От Якутска до Камчатки - дорога к признанию

Дело в том, что центральное место в научном творчестве С. П. Крашенинникова занимает Камчатка. Более трех с половиной лет пробыл он на полуострове, предпринял за это время 7 больших самостоятельных маршрутов, в ходе которых 12 раз пересек весь полуостров от одного побережья к другому, а также осуществил целый ряд более коротких поездок. При этом, на нартах, батах (камчатских долбленных лодках) и пешком С. П. Крашенинников, по его же собственным подсчетам, преодолел около 7762 версты (около 7800 км).

Все эти путешествия дотошный студент Академии наук тщательно – с указанием дат и расстояний – описал в своих дорожных журналах, рапортах и письмах. А затем, и не менее тщательно, обобщил в своем капитальном творении – «Описание земли Камчатки». И вот уже четверть тысячелетия ученые, краеведы, писатели, журналисты, да и просто любознательные, отталкиваясь от этих работ, без устали описывают его путешествия по стране вулканов. Так что, казалось бы, и говорить на эту тему не пристало.

Но это только, казалось бы. Ибо за 250 лет со дня выхода в свет книги «Описание земли Камчатки», ни один из известных мне комментаторов и интерпретаторов этого основополагающего труда по истории и географии Камчатки времен ее открытия и покорения, так и не сумел точно описать маршруты С. П. Крашенинникова по полуострову.

И действительно, мало, что исследователи сплошь и рядом прорисовывают его путь там, где он никогда не проезжал (вокруг Кроноцкого, Камчатского и Озерновского полуостровов, например, или по долинам рек Колпакова и Воровская), или, наоборот, не проводят даже там, где он проезжал трижды – по долине реки Облуковина, так ведь при этом само число его пересечений полуострова от одного побережья к другому варьирует у разных авторов от 8 до 12, а суммарная протяженность всех его маршрутов по Камчатке – от 5,2 до 10 тысяч верст. В целом же ошибок в работах историков, географов, краеведов и прочих комментаторов «Описания земли Камчатки» накопилось столь много, что не обращать на них внимание было бы еще одной, и весьма принципиальной, ошибкой.

Можно, конечно, да и нужно, отметить, что в известной мере одной их причин подобного рода искажений оказывается недостаточное знание многими историками и краеведами географии и природных особенностей полуострова. И, тем не менее, приходиться констатировать, что ведущую роль в этом все же сыграло то, что мои предшественники попросту не сумели правильно прочитать С. П. Крашенинникова. Именно не сумели, поскольку бывший студент и в своей книге и, особенно, в своих путевых журналах приводит не только название начального и конечного пункта очередного дневного перехода, но и день (а нередко и час) его начала и окончания. Не говоря уже о расстоянии от одного пункта до другого, а также о количестве дневок (и их причин) в том или ином острожке или месте.

Этими обстоятельствами и определяется цель предлагаемого исследования, которая заключается в восстановлении подлинности маршрутов С. П. Крашенинникова по Камчатке. Для чего, помимо анализа самых основных работ по этой теме, предполагается проведение детального описания каждой из его поездок и окончательное подведение итогов с установлением как искомого числа самих походов, так и пройденных при этом расстояний.

Однако прежде чем приступить к намеченной теме, стоит, как представляется, показать, как добирался С. П. Крашенинников до Камчатки. Ибо без освещения этой части жизни и деятельности С. П. Крашенинникова понять характер и внутренний мир бывшего студента Академии наук будет трудно. А без более или менее верного восприятия его склада ума, установление истины вообще будет невозможным. Эту конкретную задачу и призвана решить, естественно – отчасти, предлагаемая статья.

Обобщение основных материалов.

Как известно, начало научного поприща С. П. Крашенинникова пришлось на весну 1733 года, кода он, в числе «…шести человек студентов российской нации» был зачислен в состав академического отряда Второй Камчатской экспедиции В. Беринга в качестве ученика. И с первых же, буквально дней пребывания в Сибири он проявил не только должное ученическое прилежание, но и, что более важно, недюжинные способности по сбору самой разнообразной информации и очевидную приспособленность к трудностям походной жизни.

Действительно, еще на пути от Кузнецка через Томск до Иркутска, Верхнеленска и далее С.П. Крашенинников принимал, под наблюдением академиков И.Г. Гмелина и, отчасти, Г.Ф. Миллера самое непосредственное участие в описании природных и прочих особенностей прилегающих местностей. А затем, набравшись опыта («… он ещё с 1735 года употреблён бывал с пользою в особенныя отправления для описания по географии и истории натуральной некоторых мест, в которые сами профессоры не заезжали», – Миллер Г.Ф.) и, следуя инструкциям своих научных руководителей, осуществил (единолично или в компании с другими студентами и геодезистами) целый ряд поездок: на Колыванские заводы в августе 1734 года; вверх по реке Енисей для изучения находящихся там писаниц – в начале 1735 года; от Аргунских серебряных заводов к горячим источникам на реке Онон и, оттуда, до Читинского острога – с 20 июля по 5 августа 1735 года; в Баргузинский острог и затем через остров Ольхон и озеро Байкал до Верхнеленского отрога – с 21 января по 1 марта 1736 года; и, наконец, в августе этого же года прибыл в Олекминск, поднялся от него вверх по реке Витим до реки Колотовка для изучения залежей слюды, и 1 сентября 1736 года вновь вернулся в Олекминск, а затем проследовал в Якутск.

То есть, говоря иначе, проработав несколько лет под непосредственным руководством И.Гмелина и Г.Миллера, С.П. Крашенинников приобрел по-настоящему профессиональные навыки работы в области ботаники, географии, натуральной истории, а также геодезии, гидрографии и некоторых других наук. Так что когда руководители академического отряда решили отказаться от собственной поездки на Камчатку, то у них не возникло никаких сомнений в том, что с исследованием полуострова вполне может справиться их лучший студент: «Не льзя им было препроводить на Камчатке несколько лет, когда кроме описания оной находилось для них множество дел других в Сибири, которых упустить им не хотелось. Поэтому рассудили заблаго послать на Камчатку наперед себя надежного человека для учинения некоторых приуготовлений, дабы им там по приезде своем меньше времени медлить. И в сию посылку выбрали господина Крашенинникова тем наипаче, что можно было ему поручить на время отправление всяких наблюдений, и к сему делу снабдили его инструкциею (в 89 параграфов, В. Б), предписав ему довольное наставление во всем том, что на Камчатке примечать и исправлять надлежало», – пишет по этому поводу Г. Миллер.

Итак, осень 1736 года, всю зиму 1736–1737 годов, а также весну 1737 года С. П. Крашенинников провел в Якутске, помогая Г. Миллеру в его работе над архивными материалами и одновременно готовясь к поездке на Камчатку. И лишь в начале лета он отправляется в путь к далекому полуострову: «Сего июля 5 дня в 9 часу пополудни отправился я из Якуцка на судне с одним пищиком (Аргуновым, В. Б.) и с двумя служивыми людьми, команды Охотского правления, и прибыл благополучно на Ярманку следующего 6 июля пополуночи в 3-м часу, где я за неотправлением подвод сего июля по 9 число стоять принужден был» – пишет С. П. Крашенинников И. Гмелину и Г. Миллеру.

Кстати о дорогах на Камчатку. По данным С. П. Крашенинникова, в его времена из Якутска на Камчатку добирались четырьмя путями. По первой дороге сплавлялись по реке Лене к Северному Ледовитому океану, затем плыли к реке Колыме, и уже от нее сушей, через Анадырск, выходили на полуостров либо в районе Пенжинской губы Охотского моря, либо в районе Карагинского залива Берингова моря.

Второй путь пролегал сухим путем от Якутска на Алданскую заставу, оттуда через Верхоянское, Зашиверское, Уяндинское, Алазейское, Средне- и Нижне-Колымское зимовья путники следовали до Анадырского острога и далее (см. выше).

Третьим путем надо было сплавляться от Якутска вниз по Лене до устья реки Алдан. Затем, волоча дощаники на канатах против течения конями или людьми, достигать реки Мая, далее по этой реке выходить до реки Юдома и, наконец, по ней доплывать до так называемого Юдомского креста. После этого путники на лошадях и пешком добирались либо сразу до Охотска, либо до Уракского плотбища, от которого на плотах или дощаниках доплывали до Охотска. А далее морем или сушей следовали на Камчатку.

Однако, как подчеркивает С. П. Крашенинников: «От города Якутска до Юдомского креста, и по Ураку водою не ездят тамошние обыватели, для того, что путь оной труден и весьма продолжителен. За щастье почитается естьли суда одним летом до Креста дойдут и для того упомянутыми реками почти только одна Камчатская экспедиция перевозила на судах провиант и тяжести. А по Ураку никто ж судами не плавал кроме объявленной экспедиции, для великих может быть и опасных порогов».

Впрочем, не менее трудны и опасны и первые две дороги. А потому местные жители и охочие люди из Якутска в Охотск обычно ездили четвертой дорогой: «От города Якутска плавают судами до урочища называемого Ярманка, которое от города в 10 верстах, против лежащего на Лене острова Медвежья, а по якутски Еселяла. Ярманкою она может быть для того называется, что летним временем случается там немало людей, отправляющихся в Охотск, которые там стоят по нескольку дней, и в дорогу отправляются, то есть вывязывают лошадей, готовят вьюки, и разравнивают побочни, чтоб каждый был в полтретья пуда, ибо вьючная лошадь более пяти пуд глухой клади редко возит, выключая что наверх несколько запасу или другой мелочи кладётся, что называется прикладкою. Впрочем, помянутая Ярманка пустое место».

Не стал исключением в этом смысле и С. П. Крашенинников, который о своем пребывании в Ярманке коротко сообщает, что есаул Саранчин, собирающий лошадей для экспедиции В. Беринга, прибыл на Ярманку только 8 июля в 7 часу. И добавил, что хотя есаул о нем ничего не слышал, однако положенные ему 24 лошади со всем снаряжением 9 июля в 10 часов утра предоставил. Так что он «…ничего не мешкая, тотчас велел их обовъючить и в путь отправился того дня часу во 2 после полудня».

Таким образом, пробыв в Ярманке три дня, С. П. Крашенинников отправился далее: «Июля 13 дня около полудни приехал я на Тацкую станцию, где за приемом надлежащего числа лошадей целые сутки простоял, а имянно до полудни следующего 14 дня», – сообщает он своим наставникам. Спустя еще три дня, он пишет, что «… приехал на Амгинскую переправу, где, понеже от Ярманки до Бельской переправы вожей брал от юрт до юрт, полдни за вожем прожить вынужден был». А еще через два дня сообщает: «Июля 19 дня ввечеру приехал в Бельскую переправу и отдал письмо от господина капитана командора Беринга обретающимся на оной переправе солдатам, по силе которого письма мне в переправе через Алдан вспоможение и учинено».

На Бельской переправе, из-за сбежавшего вожа (проводника, В. Б.), С. Крашенинников пробыл несколько дней и только «…июля 23 дня часу в 7 поутру от Бельской переправы поехал». И это был, пожалуй, единственный, если, конечно же, исключить трудность самой дороги, неприятный казус, случившийся с С. П. Крашенинниковым на всем пути. Во всяком случае, по завершении сухопутной части пути до Камчатки, он отметил: «Сего августа 19 дня приехал я в Охоцкой острог благополучно, и в пути я от реки Алдана до сего места никакого препятствия не имел».

Впрочем, для нас более важным является не сами по себе трудности и препятствия, каковы бы они ни были, встреченные С. П. Крашенинниковым на его пути, а то, что протяжении всего своего путешествия он неотступно вел научные наблюдения. «От города Якуцка до Охотского острогу сочинил я описание пути, также вел особливый журнал, в который записывал на каждый день ветер и перемену воздуха и погоды, которой продолжать буду, пока метеорологические наблюдения начнутся, а начать их намерен сентября с 1 дня», – пишет он своим наставникам по прибытию в Охотск.

В. БЫКАСОВ

(Окончание следует)