Дело губернатора Приморья живет и побеждает рыбаков

Когда несколько лет назад губернатор Приморья С. Дарькин выступил с идеей всю выловленную рыбу в обязательном порядке пропускать через российские порты и начал активно пробивать ее в жизнь, привлекая на свою сторону высших должностных лиц страны, он знал, что делал. Приморские порты «лежали на боку», грузооборот в них снизился до неприличного уровня, докеры маялись без работы. Привлечение в порты значительного количества рыболовных и транспортных судов помогло бы решить их проблемы и улучшить экономическое положение края.

Затем была внесена поправка в закон о рыболовстве, требующая с 1 января 2009 года все биоресурсы, выловленные в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе Российской Федерации, доставлять из районов промысла на таможенную территорию России.

Намечавшийся новый порядок оформления уловов заставил немало поволноваться и рыбопромышленников, ожидавших длительных простоев судов под операцией, и представителей контролирующих и фискальных органов, которые несколько сомневались в своих физических возможностях оформлять суда за 3 часа.

Но пока вроде бы всё обошлось. Правда, и наплыва пароходов еще не наблюдалось. К 26 января из сахалинских портов отправлено за границу только семь судов, большинство – из Южно-Курильска с грузом морского ежа. Только 22 января в Корсаков на оформление по новым правилам пришел первый ПТР с грузом креветки для Кореи. Приход и отход оформили споро. Для пограничников и таможенников работа была вполне обычная.

Рутинным было и оформление со стороны рыбодобывающей фирмы, первой «примерившей» к себе новую статью закона и постановление правительства, известное под тут же приклеившимся к нему названием «Всю рыбу – на берег!» (ну совсем как «Ни шагу назад!»). Правда, одно время в рыбацких кругах не было определенности в вопросе – надо или не надо платить пошлину за вывозимую рыбопродукцию (традиционно в документах, принимаемых российскими властями, имеется достаточно много противоречий – видимо, эта та самая вилка, которая оборачивается для чиновников большой ложкой). Звонок в Дальневосточное таможенное управление положил сомнениям конец: пошлину вынь да положь! Поэтому, чтобы не навлечь проблем на свою голову и чтобы кровные успели упасть на счет таможни, заранее, как и положено законопослушной фирме, перечислили свыше трех миллионов положенных рублей.

Так что ничего страшного и экстраординарного в день прихода первого судна не произошло. К счастью, исчезла и вечная проблема в лице Россельхознадзора: никто не требовал образцы рыбопродукции на проведение затратных для рыбаков и длительных анализов, результаты которых за границей абсолютно не нужны. Таможне достаточно было получить данные государственного мониторинга водных биологических ресурсов, хотя зарубежным партнерам и они до лампочки.
Как будут обстоять дела дальше – покажет время.

А теперь немного отвлечемся и попробуем порассуждать на другую тему. А именно: с какой целью государство ввело новый порядок оформления судов, чего хочет добиться этим?

Загрузить работой хиреющие порты? Возможно. Приморский губернатор добивался именно этого, да и руководитель ФАР говорил о том же – что порты будут загружены и докеры получат работу. Но почему данная задача должна волевым путем решаться за счет рыбаков, которые и так в масле не катаются? Тогда давайте таким же волевым порядком заставим все рыболовные и транспортные суда заходить по пути следования во все порты и портпункты.

Государство хочет проконтролировать деятельность инспекторов ГМИ? Разумная идея. Ведь перегруз рыбы и морепродуктов идет именно под их контролем, как это происходило и в случае с упомянутым выше ПТР. Но тогда, коль работа инспекторов вызывает столь уж большое недоверие правительства, видимо, лучше вообще отобрать у ГМИ эту функцию и сэкономить на зарплате и прочих расходах. Все равно уже проконтролированный в море груз ВБР таможня вновь подвергает пересчету. Так и оставьте ей эту функцию, уберите дублирование.

Если государство хотело данным решением увеличить поступления в бюджет за счет таможенных платежей, то тут оно своего добилось: рыбакам опять пришлось раскошелиться. И если это называется поддержкой рыбной отрасли, то избавьте меня от такой помощи. Нововведение начинает бить по экономике рыбацких предприятий. Возьмем тот же ПТР. Из района лова в Татарском проливе он шел в Корсаков сутки: бездарно, непроизводительно потеряно время, за которое экипажу надо платить зарплату. Сожжено несколько тонн топлива. Хорошо еще, что перегрузчик бункеруется в Корее, стране с реально рыночной экономикой, и понятно, что по рыночным ценам – не то что в России, где солярка значительно дороже. Кто будет компенсировать рыбакам дополнительные затраты, потерянное время?

А. Крайний не раз горячо говорил, что новый порядок оформления уловов позволит увеличить поставки рыбопродукции на внутренний рынок и тем самым снизить цены на нее. Но так ли уж бедна страна рыбой? Сейчас на материке почти в любом поселке есть и горбуша, и селедка, и минтай с какой-нибудь ставридой. Даже красная икра нередко встречается – сам видел. Но не очень-то ее берут: цена кусается. Но при чем здесь рыбаки? Они продают рыбу по весьма умеренным ценам. А то, что накручивает торговля, – не их проблема. Это проблема нашего государства, у которого нет политической воли каким-либо актом ограничить торговые наценки при перепродажах, как это сделано, например, в Японии, где пообедать в ресторане намного дешевле, чем у нас, и в других странах с реально рыночной экономикой. Вы знаете, какую маржу имеет торговля от реализации искусственно выращенной и напичканной химикатами семги и форели? То-то же!

Ну привезем мы все ВБР в Россию… Что, цены от переизбытка упадут? Отнюдь: они у нас могут только расти. На складах АвтоВАЗа залежалось к декабрю 150 тысяч никому не нужных «Жигулей». В Англии, и об этом говорилось не раз, чтобы стимулировать продажи, два авто предлагают по цене одного. А в России на залежалый товар в очередной раз подняли цену. Вот вам и экономика, и ценообразование по-нашенски: пусть сгниет, но дешевле не продам.

Говорили, что новый порядок позволит успешнее бороться с браконьерством. Отнюдь! Так и разбежались они идти в порты! Браконьер как не ходил к нашему берегу, так сейчас, когда надо платить пошлину, тем более не пойдет: он что, дурнее паровоза? Он-то уж точно знаком с азами экономики и ходить по морю предпочитает по кратчайшему пути, а не загогулинами, огибая полуострова, как предписано правительственным постановлением, совершая пустопорожние суточные переходы только потому, что кому-то показалось, будто это хорошо. Браконьер знает, что оплачивать пошлины или российские портовые сборы гораздо хуже, чем вовсе не платить их, а ограничиваться только мизерными портовыми сборами в инопорту. Тут только и смотри, как бы от такой помощи государства не перешли в браконьерскую рать и законопослушные фирмы. Проще раз в год откупиться от того, кто уж слишком назойливо пристает к его судну. Что браконьеры вполне успешно и делают. Недаром наши рыбацкие воды бороздят десятки пароходов с флагами разных территориальных образований, а то и вообще без оных. И количество их ничуть не уменьшается, о чем свидетельствуют, например, объемы фактически вывезенного за рубеж краба. «Зеленый» рубль – очень хорошее средство, чтобы приручить настойчивых стражей ВБР.

Так что же мы имеем в итоге? Чего добилась Россия, вводя новый порядок оформления уловов?

Во-первых, увеличения финансовой нагрузки на законопослушных рыбаков, слезно молящих государство о поддержке (в Норвегии, к примеру, даже в период мирового финансового кризиса, кредиты под оборотные средства, на обновление флота и прочие нужды дают под 7 % годовых и на длительный срок, у нас же – под 22 % и на короткий). Почувствовали разницу?

Во-вторых, увеличился объем бумажной работы.

В-третьих, не получила никаких перспектив на снижение цен на рыбопродукцию в розничной сфере.

В-четвертых, ни на йоту не продвинулось в борьбе с браконьерством, которое, судя по всему, поддерживается некими высокопоставленными лицами.
Но…

Государство увеличило поступление таможенных платежей от рыбной отрасли (одновременно снизив их для бедной нефтянки). Чего, скорее всего, повторюсь, и добивалось. А всё остальное – обычные словеса.

Если я в чем-то не прав, поправьте меня.