета до заката
Мне посчастливилось быть участником начала развития рыбной промышленности Дальнего Востока. С 1953 года – в роли студента Сахалинского рыбопромышленного техникума. А осенью 1957 года, после окончания учебы, заключил трудовой договор с прославленным Ш.Г. Надибаидзе, поступил в Невельске на суда тралового флота старшим тралмастером. Затем довольно продолжительное время работал в Сахалинрыбводе, в том числе старшим инспектором отдела рыбоохраны.
В те далекие времена, на моей памяти, происходило уничтожение популяции осенней рыбновской кеты. Помню, директор Рыбновского рыбозавода А. Захаров при первой встрече угостил меня гонцом кеты весом 17,8 кг. Когда началось обострение отношений с Китаем, в середине 60-х годов, в районе Хабаровска осеннюю кету разрешали добывать любым способом – чтобы китайцам меньше доставалось. В середине 90-х годов, будучи в Рыбновске с комиссией по распределению 100 тонн летней кеты, я поинтересовался размерами гонцов осенней кеты. Мне ответили, что сейчас 7 кг для самца – это очень хорошо. Такие вот дела: однажды утерянное трудно уже восстановить.
В 60-е и 70-е годы искусственное воспроизводство в области было на подъеме, объем выпуска молоди превышал нынешний. Не претендую на точность, но было что-то в пределах 750 миллионов, и эту цифру хотели довести до миллиарда за счет уплотнения посадки.
Если быть честным, то к искусственному воспроизводству я всегда относился скептически. Потому что задумывалось оно как помощь естественному воспроизводству, а переродилось в воспроизводство ради воспроизводства. Рыбоводные кетовые заводы в 1960 году вывезли, к примеру, с реки Тымь для закладки у себя 100 миллионов икринок. С тех пор, считаю, Тымь и чахнет. План – закон, закладка производилась, а нерестилища бассейна Тыми (всё выгребалось для нужд рыбоводных заводов) оставались практически пустыми: 6-9 экземпляров рыбы на 100 кв. метров при норме 200. А ведь были еще предложения забойку на реке Тымь поставить ниже Ноглик и изымать там всех производителей.
В начале 70-х годов бурно двинулась генетика. В управление Сахалинрыбвода приезжал тогда некий ученый из Москвы по фамилии Алтухов и выступил с докладом, который всех буквально заворожил. В частности, он сказал, что по группе крови кеты, выловленной в океане, можно точно сказать, откуда она. Это было сенсационное заявление. Но тут же последовал вопрос: а сможет ли он отличить тымскую кету от найбинской? Ответ, после всех предыдущих бравурных заявлений, обескуражил. На это, сказал ученый, его жизни может не хватить. А он был энергичен и молод.
Прожектеров у нас до сих пор предостаточно, а вот тымская кета более чем за 40 лет, несмотря на громадные, как утверждают, успехи искусственного воспроизводства, так и не восстановилась. Естественные нерестилища ничто не может заменить.
Далеко не все лососевые заводы могли обеспечить себя икрой на инкубацию (таков результат их неутомимой деятельности). Поэтому Сахалинрыбвод организовывал даже экспедиции на далекий остров Итуруп на РС «Дозорный» – ну совсем как аргонавты за золотым руном. Никто строго не учитывал, кто и сколько заготовил, лишь бы выполнялся план по закладке на заводах, у которых для этого не хватало возврата. Вечными побирушками на других ЛРЗ были, в частности, Урожайный и Айнский заводы.
Ради достижения плана разрешалось многое – например, давались разрешение на изымание икры в Бахуре, Фирсовке. В результате из-за сплошного перекрытия на этих реках за сезон происходило по несколько заморов. И это было в порядке вещей.
С целью наведения порядка первый губернатор области издал в 1993 году распоряжение о закреплении базовых нерестовых рек за ЛРЗ. Отныне делать свой план разрешалось только на них. Например, рыбоводный завод Лесной – только на Очепухе. И так далее. В итоге, после этого распоряжения ликвидировались сразу три рыбоводных завода – потому что ездить на Курилы за посадочным материалом запретили, а на своей речке возврат был таким, что не хватало даже на закладку, не то что на какое-то промышленное рыболовство. В общем, разводили, разводили – и всё вхолостую. Рыборазведение ради рыборазведения, но не ради положительного результата. Да и кто сейчас, в конце концов, может в точности определить эффективность искусственного рыбоводства в наших современных условиях?! Где подсчеты, где исследования? Директор Таранайского ЛРЗ Быстрицкая пыталась возродить на реке кету, в Долинском районе изымались даже штучные экземпляры на р. Мурояма. Но результатов так и не было достигнуто.
Если кто не обратил внимания, напомню, что лососевые рыбоводные заводы строят почему-то на реках, изобилующих лососем. Если рыбоводные заводы так выгодны, то почему же бизнес, еще только задумав строительство, тут же начинает просить промысловый участок? Развивай свое стадо лосося и не горюй! Ан нет, оказывается, без участка, по большому счету, завод мертв. А цифры возврата при желании можно называть сколь угодно высокие – предела фантазии нет. В лихие 90-е годы, когда объединялось личное с государственным, бурным цветом распустилось прожектерство. И достижения завода в Мальково по возврату кеты оценивались, например, аж в 17 процентов, чего нет и нигде никогда не будет.
В отношении дискуссии, нужны ли ЛРЗ, могу сказать, что волк, выращенный в овчарне и выпущенный в лес, настоящим волком не станет. Это одно. Другая сторона вопроса. Возьмем, к примеру, Лесной ЛРЗ – мощность нерестилищ реки, на которой он стоит, равна 69 рыбоводным заводам. Не меньше и продуктивность Тараная. Мощность маленькой речки Кирпичной соответствует мощности одного ЛРЗ. А вот мощность естественных нерестилищ реки Тымь равна примерно 750-800 ЛРЗ. Вот и судите сами, способны ли заводы заменить нам реки.
Не выходят из головы рассуждения директора Лесного ЛРЗ Шегая или Хегая (запамятовал точную фамилию), который мне говорил, что ни в коем случае нельзя прерывать стадо реки, что у нас сейчас сплошь и рядом. Нужно ежесуточно пропускать в реку хотя бы 500 производителей. Это, по-моему, стержень для всего лососевого хозяйства, его альфа и омега.
Что же делается на практике? Перекрывают реку, и с 25-го августа – заходи не хочу. Но это рыба слабая и выше километра, как правило, не поднимается. Последствия всем, думаю, понятны.
Ранее своеобразными резерватами дикого лосося были у нас Макаровский и Смирныховский районы, был ряд девственных рек юго-востока Сахалина – реки Анна, Сима, Жуковка, Вознесенка… Сейчас они перешли в разряд промысловых. Хорошо это или нет – скоро увидим. Прошло время, и я рад, что «прозрел», наконец, Анатолий Михайлович Кобелев, увидев в форсированном строительстве рыбоводных заводов угрозу естественному лососю и, соответственно, прибрежному рыболовству. Но, по-моему, поезд уже ушел, раньше надо было бы идти в депутаты, чтобы принять своевременные и кардинальные меры, наводить в этом деле порядок. Будущее, думаю, радужным не будет. Жалко только тех, кто опоздал и, вложив в строительство ЛРЗ 7-9 миллионов долларов, останется с носом – такова диалектика. Можно двоим сходить по грибы в один день. Но только тот, кто ходил утром, придет бодрым и с грибами, а кто вечером – уставший и без грибов. Такие дела. Всё нужно делать в свое время и не опаздывать.
Обосновывая высокую эффективность работы рыбоводных заводов, говорят обычно о том, что ярким свидетельством этому является рост уловов в последние годы. Отмечу, что в советские времена рыбу попросту не облавливали (в Макаровском районе, напомню, устанавливали всего 4 невода), лососем занимались только колхозы, были вечные проблемы со сдачей и т. д. Отрицательную роль играла и экология. Вспомните распаханные почти до самой воды поля, обильно сдобренные минеральными удобрениями, тырловки на берегах рек, в которые попадали все отходы животноводства. Ликвидация в области влияющего на экологию промышленного производства в виде целлюлозно-бумажных заводов, шахт, сокращение до минимальных пределов животноводства улучшило среду естественного воспроизводства. Это не могло не сказаться на росте уловов. Но также считаю, что увеличение объемов добычи стало в первую очередь следствием тотального уничтожения ресурсов лосося, фактически неконтролируемого его изъятия, в том числе под маркой регулирования. В итоге естественные нерестилища на большинстве рек остаются пустыми. И что произойдет через 2-3 года, можно предвидеть
Я не претендую на какие-то особые выводы, просто высказываю свое мнение с учетом прожитых лет. Как говорили колхозники, «рыбы нет – давай собрание».
Почетный работник рыбного хозяйства России Г. НЕФЕДОВ.
