В рыболовстве Приморья было и такое...

Лишь документальные источники, в большинстве случаев скудные, приоткрывают эту занавесь, дают возможность в большей или меньшей мере окунуться в прошлое.
В данном случае мы окунемся в историю рыболовства Приморского края (в рамках нынешнего территориального положения), в котором оно пребывало в начале прошлого века.

В силу экономических и других причин рыболовство в Приморье в первом десятилетии прошлого века находилось, прямо скажем, в бедственном состоянии. Особенно усложнилось его положение в 1907 г. и в последующее время, когда рыболовство в русских водах вообще осуществлялось в рамках Русско-японской конвенции по рыболовству, навязанной нам японцами по окончанию войны. Срок действия ее определялся в 12 лет. Ровно на столько японцам предоставлялось право ведения рыбного промысла в наших водах на одинаковых условиях с русскими. Расположение рыболовных участков и их количество согласовывались с Приамурским Управлением Государственных Имуществ, участки затем выставлялись на торги, которые проходили во Владивостоке обычно в феврале–марте. При этом для рыбопромышленника, получившего право использования рыболовного участка, выдвигалось непременное условие, по которому национальность рабочих, используемых при рыболовстве, не регламентировалась равным образом как и приготовление продуктов из рыбы за исключением производства тука из лососевых рыб.

Действие упомянутой конвенции не распространялось лишь на некоторые морские бухты и заливы, в которых могли вести рыболовство лишь российские подданные. Сюда входил залив Петра Великого, Императорская Гавань, бухта Валентин и некоторые другие, но уже за пределами Приморского края. Здесь рыбный промысел предоставлялся лишь «благонадежным лицам» и то сначала только на один сезон, затем, при серьезной постановке дела, и на 12-летний срок. Причем, если в первом случае было достаточно разрешения Департамента Земледелия Приамурского Управления Государственных Имуществ, то во втором требовалось применение власти Главноуправляющего Землеустройства и Земледелия.

Арендная плата была дифференцированной. С промышленников она бралась по 5 копеек с каждого пуда произведенной продукции (заметим – не от выловленной рыбы!). При этом непременным условием аренды предпринимателю вменялось в обязанность использовать труд только российских подданных и парусными судами под русским флагом. Не возбранялось также использование и паровых иностранных судов.
И еще: в качестве орудия лова рыбопромышленнику разрешалось применение закидного невода не длиннее ширины реки в месте лова, или ставного орудия в виде заездка амурского типа, если это касалось промысла лососей.

Кроме этих орудий лова в зал. Петра Великого использовались ставные сети и большие их порядки.
Промысел крабов, креветок, трепанга и морской капусты осуществлялся по особым билетам, выдаваемым смотрителем промысла.
До заключения вышеупомянутой рыболовной конвенции весь местный промысел в заливе Петра Великого находился исключительно в руках китайцев и корейцев, в большинстве случаев иностранных подданных. Они приезжали сюда из года в год на промысловый сезон. Иногда они облагались местным лесничим небольшим билетным сбором за лов. В большинстве же случаев приезжие лов осуществляли самолично (по нынешним понятиям – занимались браконьерством), поскольку лесничему, облаченному своими прямыми обязанностями, зачастую недосуг было заниматься «дикими рыбаками». Применение к ним репрессивных мер было весьма ограничено в связи с отсутствием даже элементарных плавсредств и промысловой стражи.

В этих условиях конкурировать русским подданным с китайскими и корейскими промышленниками было совершенно не под силу. Кроме того, следует иметь в виду, что иностранные сезонники представляли сплоченную массу, всеми мерами, вплоть до бойкота, стремились не допускать русских к производству промысла.
Видовой состав вылавливаемых водных животных по тем временам был весьма разнообразен. Промысел был сосредоточен главным образом в Амурском и Уссурийском заливах. Особенно был велик вылов сельди, часть которой продавалась во Владивостоке, но в основном отправлялась в Китай и Корею.

В то время, то есть до 1907 г., промысел не был сосредоточен в руках отдельных лиц, а производился массой мелких предпринимателей. Данное обстоятельство напрочь исключало оценку истинного объема вылова.
В общем, нормальным положение в рыболовстве назвать было нельзя. Назрела крайняя необходимость наведения порядка на промыслах. Это, в конце-концов, привлекло внимание Приамурского Управления Государственных Имуществ, в результате некоторых действий которого, начиная с 1907 г., положение с промыслом в Приморье, в заливе Петра Великого, стало понемногу изменяться в лучшую сторону. Использование морских биоресурсов постепенно переходило от китайцев и корейцев в руки российских предпринимателей и отчасти любителей рыбной ловли.
Следствия принятых мер просматривались уже в 1908 г., когда промысел в заливе Петра Великого иностранным подданным, как хозяевам, так и рабочим, был совершенно запрещен. Причем, без введения специального надзора за промыслами дело не обошлось. Мероприятия были направлены в основном на полное искоренение лова иностранцами.

С того времени наши рыбаки оставались один на один с неподъемными ресурсами вследствие крайне недостаточного обеспечения промыслов (нехватка заинтересованных людей, плавсредств и орудий лова, да и опыта). Однако эти и другие недостатки быстро устранялись. Только за один 1909 г. было продано с торгов разных орудий лова на сумму около 7 тыс. руб., несмотря на то, что они реализовывались практически за бесценок.

Китайцы и корейцы, будучи отстраненными от промысла, унесли с собой знание мест, условий и времени лова отдельных объектов, добытые ими многолетним опытом. На смену им явилась масса русских мелких предпринимателей, главным образом из Владивостока, в большинстве своем не имеющих понятия о рыбном деле. Тут были и мелкие промышленники, и торговцы, и ремесленники, и лица разных профессий, по каким-либо причинам бросившие свою прежнюю специальность.

За почти полным отсутствием в то время специалистов-рыбопромышленников, местное Управление Госимуществ сочло важнейшим делом предоставление прав разнохарактерной толпе предпринимателей, желавших попытать счастье на рыбацком поприще. Это было сделано относительно быстро. Заинтересованным пришлось начинать рыбное дело, по существу, на новом месте, мало-помалу познавая азы рыбацкого дела.
В дальнейшем большая часть этой группы убедилась, что успешно заниматься рыболовством не так просто, как это показалось в начале. Другая, надо сказать, незначительная, все же обратилась в настоящих рыбопромышленников, вполне освоившихся в местном рыболовстве.

Благодаря принятым мерам, промысел в заливе Петра Великого, в конце концов, перешел из рук иностранцев к российским гражданам. При этом китайцам и корейцам приходилось довольствоваться ролью скупщиков и продавцов рыбы на рынке Владивостока, куда она, благодаря близости города, попадала летом в свежем виде, зимой – в мороженом.

В ходе промысла не обходилось без курьезов. Вот некоторые из них.
Предоставленное рыбакам право передвигаться по акватории Амурского залива в целях поиска косяков сельди, неожиданно вызывало недоразумения и конфликты между ними, поскольку все они обладали правом лова в одних и тех же местах, где скапливалась сельдь. Это создавало сумятицу между предпринимателями, не способствовало успеху промысла.

Поиски путей урегулирования отношений между рыбаками, казалось, был найден. В 1910 г. северная часть Амурского залива, где сельдь образовывала скопления, была разбита аж на 130 участков по 400 квадратных саженей каждый. Однако данная мера спокойствия в рыбацкую среду не внесла. Скорее наоборот. Вскоре обнаружилось, что введенная новая мера порождала другого рода недоразумения, поскольку нельзя было учесть одинаковое обилие подходов сельди к разным участкам, что определяло успех промысла. На этом фоне возникали и учащались случаи перепродажи участков и… снова конфликты между рыбаками.

Так или иначе, но к 1910 году в выгодном положении остались лишь немногие предприниматели от первоначально пожелавших принимать участие в этом деле. Среди выстоявших конкуренцию были Конрад, Верещагин, Хрипко, Трояновский и некоторые другие, в последующем славившиеся своей рыбацкой предприимчивостью. Большинство же оказались в больших убытках, порвали с предпринимательством на рыбном поприще навсегда.

Сделало для себя некоторые выводы и местное Управление Госимуществами, главное из которых – не допускать к промыслу «случайный, малоимущий элемент».
Сельдь, как уже отмечалось, давала рыбакам основной вал добычи. Причем, она представляла главный интерес во время весеннего хода, особенно в восточной части залива Петра Великого. Промысел начинался приблизительно 25 марта, но наиболее сильный подход в прибрежье, как правило, приходился примерно на 12-13 апреля.
В Амурском заливе весенняя сельдь шла только около 15 апреля, когда городской рынок уже бывал забитым свежей рыбой.

В западной части залива Петра Великого ход сельди был в общем небольшим, она шла на рынок в свежем виде. Поставлялась она сюда в большинстве случаев китайцами.

Уловы сельди в заливе были, в общем, весьма значительными, вылов исчислялся поштучно. По современным меркам он составлял 3-4 тыс.т. В 1910 году промышленники иногда приходили в замешательство, не зная, как распорядиться непредвиденными большими уловами. В ряде случаев приходилось даже прерывать добычу на несколько суток, чтобы только успеть привести улов в порядок, в основном засолить сельдь.
Соленая сельдь в то время на местном рынке пользовалась меньшим спросам, чем свежая, но сбыт ее все же возрастал. Причем и та, и другая пользовались повышенным спросом во время осеннего лова, как наиболее упитанная и жирная, следовательно – вкусная. Стоила она весьма дорого. В 1912 г. были сделаны опыты по отправке сельди в европейскую часть России.

При промысле сельди сопутствовали корюшки и навага, как сегодня принято говорить – встречались в качестве прилова. Они попадались в невода при подледном лове. Кроме того, много корюшек вылавливалось местными жителями и промышленниками в Амурском зал., а в апреле – в реках от Мангугая до бухты Сидими. Высвобожденная из орудий лова, корюшка тут же бросалась сушиться на песок. Подвяленную и сушеную рыбу продавали на городском рынке, где спрос на нее был велик. Покупателей не смущало, что она, случалось, была с примесью песка, который, однако, легко удалялся «посредством стучания ею о твердый предмет».

Камбалами впервые начали интересоваться рыбопромышленники в 1910 г. Для ловли в начале мая задействовалось 22 лодки, снабженные камбальными сетками. Промышляли их преимущественно в Амурском и Уссурийском заливах. На каждую лодку за 2-3 дня приходился вылов до 2 тыс. штук рыбин на каждого рыбака, которые шли на рынке примерно по 5 коп. за тысячу.

Скумбрия ловилась с 22 мая до конца июня в основном в Амурском зал. В свежем виде цена на нее стояла от 15 до 25 коп. за штуку, в копченом – 35-40 коп.
Сардины в заливе Петра Великого в 1910 году не было совсем, но она единичными экземплярами попадалась в заливах Восток и Америка, где еще за два года до того ее ловили в значительных количествах.
Кета шла в реки Суйфун, Сучан и Сидими в весьма значительных количествах.

В 1910 г. в заливе Петра Великого активизировался крабовый промысел, когда было продано 28 лодочных билетов. Имеется в виду промысел камчатского краба. Лов его велся в два периода – весной (с марта до начала мая) и осенью (с середины октября до декабря). Промысел сосредотачивался главным образом в Уссурийском заливе от маяка Скрыплева до бухты Шамора, затем у о. Рейнике и в заливе Америка у о. Лисянского. Весь улов шел на местный рынок по 30-70 коп. за штуку. На одну лодку приходился улов около 500 шт., а вообще же он достигал 15 и даже 20 тыс.штук.

Трепанговый промысел шел весьма слабо, главным образом в связи с тем, что Приамурское Управление Государственных Имуществ, не будучи осведомленным о нем, затруднялось предоставлять право на лов. Единственный промышленник, Верещагин, ловил его полтора месяца, добыв 25 пудов.

Промысел морской капусты в 1910 г. сократился почти в два раза в связи с падением цен на нее в 1909 г. Добыча велась в основном от мыса Поворотного до зал. Ольги.
Значительная часть выловленных в заливе Петра Великого морепродуктов отправлялась на японские рынки. Так, в 1910 году туда вывезено 26,5 тыс. шт. сельди (из общего вылова 8 млн. 7 тыс. шт.). Кеты вывезено 63,5 тыс. шт., горбуши – 471,9 тыс. шт., из которых приготовлено 36,7 пудов солений сухим японским способом. Остальная часть выловленных морепродуктов расходилась на местных рынках, отправлялась в Корею и Китай.
Таковы события, происходившие в начале прошлого века в заливе Петра Великого.

Любопытно, что близким набором видового состава морепродуктов пользовались и древние люди, жившие на побережье залива Петра Великого около 6 тыс. лет тому назад, о чем свидетельствуют археологические сведения дальневосточных ученых. Стало быть, разнообразие промышляемых ресурсов моря за столь длительный промежуток времени не претерпевало значительных изменений.
В наши дни сведений о видовом разнообразии промысловых гидробионтов Приморья, включая залив Петра Великого, и о полезности многих из них для человека достаточно много. Вместе с тем запасы биоресурсов используются крайне слабо. Так, в 2001 г. рекомендованный учеными ТИНРО–Центра общий вылов реализован на 22%, в 2002 г. – чуть больше 17%, а в 2003-2006 гг. – едва преодолел 9-ти процентный барьер. Есть над чем подумать нашим рыбакам.

Василий Снытко