Вячеслав МОСКАЛЬЦОВ, вице-президент ВАРПЭ: «Эффективная борьба с ННН-промыслом повышает авторитет государства»

- Вячеслав Юрьевич, с чем связана наметившаяся тенденция снижения поставок российского краба на международный рынок?

- На сегодняшний день, безусловно, налицо уменьшение ННН-промысла, а соответственно, и незаконных поставок крабов прежде всего на территорию Японии, а также Южной Кореи, США и Китая. Причин тому несколько. Одна из них – крайне сложные метеоусловия: что легального краба, что нелегального сегодня очень сложно взять. На промысле была тяжелейшая ледовая обстановка. Последний раз такое было зимой 2000-2001 гг. Мы, например, более двух недель находясь на промысле, не могли «выставиться», соответственно, все пароходы стояли в ожидании погоды.

Стоит ли приписывать снижение объёмов нелегальных уловов усилиям государственных правоохранительных органов, покажет время, в частности, 2010 год. Что касается поставок камчатского краба, полностью запрещённого, то я знаю, что в прошлом году они были, но документов, естественно, никаких нет. Кроме того, поставки осуществлялись не в тех количествах, как в предыдущие годы.

Судите сами: по официальным данным в прошлом году дальневосточные рыбаки выловили около 30 тыс. тонн крабов. На таможенную территорию РФ при этом было ввезено 2362 тонны крабовой продукции (около 4 тыс. тонн в весе улова), остальное ушло на экспорт.

Между тем, по данным таможенных органов одной только Японии, поставки российских крабов (в живом, свежем и охлаждённом виде, а также мороженых и крабового мяса) составили 60,526 тыс. тонн, что значительно выше ОДУ, установленного на 2009 г. в объёме 50 тыс. тонн, и вдвое больше заявленного вылова законопослушных компаний, но на 15 % меньше, чем в 2008 г.

В США при пересчёте крабовой продукции на вес улова из России ввезли 32,990 тыс. тонн, из них 17 тыс. тонн – с российского Дальнего Востока.

В южнокорейские порты в прошлом году поступило 16,330 тыс. тонн крабов всех видов. Между прочим, Республика Корея – вторая после Японии страна, принимающая незаконного российского краба в живом виде – 10,824 тыс. тонн. В Китай, где основу импорта составляют мороженые крабы-стригуны, ввозимые с целью дальнейшей переработки, из России ввезено 9,5 тыс. тонн. Если суммировать эти данные, картина складывается угрожающая – вывоз за рубеж российского краба в весе добытого улова превысил 103 тыс. тонн. По сравнению с 2008 годом идёт снижение на 7,6 %, но количество всё равно огромное.

- Не слишком ли большими получаются цифры, учитывая общее падение запасов российского краба?

- На самом деле всё не так просто, и эти цифры не совсем корректны, поскольку один и тот же килограмм может «гулять». Например, сначала добытый краб привозят в тот же Донхэ, выгружают там и корейская таможня его отмечает. Потом уже с документами, подтверждающими, что это российский продукт, его везут на переработку в Китай – и снова регистрируют. Затем приезжает японский покупатель, и та же продукция отправляется в Японию, где её опять фиксируют – пошла уже японская таможенная статистика. Таким образом, при обычном сложении получается некоторый перекос. Но даже если принять за факт, что идёт тройная регистрация, превышение объёмов ОДУ есть в любом случае.

Сто тысяч тонн мне кажутся несколько завышенной цифрой, потому что я знаю реальную обстановку, разговариваю с покупателями и с людьми, которые не первый год в крабовом бизнесе. Они констатируют, что поставок краба становится меньше. Многие просто-напросто выходят из этого бизнеса, потому что считают его нерентабельным, неинтересным, опасным и… несколько «дурно пахнущим», поскольку уж очень много вокруг краба идёт толков, разговоров: очень сложно влезть в этот бизнес и не запачкаться. Рыба на сегодняшний день даёт неплохую экономику и, главное, совершенно другое отношение у властей. Как только ты говоришь «краб», то практически моментально ставишь на себе клеймо «браконьер». Так уж российские СМИ и правительство преподносят рыбный бизнес и, в частности, добычу краба.

К сожалению, эта негативная печать легла на всех рыбопромышленников, хотя возникла как раз по ведомству краболовов. Обыватель ведь не будет разбираться, чем занимается компания: креветкой, крабом или минтаем. Кто-то, может, вообще с крабом дела не имеет, но он рыбак – и это уже какие-то проблемы.

Ведь почему именно так поступили с научными квотами в части уничтожения уловов, против чего были рыбаки? Проблема эта на самом деле возникла только из-за научных квот по крабу. А научных квот-то было просто смешное количество. Крабовый бизнес считается – по умолчанию – настолько коррумпированным и несёт в себе столько негатива, что, повторяю, складывается ситуация, когда им становится неинтересно заниматься нелегально.

Сегодня у браконьерства убирают экономическую основу – ту самую выгоду, в связи с тем, что краба просто физически становится меньше. Кроме того, налицо ужесточение пограничного контроля, и в этом заслуга определённых социальных шагов правительства в отношении благосостояния военных, пограничников, комсостава, решения тех же жилищных проблем и т.д. Конечно, искоренить браконьерство на сто процентов, скорее всего, невозможно. Сократить его в разы реально, и на сегодняшний день это уже происходит. Нормальные компании, у которых есть квоты, работают легально. Но вместе с тем существует таможенная статистика, и от неё никак не отвернёшься. Вот и получается, что данные расходятся с официальным выловом как минимум вдвое.

- Имеется ли взаимосвязь между подписанием Россией и Кореей соглашения о борьбе с ННН-промыслом и падением объёмов импорта российского краба в эту страну?

- Насколько мне известно, корейцы считают, что подписан очень важный документ, действие которого начнёт чувствоваться уже летом нынешнего года. В связи с этим ряд ресторанов и торговых компаний, специализирующихся на закупках краба как легального, так и нелегального, – пересматривают свою политику. Владельцы ресторанов и компаний, так или иначе обслуживающих этот бизнес, серьёзно задумываются, куда направить свои стопы, и считают, что эта программа заработает, и заработает очень серьёзно. А мы внимательно будем за этим делом следить.

- Значит, российскому правительству стоит добиваться таких же договоренностей с Японией?

- Безусловно, аналогичное соглашение нужно подписывать с японцами и в рамках межправительственных договорённостей и по линии ФАО. Главное, чтобы это соглашение работало, а не оставалось только на бумаге. Пока же двустороннего соглашения по ННН-уловам между Российской Федерацией и Японией нет. Определённая работа ведётся последние лет десять на сессиях в рамках других соглашений: по промыслу в районах, прилегающих к побережью Японии и России, и о сотрудничестве в области рыболовства. Но надо сказать, что в принципе результата именно такая форма работы не приносит. В это время японцы создают видимость, что они что-то делают, предоставляют нам списки, но эти сведения, по большому счёту, бесполезны. Взять хотя бы списки тех судов, которые заходили в японские порты с российским крабом, поступающие в Россию через полтора месяца. Что они нам дают? Приходит, предположим, ГМИ, получив по дипканалам всю информацию о заходе судна в порт, а там ни рыбы, ни судового журнала, ни промжурнала – пусто, прошло полтора месяца, всё уже чисто.

Как известно, Федеральное агентство по рыболовству ведёт активную работу в этом направлении. Конечно, одним из решений проблемы браконьерского промысла крабов было бы подписание совместного двустороннего соглашения. Не надо ждать, пока решится вопрос со всеми странами, которые пользуются крабовой продукцией: согласование многостороннего документа может идти десятилетиями, взять хотя бы Конвенцию ООН по морском праву. Это очень долго.

Лучший вариант: двусторонний договор или, как сделали в странах ЕС с минтаем, – без сертификатов улова рыбу не берут даже через третью сторону. Вот что-то подобное стоит ввести и с Японией.

- Законопослушным рыбакам от таких мер проблем не будет?

- Законопослушным рыбакам от этого будет только плюс. Потому что у легальных компаний всё выстроено и отлажено, а потратить какое-то время для оформления какой-то бумаги – это не вопрос при наличии флота, при наличии квот, при наличии страховки, при наличии хорошей истории и всего остального. Мы оформим все документы и разрешения, как мы оформляем и другое. Главное, чтобы браконьеры не могли зайти в японский, корейский, любой другой порт и ни под каким соусом не могли завезти свою продукцию. Вот этого нужно добиваться.

Для России интерес, прежде всего, в сохранении биоресурсов для нас и для будущих поколений, потому что то, что творилось до недавнего времени, было фактически истреблением краба как вида. Основной удар пришёлся на камчатского краба, другим тоже досталось, но в меньшей степени. До чего довели ситуацию? Сегодня камчатский краб вообще закрыт для промысла, хотя ещё совсем недавно, 5-6 лет назад, ОДУ на него был 30 тыс. тонн. Что такое 30 тыс. тонн камчатского краба? Только сбор за пользование ВБР такого объёма краба составляет 60 миллионов долларов – то есть столько теперь недополучает наш российский бюджет.

Кроме того, уменьшение нелегального промысла ведёт к повышению цен на крабовую продукцию, что, естественно, влияет на заработную плату и в целом на эффективность экономической деятельности российских рыбаков. Если запас находится в хорошем состоянии, то предприятие сможет осваивать квоту, продлить промысел, удержать экипажи, поднять престиж профессии, дать определённые социальные гарантии и т.д. Кроме того, это означает больше пошлин, налогов, сборов – того, что идёт в доход государства. А с учётом общемировых тенденций усиления борьбы с ННН-промыслом, такого рода действия положительно сказываются на имидже страны.

Анна ЛИМ. Журнал «Fishnews – Новости рыболовства».

Газета "Рыбак Камчатки"