ДАЛЬРЫБА В СУДЬБАХ РЫБАКОВ - ЖИТЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ

И вот приходит из Москвы бумага: директор Находкинской базы флота Анатолий Колесниченко (это ведущее управление, будущий БАМР, база активного морского рыболовства, а Колесниченко ныне старейший действующий руководитель) вызывается на коллегию министерства. Его решили заслушать по кадровым вопросам. Инспекторы там у него из Москвы бывали, Николай Исаакович забеспокоился, пригласил в кабинет Алексея Кирилловича:
- Надо съездить на коллегию, Москвитин заболел. Если что, стойте за Анатолия Николаевича стеной. Не хватало еще нам лучшие кадры терять.
- Так надо подготовиться.
- Время есть, самолет летит в ночь, а сейчас утро. Да и выступать не надо будет. Там из ЦК будет Рухляда.
Ну и чудесно. Андрей Ефимович ушел из Дальрыбы в производственный отдел рыбной промышленности при ЦК партии старшим инструктором. Во Владивостоке он был вторым секретарем Первореченского райкома, потом замполитом АКФ «Советская Россия», работником крайкома. Уж что-что, а обстановку в дальневосточной рыбной отрасли он знал.
Перед коллегией Рассадников поискал Рухляду, не нашел. В рыбном отделе Центрального Комитета партии был один инструктор, которого никто терпеть не мог. Ему надо было себя как-то показывать. Так в жизни обычно и бывает, знающие свое дело люди ведут себя по-другому. Николай Исаакович думал, что на коллегии будет Рухляда, нет, тот товарищ присутствует. Ладно, все сидят, слушают. Выступили инструкторы, которые работали у Колесниченко, потом он отрапортовал кратко, четко. Выступил заместитель начальника управления кадров Минрыбхоза. Такой среднего роста, порядочный такой человек, сказал Рассадников. Он доложил свои видения. Без замечаний не обошлось, но все они в рабочем порядке.
И вот слово взял работник ЦК. И понес на Колесниченко такую ахинею, что диву дашься. Говорит общие слова, но все они направлены на конкретного человека. Надо настойчиво вести воспитательную работу с командным составом, быть ближе к матросам, а не зазнаваться. А Колесниченко никогда не зазнавался, он настоящий моряк, душа парень. Кстати таким на всю жизнь и остался. А коллегия состоялась в начале восьмидесятых годов, Анатолий Николаевич далеко не мальчик для битья, его база имела высокие показатели, суда успешно работали в Мировом океане.
Я сижу, рассказывает Алексей Кириллович, а самого трясет, так бы и крикнул: ты кого, гад, топишь! И вот когда он сел, министр Каменцев, Владимир Михайлович, задает вопрос: все выступили? Рассадников поднял руку, назвал его по имени-отчеству, представился – начальник кадров Дальрыбы. Он кивнул, давая разрешение.
Внешне спокойно, а голос нет-нет, да сорвется от злости, доложил о том, что Колесниченко по работе с кадрами как руководитель и как личность всегда служит примером для подражания. Поэтому, если критиковать, то надо очень глубоко знать обстановку на предприятии и знать качества начальника. Привел пару конкретных примеров. Потом повернулся в сторону представителя отдела ЦК и добавил, что огульно обвинять и топтать человека до такой степени нельзя. Несправедливо. Поблагодарил за внимание, сел. Тот проводил недобрым взглядом.
Прилетел во Владивосток, пошел к Котляру. Только дверь открыл, он сидит, смеется: ну что, как выступил? Оказывается, товарищ инструктор звонил. Жаловался на несдержанного начальника отдела кадров, требовал дать переоценку работе начальника Находкинской базы. Котляр на это не пошел. Он сказал Рассадникову: ты правильно его разделал.
С Каменцевым довелось еще раз встретиться. Он премировал Рассадникова за подготовку экипажа плавбазы «Дальний Восток» к встрече с Горбачевым. Тот прилетал во Владивосток и решил ознакомиться с состоянием дел в рыбной отрасли, а Котляр еще был начальником Дальрыбы. Вызывает и говорит, что Горбачев будет встречаться с одним из экипажей. Остановили выбор на «Дальнем Востоке», бывшей китобазе, переоборудованной после запрета на добычу китов в плавающий консервный завод. База великолепная, жилые условия прекрасные, завод оборудован хорошо, производственные показатели на высоте и все такое. Надо было подготовить экипаж, чтобы на собрании люди выступили, предложения деловые высказали. Ну, так было принято в те времена.
Алексей Кириллович ходил на нем два рейса в 1973-74 годах, поэтому предложение Николая Исааковича принял с радостью. Вспомнилось, с каким энтузиазмом работали во время приема сырца капитан-директор Олейников, главный механик Олендский. Плавбаза работала в районе Сахалина. Направились туда на спасательном судне с представителем ДМП. На встрече с экипажем он рассказал о том, что плавбаза пойдет во Владивосток, ее будет осматривать Михаил Горбачев со своей супругой Раисой Максимовной. Хорошо, сказали люди, пусть приезжают, накормим рыбой.
Собирались в столовой. Капитан-директором был Владимир Харитонович Гусенко, известный китобой. Он делал рейс в Антарктику и для добычи морского зверя на дизель-электроходе «Дальневосточный».
Потом Рассадников прошел по каютам, поговорил с обработчиками, судовой командой. Знаете, с руководителем государства можно тысячу вопросов поднять, но ни один не решится. Нужно обговорить один, но важный. С жильем тяжело, подсказали рыбаки. В свое время рыбная промышленность начала строить дома в районе Покровского парка, Второй речки, в Первомайском районе, а сейчас строек почти нет. Давайте поставим вопрос о поощрении рыбаков жильем. Нашли молодую бойкую активистку, поручили выступать ей.
«Дальний Восток» поставили около морского вокзала, приготовили запас рыбы, чтобы показать консервный завод в работе. Рыбообработчицы в курточках голубых, пилотках. Зашли Михаил Сергеевич, Раиса Максимовна, многочисленная свита, зашли они – и тут же запустили линии. Банки полетели, раз-раз и ящик полный. Горбачев смотрел с интересом, сказал: как из пулемета. Супруга, когда вышли: какая хорошенькая курточка. Наши подарили ей комплект на память. Она засмеялась: буду говорить, что я тоже консервы делала. После официальной части фотографировались на память на верхней палубе. Та фотография потерялась, все перерыл Алексей Кириллович, не нашел. Небольшое фото, 9 на 12 было.
Через некоторое время Н. Котляр заменил ушедшего на пенсию В. Каменцева. Николай Исаакович приезжал сюда, думается, не только потому, что был родом из Уссурийска. Когда Котляр подписал от имени рыбаков заявление в поддержку ГКЧП, его освободили от должности министра и отправили в Испанию представителем. Министерство рыбного хозяйства ликвидировали. Здоровье Н. Котляра, отдавшего всего себя этой важнейшей для хозяйства страны отрасли, такого отношения не выдержало.

КОМБИНАТ РЕЙНЕКЕ

Алексей Кириллович ушел на заслуженный отдых 16 марта 1987 года. Остался здесь, во Владивостоке, в родной Висим. Ему есть, о чем вспоминать. Самое глубокое впечатление оставил Рейнеке. Это был великолепнейший комбинат, вполне самостоятельный. О нем знали все горожане, потому что в пятидесятых-шестидесятых годах остров ежедневно снабжал Владивосток свежей рыбой. Там, где ныне Спортивная гавань, был киоск. Катер привозил парную рыбу, которую добывали две береговые неводные бригады. Ее пересыпали льдом. Зимой специально заготавливали для этой цели два огромных бурта с дом высотой. Морской лед выпиливали крупными блоками. Их закладывали толстыми матами из скошенной полыни, разнотравья и дополнительно закрывали морской травой, чтобы не таяло. Утром возле киоска стояла очередь за свежей рыбой, в том числе за иваси, которую привозили кунгасами. Для большой рыбы комбинат имел кавасаки, сейнера. Они даже в район Сахалина на сельдь ходили.
А вот как делали малосол. Тонким слоем, особым рывком разбрасывается рыба по чану и тут же засыпается крупной солью. Новый слой рыбы – новый слой соли. Когда чан заполняется до краев, его закрывают брезентом, укладывают доски, поверх досок – груз. Начальник цеха заполняет специальный листок и отправляет его в лабораторию. Заведующая лабораторией просыпается раньше всех. В 6 часов утра она уже должна дать результаты анализа уборщикам малосола. Уборка малосола – очень тонкое дело. Если чан заполнен сегодня, то рыбу убирают ровно через два дня. Если пролежит хотя бы один лишний день, то оставляют в чане до достижения средней или полной солености. За тузлуком ведется наблюдение. Проверяется его крепость, температура, кислотность. Особенно зорко следят за чистотой в цехе. Последний осмотр делается непосредственно перед отправкой малосольной продукции во Владивосток.
Чуть свет начинают прибывать кунгасы, наполненные сардиной-иваси. Как правило, их возглавляет бригада лучшего неводчика Сидора Семеновича Олифиренко. Кунгасы подходят к пристани, где установлен гидротранспортер. Включается мотор, и рыба, гонимая по желобу струей воды, стремится в засольную базу.
На Рейнеке были самые большие засольные цеха в Приморском крае. 3 цеха по 78 чанов в каждом (они до сих пор сохранились). Плюс разделочный цех. Отходы специальная баржа отвозила на рыбокомбинат острова Попова. Там был цех по выпуску рыбной муки. Когда шла скумбрия, приходилось мобилизовать всех вплоть до школьников. Аврал объявляли по радио, имелась своя установка.
Суда подают рыбу, рабочие не успевают обрабатывать. Помогать шли все, кто мог. Народу было работающих в 70-х годах порядка 500 человек, жителей 2,5–3 тыс. Имелось свое подсобное хозяйство, картошку выращивали для флота, лошадей держали как тягловую силу.
Скумбрия шла плотно, от границы до полуострова Шкота, его сейчас называют Эгершельдом, что совершенно неверно. В районе Рейнеке собирался флот со всего края. Тьма судов. Была своя погранзастава. На Попове ее не было, туда только наряд ходил, для того, чтобы отправлять суда в море. Кирпичное здание погранзаставы сейчас полуразрушено, зияет оконными проемами. На острове имелся цех по изготовлению кирпича, где работали военнопленные японцы. Жили они свободно, в здании старой школы, была и новая двухэтажная, тоже деревянная. Специалисты были различные. Один, когда его отправили делать кирпичи, через переводчика объяснил, какую надо применить технологию, чтобы кирпич был крепким.
Тесть Сидор Олифиренко приехал на Рейнеке по вербовке в 1935 году, он замечательный был портной. В первые годы шил невода – 100 на 100 метров сетка, отрезал так, чтобы здесь десять, там 90 – ножницами, на глазок, с точностью до одной клетки. Потом стал рыбачить. И вновь показал такое умение, что его поставили бригадиром неводной бригады.
Один год иваси, а эта рыба не идет как, например, скумбрия, ей нравится определенная температура, вдруг перестала ловиться. Сидор Семенович посоветовал расположить ставной невод около островов Верховского – там три острова из красного камня, высотой полсотни метров. Ему возразили:
– Сидор, ты что, там глубина сорок восемь метров, нельзя.
Надо так стенку ставить, чтобы от дна до поверхности она натянутая была, потом ставят кошель. Рыба в него идет вдоль стенки. Он скроил невод по-своему и поставил. Все кавасаки с острова мобилизовали, они возили пойманную рыбу целый день.
Однажды во время шторма тесть пошел канат подтянуть, его ветром сдуло в море. Спасли со случайно проходившего катера. А он уже с жизнью прощался. Позже говорил, что в голове только одна мысль была – как, наверное, еще далеко до дна идти. Потом перешел в диспетчеры.
Перед отходом судна капитан приносил ему журнал, диспетчер ставил время убытия. Свою отметку делали пограничники. И попробуй вернуться без рыбы, сразу спросят, куда ее, родимую, девал.

Юрий Григорьев