А если рыба однажды не вернется из океана?

С чего начинался заказник…

В 1882 году по инициативе известного географа и зоолога, бывшего польского политического ссыльного Б.И. Дыбовского, и по ходатайству населения Петропавловского округа были объявлены Кроноцкий и Асачинский соболиные заповедники.

Одновременно для сохранения каланов (их тогда называли морскими бобрами) был установлен Лопатинский бобровый заповедник – сегодня это территория государственного природного заказника федерального значения «Южно-Камчатский». Юридически эти территории, видимо, не были надлежащим образом оформлены (во всяком случае, документы пока не обнаружены), но имеются документальные свидетельства существования реальной охраны из казаков и местных охотников, которые вели порой вооруженное отражение попыток высадки в места обитания каланов японских и американских браконьеров. Сегодня в его состав входит прилегающая трехмильная морская акватория.

Южно-Камчатский федеральный заказник в его современных границах организован в 1983 г. и находится на самом юге Камчатского полуострова. Его площадь составляет 322 тысячи га. Кроме Курильского озера под охраной заказника находятся такие уникальные объекты: действующие вулканы Ильинский, Дикий гребень, Камбальный, Кошелевский, мыс Лопатка, озеро Камбальное, остров Уташуд. Это единственный заказник федерального значения в крае. С момента организации является структурным подразделением Кроноцкого государственного природного биосферного заповедника и охраняется сотрудниками этого федерального учреждения. Режим территории близок к заповедному: здесь запрещены почти все виды природопользования, включая охоту, промышленное рыболовство, рубки леса, мелиорация, геологоразведка и добыча полезных ископаемых. В 1996 году территория заказника была включена в список объектов Всемирного природного и культурного наследия ЮНЕСКО в составе номинации «Вулканы Камчатки».

Недалеко от северо-западной границы заказника располагаются несколько населенных пунктов, часть населения которых занималась браконьерством, в первую очередь, нелегальной заготовкой икры и истреблением медведей ради медвежьих лап и желчи, которые ценятся в восточной кухне и медицине. На территории заказника существовали замаскированные браконьерские базы, тайники для хранения браконьерского оборудования и икры. Каждый год находили останки убитых медведей. Вся эта неплохо организованная темная экономика была интегрирована в местное сообщество, в нелегальный бизнез были вовлечены и некоторые сотрудники заказника. Но в последние годы ситуацию удалось переломить.

Судьба Курильского озера – в надежных руках

В 2007 году заказнику сильно повезло с кадрами: в оперативную группу по борьбе с браконьерством пришли работать братья Лазаренко: Анатолий, Геннадий, Александр, Виктор, Юрий и примкнувший к ним старший инспектор Сергей Шурунов.

За первые же недели своей работы они сделали то, что не сумели за десятилетия громоздкие и коррумпированные государственные структуры с

ОМОНами и спецназами: задавили браконьерство в заказнике. У ребят огромный опыт борьбы с браконьерством на Кавказе (хотя там они эту борьбу и проиграли), «звериная» физическая подготовка и… чистые детские души. После первых результатов, показанных «кавказской» опергруппой, в охрану пошла работать камчатская молодежь из туристов-экстремалов – большинству нет и 25 лет. Уже второй год «камчадалы» соревнуются с «кавказцами». Пока такие люди работают в заказнике, можно не беспокоиться за судьбу медведей Курильского озера.

Сейчас этот бассейн представляет собой довольно правильную модель организации природопользования. Интересы охраны природы и развитой здесь рыбной промышленности в значительной мере совпадают. Здесь есть и большой заказник со строгим режимом и реальной охраной, обеспечивающий воспроизводство лосося; здесь есть и наука (к которой прислушиваются практики рыбной промышленности) в виде стационара Камчатского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (КамчатНИРО); и поселения в низовьях реки, жители которого уже более ста лет добывают и обрабатывают эту ценную рыбу в промышленных объемах (и при этом не загубили популяцию!); и первая в России геотермальная электростанция в Паужетке, обеспечивающая экологически чистой энергией жителей поселка и рыбоконсервные заводы.

Сейчас здесь динамично развивается экологический туризм. Каждый год сотни людей со всего мира тратят многие тысячи рублей, евро и долларов, чтобы понаблюдать за феерической картиной нереста нерки и медвежьей рыбалки. Люди начали понимать, что живой медведь, которого приезжают наблюдать и снимать платежеспособные визитеры, приносит гораздо больше дохода, чем убитый ради желчи.

А если стержень сломать?

Что может нарушить эту в общем-то гармоническую картину? Отсутствие рыбы!

Возможна ли такая ситуация? Лосось – это стержень, на котором держатся местные экосистемы. Сейчас, когда готовится масштабная добыча углеводородов на камчатском шельфе Охотского моря, такая угроза становится реальной.

Какая связь между пресноводным Курильским озером и планируемой нефтегазодобычей на охотоморском шельфе у берегов Камчатки? Прямая и простая: 90 процентов молоди нерки сразу после ската из Курильского озера идет на нагул в районы планируемой нефтегазодобычи. И что толку будет в замечательно налаженной охране Южно-Камчатского заказника, если однажды рыба не вернется в места своего рождения? При крупной техногенной аварии на морском шельфе находящееся за сотни километров от буровых платформ Курильское озеро опустеет. Не будет обилия нерки – исчезнут медведи и орланы, исчезнет экологический туризм. Не будет нерки – не будет рыбного промысла, основы жизни людей на Камчатке на протяжении всей истории.

После нефтяных катастроф с танкером «Эксон Валдиз» (авария 23 марта 1989 года у берегов Аляски, когда в море оказалось более 40 миллионов литров и образовалось нефтяное пятно в 28 тысяч квадратных километров) и недавней аварии на плавучей буровой платформе в Мексиканском заливе становится отчетливо ясно, что сегодняшняя главная угроза природе и людям Камчатки – нефтедобыча на Западно-Камчатском шельфе. Природные условия здесь несравненно суровее, чем в Мексиканском заливе и даже на Аляске. Штормы, движение льда (льды покрывают северную часть Охотского моря более семи месяцев в году), землетрясения, неразвитость береговой инфраструктуры – сегодня нигде в мире нет опыта добычи нефти и ликвидации неизбежных аварий в подобных условиях. И если уже самые опытные в мире специалисты по добыче нефти на шельфе из компании «British Petroleum» допустили крупнейшую в истории нефтяную аварию в субтропическом Мексиканском заливе и теперь не могут с ней справиться, то что говорить про наших, которые только учатся, а ведь работать им в суровейшем из морей!

Я глубоко убежден, что главная ценность Камчатки – ее дикая природа – ресурс, который во всем мире стремительно уменьшается, и ценность которого стремительно взлетает ввысь. Я знаю, что большинство здравых людей на Камчатке и за ее пределами это понимают. К сожалению, в недрах полуострова обнаружены золото, платина, бокситы, нефть и газ. В большинстве своем эти полезные ископаемые были разведаны в советскую эпоху, но активная разработка началась совсем недавно. Причем эта добыча идет по колониальной схеме, когда жителям полуострова остается нищета и разоренная земля, а прибыль уходит небольшой кучке людей с холодными душами в метрополии. Эти люди прекрасно освоили ремесло манипулирования большинством, поэтому и противостоять им сложно.

На экономические проекты, разрушающие дикую природу Камчатки, должен быть наложен мораторий до тех времен, когда появятся новые щадящие технологии. В мире подобный опыт имеется: такого рода моратории наложены у берегов Калифорнии, Флориды и Аляски в США, у берегов Лофотенских островов в Норвегии. Ведь наши потомки тоже будут нуждаться в полезных ископаемых. Но еще более остро они будут нуждаться в уголках по-настоящему дикой природы.

Камчатская рыба после начала нефтеразработок на шельфе если уцелеет, то потеряет очень важное конкурентное преимущество: она перестанет считаться, как сейчас, экологически чистой.

Рыба, медведи, орланы, вулканы, горячие источники, нетронутые ландшафты и чистые нерестовые реки и озера, уникальная культура малых народов – вот главное богатство Камчатки, охраняя которое, мы сберегаем фундамент для устойчивого экономического развития Камчатского края. Основой камчатской экономики должны оставаться традиционная отрасль – рыболовство и рыбопереработка, веками кормившая жителей полуострова, и экологический туризм, за которым большое будущее, если его не перечеркнут сейчас…

Игорь ШПИЛЕНОК.