Дальрыба в судьбах рыбаков. ВЫХОД В ОКЕАН

Строго оглядывал курсантов и добавлял:
- Молодые из институтов пока-то оперятся, сколько воды утечет. Вся надежда на вас, практиков.
Действительно, несмотря на то, что всего пять лет минуло после страшнейшей войны, народное хозяйство поднялось, для рыбака-кормильца государство не жалело ничего. Хотелось соответствовать, старались изо всех сил, говорит Олег Григорьевич. За учебный цикл, который закончился в июне, курсанты, в большинстве люди в годах, изучили столько, сколько нынешним студентам ВУЗов и не снилось. После сдачи экзаменов, а сдавали их в морском техникуме, Олег вернулся в Сидими.
Его поздравляли с новым дипломом, а он разводил руками – не получил еще, печатают. Директор посмотрел справку об успешном окончании курсов и, недолго думая, подписал приказ о назначении Вишневского капитаном катера «Ж-25», его в простонародье называли «жучком». Пусть пока будет «жучок», согласился новоиспеченный капитан. Их тут же отправили в леспромхоз, нынешний поселок Максимовку, обеспечивать погрузку леса на шхуну, деревянную, точно такую, какая еще лет десять назад стояла при въезде в Находку на Американском перевале.
Местом встречи определили Терней. Шхуна пришла через месяц, этого времени хватило для ознакомления с командой в девять человек, материальной частью. Встретились, пошли работать. Задача несложная, нужно подходить к берегу, брать в связку по десять бревен и таскать их к шхуне. Сделали рейса три, когда подул норд-ост. Еще через пару ходок со шхуны передали о том, что получено штормовое предупреждение, они уходят во Владивосток и советуют пристроиться в кильватер.
Старший механик Леонид Лысиков, 1918 года рождения, для девятнадцатилетнего Вишневского человек уже в годах, посоветовал:
- Надо быстро убегать, со штормом шутки плохи.
Прав был Лысиков. Находились они в таком месте, где от норд-оста можно спрятаться лишь за 150 миль на север у мыса Золотого или уйти на такое же расстояние к заливу Рында, к мысу Егорова. А у Вишневского экспедитор дядя Коля Никитенко на берегу. Стармех Лысиков поопытнее капитана, а тому дядю Колю жалко.
Что значит шторм для суденышка с мотором в 80 сил? Катер 1930 года постройки, в рубке стекла обыкновенные, оконные. Вход в машинное отделение наподобие дверок кухонного шкафчика, задраек нет. Не подумал об этом капитан, молод был.
Как штормяга дал баллов до девяти!… Успокаивал себя тем, что не одни обретались, там еще пароход «Камчатка» болтался. Смотрел на его огни, а случись что, о какой реальной помощи речь. Швыряло полтора суток, потом якорь бросили и столько же пережидали мертвую зыбь – нельзя было к берегу подойти. Наконец, более-менее успокоилось, забрали дядю Колю и еще несколько человек из вербованных, с которыми он голодал эти дни.
Поклялся команде, какой номер диплома будет, на такую сумму и выставит угощение. Получил диплом N 402, пошли в «Интурист», на второй этаж гостиницы «Челюскин». Рублей 600 он выложил, вшестером обмыли это дело. Все как следует, сказали мужики, теперь ты, Олег Григорьевич, настоящий капитан.
Льда еще не было, когда понадобилось из Сидими доставить винт в бухту Гайдамак для ремонтирующегося сейнера «Шток». Отвезли, отправились назад. Уссурийский залив пересекли, ветрюган поднялся, обмерзли. Сунулся Олег Григорьевич между островами Рейнеке и Попова, только вылезли в Амурский залив, а там лед. У островов Пахтусова вытеснило на сплошное поле. Кое-как, с трудом выбрались до промоины и весь день выгребались до Сидими. Бухта была уже полностью забита льдинами. «Жучок» посередине бухты остановился, уже не хватало его сил пробиваться. С разгону выскочит до самой рубки на лед и стоит. Команда спрыгнет, раскачает его шестами, он соскользнет, отбегут корпуса на три, дадут полный вперед, но это «Ж-25», не ледокол.
В январе 1952 года директор Григорий Васильевич Усенко назначил Вишневского капитаном флота четырех колхозов – «Чапаев» в Тавричанке, «Дальневосточник» на мысе Песчаном, «Большевик» в бухте Сидими и «Рыбак» в бухте Наездник, залив Славянка. В этом же году флот отправился в экспедицию на скумбрию до Советской Гавани. На следующий год весной вышел с экспедицией в несколько судов, а для дальневосточных рыбаков уже РСы подошли немецкой постройки, им один дали, плюс «Шток», «СО-590», полусейнер «Быстрый» и «Ж-25» с кунгасом. Переживал, чего скрывать, радиостанции были хорошие, авиационные, но радисты – вчерашние семиклассники, только зиму проучились, они еще не могли держать уверенную связь. Пересекли Татарский пролив, пришли в Невельск благополучно. Ловили селедку удачно, экспедицию завершили с перевыполнением плана.
Потом перевелся на рыбокомбинат Клерк, тоже капитаном флота. Это 14 миль от Славянки в сторону Зарубино, бухта Бойсмана. Там поработал, но в 1954 году рыбокомбинат ликвидировали после сильнейшего урагана. В газетах писали, что в Японии случилась страшная трагедия. В Хакодате паром перевернуло, погибло более тысячи человек. Здесь, у нас, причалы смывало, флот выкидывало на берег. Капитан Олег Вишневский получил от начальника Главприморрыбпрома Николая Анисимовича Исаенко благодарность с занесением в трудовую книжку за то, что он на катере спас РС. Сейнер неминуемо выбросило бы на берег, матрос на катере был молодой, Олег Григорьевич высадился сам, принял буксир, но он лопнул. Примеру капитана флота последовали другие, завели РС и отошли.
Перспективы не стало. Съездил в Приморрыбпром, сказали, что места капитана флота нет. Зато узнал, что из Преображения перевели Управление активного морского рыболовства на новое место, в Находку. И, главное, можно перевестись в Находку без согласия директора рыбокомбината Славянка Виктора Порфирьевича Ситникова. Тот предлагал пойти на катер старпомом, а в УАМРе СРТ. Перевелся, до осени поработал на «Жучке», а в конце года поехал в Хабаровск на курсы штурманов плавания. Там познакомился с Лешей Олейничуком, потом его именем назовут судно.
Олейничук в восьмидесятых уже годах пошел на пароходе «Море Лазарева» в Антарктиду. Сердце в Сингапуре жары не выдержало, скончался. Как раз в то время Олег Григорьевич залечил нажитую стенокардию и тоже прорывался в море. Главный врач поликлиники рыбаков Степашкина после случая с Олейничуком Вишневскому в санпаспорте отказала наотрез. Да у меня кардиограмма, давление в норме, не имеете права, доказывал Вишневский. Она уперлась:
- Не пущу в тропики, вас таких ногами вперед оттуда выносят.
Он набрался наглости, терять-то нечего и заявил:
- Вот тебя, умелого, опытного врача санитаркой заставить работать, понравится? А я всю жизнь капитаном проработал и из тропиков не вылезал, что мне делать? В матросы на плашкоут, так выходит.
Отпустила, это такая умница, понимала человека, она стала заведующей поликлиникой, сказал Олег Григорьевич и надолго замолчал. Покурил, потом продолжил рассказ о своей рыбацкой судьбе после учебы в Хабаровске.
Вернулся в Находку в январе 1958 года. Его направили старпомом на СРТ. Первый пароход – СРТ-1041, «Анива». На ней поработал на весенней, летней селедке, потом на минтае дорабатывал, получился полный год. Доволен, счастлив. Уже о капитанской должности поговаривали. А тут плохо стало с желудком. И что-то так нехорошо заныло на душе. Вот, думал Олег Григорьевич, в юности малый рост мешал, а сейчас двадцать семь лет, женатый, работа по душе и вдруг эта напасть. Спишут на берег, как пить дать спишут. Спасибо, друзья подсказали устроиться на какое-нибудь плавсредство в порту, чтобы можно было здоровье поправить. Пошел в рыбный порт, дали ему катер «Диомид», бегал на нем и строго придерживался советов врачей. А в 1960 году ушел старпомом в Бристольский залив на СРТ-1066 «Пахра», капитан Николай Анисимович Корф, старый знакомый, вместе учились в школе юнг. Потом Коля закончил курсы штурманов дальнего плавания и вот, встретились снова.
Когда пришли в Бристольский залив, тут у них казус случился. Корф слышал, что в «Бристоле» камбалу можно чуть ли не штанами черпать, а на Камчатке за два часа работы тонн пять вытраливали, не больше. Он об этом Вишневскому сказал. Хорошо, пришли, Корф передал стоявшему на вахте второму помощнику, что утром можно трал поставить. Олег Григорьевич заступил в четыре, помня разговор с Корфом, посоветовался с тралмастером. Решили бросить трал и протянуть его для пробы минут пятнадцать. Потащили, условленное время прошло, он минут пять решил добавить. А тут тралмастер поднимается и говорит: «Старпом, пароход-то стоит». Глянули, точно – еле ползут. Давай выбирать трал. Столько рыбы наскребли, что у добытчиков порвало все троса, доски и трал остались на дне. Капитан выскочил, но ничего, ругаться не стал. Насобирали за два-три дня, вооружили новый трал. Там, оказывается, хватало буквально пары минут. Черпанул-выбрал, черпанул-выбрал. Действительно, в Бристольском заливе камбалы было по самые уши. Не только жирной, а и крупной, что сковородка у чертей в аду.
В этот год как раз начиналась тунцеловная эпопея. В середине рейса капитана Корфа отозвали на тунцелов японской постройки «Нора». У нее морозильные камеры, к ней прибавили СРТ-1130 «Экватор», капитан Владимир Павлович Чернов, дали яруса, и они подались в район Индонезии на опытный лов тунца. На СРТ рыбмастером пошел родственник Вишневского Владимир Иванович. Если не изменяет память Олега Григорьевича, еще ходил траулер английской постройки «Канопус».
В 1963 году появились плавбазы «Светлый луч» и «Ленинский луч», каждая с шестью тунцеловными ботами. Это были наши, дальневосточные плавбазы, две – «Солнечный луч» и «Яркий луч» получили калининградские рыбаки и одну п/б, «Красный луч» дали черноморцам. Эти «Лучи» стали ходить в тропики. Само собой, с ними вместе ходили и тунцеловы.
В 1965 году построили на Хабаровском СРЗ имени Сергея Мироновича Кирова тунцеловы «Нереида», «Нерица», «Невер». Как раз к этому времени Вишневский собирался получать диплом штурмана дальнего плавания, он заканчивал заочно Дальневосточное мореходное училище, работал старшим лоцманом в рыбном порту. Капитан порта Михаил Ефимович Зеленский попросил еще годик поработать с условием, что Вишневский потом уйдет в любое время.
Хабаровские тунцеловы сходили с «Лучами» в Индийский океан, в район Сейшельских островов. Все получилось удачно, капитан «Ленинского луча» Владимир Иванович Катеринич и капитан «Светлого луча» Мореловцев думали о втором рейсе. Когда швартовались к пирсу УАМРа, лоцмана не вызвали и распороли об угол причала борт «Светлого луча» метров на шесть. Мореловцева сняли, капитаном стал Владимир Павлович Чернов.
В 1966 году Вишневский напомнил капитану порта об уговоре, Михаил Ефимович дал характеристику и с добрыми напутствиями отпустил его в УАМР. Олег Григорьевич попросился на должность старпома, ему указали на «Нерицу», но получилось так, что идти в Индийский океан пришлось капитаном. Представьте себе состояние капитана, который астрономию изучал на хабаровских курсах. Понятно, береговые станции имелись, местонахождение по ним определить легко, но они работали здесь, не в сторону экватора. Отказываться Вишневский не стал, вышел в море, решив, что за переход наверстает упущенное. Рисковал лишь своей репутацией, у него второй и третий штурманы в астрономии оказались асами.
Занимался старательно, все же капитан, положение обязывает. На первых порах у него линии звезд пересекались где-то в размер ладони. Нехорошо это. Целый переход, все двадцать шесть суток учился определять место рано утром и вечером по звездам, днем по солнцу. К концу перехода у Сейшельских островов научился определяться более-менее уверенно. На обратном пути спокойно завязывал пять звезд в спичечную головку.

Юрий Григорьев