Капитан-директор… С торпедного катера
К майским тостам всплыли в памяти эпизоды из судьбы одного замеча-тельного человека – В. Д. Юрченко, капитан-директора БМРТ «Арково», «Лесогорск». А вспомнился он и вообще, и к празднику Победы, в част-ности, совсем не случайно.
Из ВМФ я демобилизовался с должности командира звена торпедных ка-теров. С Виталием Диомидовичем в конце 60-х годов встреча была един-ственной, но я до сих пор помню очарование общения с ним. Выяснение взаимоотношений закончилось фактом: нас объединяла обоюдная влюб-леность в такой вот кораблик – торпедный катер. Представьте себе: в воде лишь винты да редан, скорость до и более 50 узлов! Две или четыре торпеды, артустановки, мины или глубинные бомбы (по спецзаданию), «места» для молниеносного десанта или разведчиков. Суммарная мощь моторов в войну – от 2 и до 4 тысяч л. с.. Словом, лихой кораблик, спо-собный нанести врагу серьезный урон.
В годы Отечественной войны торпедные катера внесли в победу над фа-шизмом значимый вклад. Всего катерники потопили более… (извините, но точные данные пока в будущем) транспортов, кораблей и прочих по-судин рейха общим водоизмещением уж никак не менее полумиллиона рег. тонн (потеря даже одного транспорта в 7 тысяч тонн лишала фаши-стов 5000 тонн стратегически важного груза)!
За такое вот боевое мастерство «Золотой звездой» героя награждены 37 катерников, а Александр Шабалин за подвиги на ТКА-12 и ТКА-13 – дважды! На иллюстрации ниже – торпедный катер такой же, каким ко-мандовал А. О. Шабалин.
«Лихой катерок», не так ли? И командовать таким должен отчаянно-смелый, быстрый, более того, – мгновенный на решения командир.
Именно таким и был Виталий Диомидович Юрченко. В 1944 году он был назначен командиром ТКА-239 (полученного из США по ленд-лизу, с бензиновыми с моторами в 3600 л. с.) Северного флота. Учился мастерству по «формуле»: «Дерзость командира, скорость катера плюс торпеда – врагу!». Уже в одном из первых походов, в июне 1944 г., потопил транспорт фашистов. Сквозь шорох радиопомех и татаканье пулеметов доложил нестандартно: «Попал. Отправил на дно на корм треске!». На-града – орден Красного Знамени.
В июле 1944 г. командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко, получив донесение авиации о конвое немцев во Варангер-фьорд в 30 вымпелов, уже «потрепанного» нашими подлодками, приказал: нанести удар по врагу и силами торпедных катеров.
15 июля отряд катерников из девяти единиц стремительно бросился на перехват врага. Юрченко первым обнаружил танкер и дрифтер в хвосте конвоя. Ринулся в атаку, выпустив торпеду… Мимо! Успел уклониться, гад! Осталась одна, которая могла пригодиться и для более солидной це-ли. Но не таков был Юрченко, чтобы оставить реально видимых фаши-стов в живых! Потопив дрифтер, загнал танкер на мель, «выкосил» ар-тиллерийскую прислугу, и… воистину пиратским абордажем высадился на борт ошалевших от неслыханной дерзости фашистов. Забрал докумен-ты и, заложив в машинное отделение взрывчатку, уничтожил танкер!
А тем временем его товарищи-катерники, орудуя уже в конвое врага, пустили на дно еще 3 транспорта, 2 миноносца и 2 сторожевика.
После этой славной баталии наших катерников фашисты усилили охрану конвоев и берега у Варангер-фьорда двукратно, оттянув боевые силы и средства с других, не менее важных для них участков театра военных действий. Вы спросите – почему? Ответ прост: в те времена на севере Финляндии и Норвегии железных дорог еще не было. Основным путем доставки сюда грузов рейха для Лапландской армии и вывоза стратегиче-ски важной никелевой руды были морские перевозки.
Ну а наше командование еще раньше сделало гениальный ход, «подсу-нув» целую бригаду торпедных катеров с маневренным базированием в бухте Пумманки близ полуострова Рыбачий, откуда до путей конвоев рейха было «рукой подать»!
Вернемся к строкам о подвиге катерников… Приняв общий сигнал об от-ходе, Юрченко ринулся на соединение с отрядом. Однако он так увлекся «возней» с танкером, что оказался в удалении от товарищей и попал под губительный огонь. Сторожевики немцев набросились на катер Юрчен-ко, уже потерявший ход, «волчьей стаей». Отбивались геройски… По-следнюю торпеду пустили в сторожевик. Готовили уж было гранаты, но снаряд разорвался у ходовой рубки. Пятерых, в том числе и тяжело кон-туженного Юрченко, фашисты выловили и препроводили по улицам Кир-кенеса в лагерь.
Рассказывая об унизительных днях плена, капитан-директор Виталий Диомидович Юрченко морщился… Вскоре его с товарищами перевели в каторжный концлагерь в Тромсё – подальше от уже назревавшего бегства немцев из Норвегии. Норвежцы, работавшие в лагере во вспомогатель-ном составе, доброжелательно отнеслись к Юрченко и помогли в осуще-ствлении дерзкого побега. Проводили по горным тропам до границы с Швецией и тепло распрощались. Если бы не их помощь… После войны у лагеря в Тромсё патриоты-норвежцы установили памятную доску с та-ким текстом: «200 метров до русского лагеря. Здесь ты увидишь то, что не увидишь больше никогда!».
В Швеции Юрченко удалось без проблем заявиться в наше посольство и вернуться на родину, где пришлось посидеть и в контрольном лагере СМЕРШа: проверке подлежали все возвратившиеся со стороны врага – война есть война. Подошедшая из штаба и от друзей по бригаде торпед-ных катеров «бумага» доказала его невиновность. Вручив заплутавший в канцеляриях еще один орден Красного Знамени, отпустили на волю, но…
В дальнейшей службе Юрченко «нежданок» не случалось, но строка в личном деле – был в плену – послужила тормозом для карьеры. Уволил-ся в запас, долго искал – где и кем быть дальше. Возить поварих с капус-той на рейд или уничтожать девиацию на не своем пароходе было не по его деятельному нраву. Лучшего же не предлагали. И в мирных органи-зациях кадровики были ох как бдительны.
В конце пятидесятых годов решил убраться подальше от центра. Так и попал к нам на Сахалин в УТФ г. Невельска, где вскоре оценили его по уму и заслугам, назначив старшим помощником первого на Сахалине БМРТ «Барабаш», а затем и капитан-директором БМРТ «Арково» (в Корсаковском УОР, предшественнике БОР, с 1966 года). Шутил: «Две тыщи лошадей? Справлюсь! Ведь на торпедном катере было больше».
Справился!.. И об этом писал адмиралу А. В. Кузьмину, в 1944-1945 го-дах командовавшему бригадой торпедных катеров Северного флота: «Ло-вим рыбу у Алеутской гряды. Работа напряженная, нервная. Но нравится – полезность свою ощущаю…».
Конечно, нам бы хотелось выслать этот рассказ Виталию Диомидовичу или его потомкам. Но попытки узнать о его дальнейшей судьбе после увольнения из УОР в апреле 1970 года ни к чему не привели: «одних уж нет, а те далече».
