Информационная война против рыбной отрасли
Временная коалиция обеспокоенных экологов, озабоченных контролеров и рассерженных граждан – это питательная почва для антирыбацких фейк-новостей.
Новость о голодающих медведях разошлась по информационному пространству страны удивительно быстро. И каждый, кто ее подхватил, считал долгом указать на вину рыбных компаний, якобы перекрывших реки и обрекших медведей на голодную смерть.
«Газета врать не будет», – говорили когда-то. Сегодня такое утверждение вызовет у многих иронию. Но почему люди безоговорочно верят соцсетям, которые заполнены анонимным контентом? Разве они не могут нами манипулировать? Мы решили узнать мнение президента ВАРПЭ Германа ЗВЕРЕВА. Его взгляд нам интересен не только потому, что Герман Станиславович возглавляет крупнейшую в стране рыбацкую ассоциацию. Другая причина в том, что он имеет журналистское образование, работал в сфере СМИ, поэтому может оценить происходящее и с этой точки зрения.
«Новость о «голодающих» медведях – далеко не первая «сенсация» такого рода. Такие «сенсации» стали заметными в медийном пространстве в последние пять – шесть лет. В 2018 году соцсети раскалились от хайпа про якобы выброшенные на Камчатке десятки тонн рыбы. В 2017 году – сообщения про «уничтожение» лосося стационарными орудиями лова на Амуре. В 2016 году – сообщения о «хищническом» лове на рыбоучетных заграждениях (РУЗах) Сахалина. Уверен, что в ближайшем будущем у нас количество таких сюжетов не уменьшится. Почему?
Во-первых, общедоступность современных гаджетов и распространенность соцсетей сделали вброс новости – любой новости – в информационное пространство очень легким. Десять – пятнадцать лет назад между событием и аудиторией существовали посредники в виде СМИ. Посредники выполняли роль фильтров. Сейчас роль фильтров существенно ослаблена, а снятые на телефонную видеокамеру кадры маркируются в социальных сетях как вызывающие особенное доверие. Действует принцип «автор – такой же, как я»: возникает ощущение того, что такой же человек, обычный человек снял на телефон реальное, взаправдашнее событие. Конечно, доверие к такому информационному источнику и такому способу подачи информации очень высокое.
Тем не менее, даже такие живучие «информационные вирусы» неминуемо погибают, если – и это, во-вторых, – отсутствуют заинтересованные в распространении таких информационных вирусов организованные группы. В нашем случае такие организованные социальные группы существуют. Они, так скажем, несколько пристрастны к рыбопромышленникам, к рыбному бизнесу. И они занимаются «возгонкой» вброшенных сюжетов, подогреванием информационного хайпа. При этом – хочу это подчеркнуть – эти социальные силы действуют вполне искренне, они не отрабатывают чей-то заказ – они так мыслят, они так думают, они так чувствуют.
Прежде всего «экологические активисты», точнее говоря, профессиональные экологические активисты. Они очень активны, очень организованны и очень убедительны для массовой аудитории, потому что работают на страхе. Страх за завтрашний день, страх перед исчезновением природных запасов – это глубинные человеческие тревоги, эмоционально очень сильные. Далее – представители контрольно-надзорных органов. Для них рыбопромышленники – как и любой бизнес вообще – это классово чуждое явление: работают, богатеют, не вмещаются в узкие рамки ведомственных инструкций вместе со своими сетями, тралами и снюрреводами. К тому же контролеры всегда и везде заинтересованы в сохранении существующей системы, которая гарантирует им «экологическую нишу». И третья, самая массовая группа – это «рассерженные граждане». Чем они рассержены?
Они, в принципе, рассержены современным экономическим устройством России, рассержены низким уровнем жизни – они ищут объяснения и находят, разумеется, самые простые. В представлении многих граждан природные ресурсы – это богатство, принадлежащее всему народу, но несправедливо «приватизированное» теми, кто его добывает. Добыча любого природного ресурса требует организации сложного и капиталоёмкого производства, но этот фундаментальный политэкономический факт остается за кадром. Чего там сложного? Вышел в море – и поймал рыбу. Сколько надо…
Разумеется, эмоциональная подпитка негативных информационных сюжетов о рыбной отрасли идет и от повседневного житейского опыта, от общения с рыбными прилавками. Представление громадного большинства людей о том, сколько должна стоить рыба, вступает в противоречие с реальностью. Противоречие порой весьма болезненное, и оно также не добавляет сторонников рыбной отрасли.При этом в ход повсеместно идут примеры из советской жизни. Хотя пример примеру – рознь. Например, в 1984 году килограммовая банка иваси обычного посола (даже после снижения на нее цен) стоила 2 рубля 50 копеек, а такого же веса банка спецпосола – 3 рубля 50 копеек. Для сравнения: килограмм мяса стоил 1,86 рубль.
Таким образом, существует социально-экономическая гидропоника, которая поддерживает доверие к негативным информационным сюжетам о рыбной отрасли.
Можно ли это считать тенденцией новейшего времени? Нет. Такое было и в советские годы. Вспомните «рыбное дело», которое возникло сорок лет назад – в 1979 году – и привело к отставке легендарного министра Ишкова, создателя советского рыбохозяйственного комплекса. Несмотря на многолетние усилия советской пропагандистской машины, репутация отрасли оказалась подорвана.
Как повысить иммунитет рыбной отрасли от информационных атак? Это работа непростая, и такая работа не может быть замкнута исключительно медийной сферой. Очень важно добиться распада временной коалиции «обеспокоенных экологов», «озабоченных контролеров» и «рассерженных граждан». Это временная коалиция, потому что ничего общего между этими тремя социальными группами нет. Они объединились по принципу «против кого дружим».
«Рыба Камчатского края»
«Рыбак Сахалина» № 41 от 17 октября 2019 г
