Обездоленные биоресурсы
Желание еще раз переделить неистребимо. Вот мы и изобретаем объемы под меры регулирования, маскируя организацию промысла в реках.
(Окончание. Начало темы в статьях «Жила-была бабка у самой речки…» и «Тупики и перспективы прибрежного рыболовства», опубликованных 22 и 29 июля с. г.).
Двадцать один субъект федерации имеет выход к морю, рыбаки пяти субъектов дают под восемьдесят процентов общероссийского морского промысла, облавливая шесть промысловых объектов. Примерно в той же пропорции 20/80 распределяются уловы между предприятиями. 20% предприятий дают 80% вылова, а 80% предприятий дают 20% улова. Не только в рыболовстве, но и в любых видах деятельности 80 процентов результатов приходится на 20 процентов участников или действий. 20% населения нашей планеты владеют 80% её богатств и т.д.
Первым человеком, обратившим внимание на данную закономерность, стал итальянский экономист Вильфредо Парето. В конце 19 века он изучал распределение материальных благ между работающим населением и вывел данное соотношение. С тех пор это соотношение носит название «правило Парето». Это и не плохо и не хорошо, это объективно. Плохо, когда внимание и поддержка ведомства направлены только на развитие промышленного рыболовства тресковых, лососей да краба, дающих «план по валу». Поддержка предприятий, упрочивших свое положение в период аукционов и последующих закреплений права на вылов, необходима. Но игнорирование интересов занятых в прибрежном и речном рыболовстве, промысле объектов, на которые ОДУ не устанавливается, а их более 80% от работающих в отрасли, только увеличивает напряженность в рыбохозяйственном комплексе, более того, ведет в никуда. Мы, по инерции, продолжаем называть себя великой морской державой, но сложите площади акваторий, в которых добывается более трех четвертей всех водных биоресурсов. Отечественное рыболовство скукожилось до размеров не самой крупной в России Архангельской области. Внутренние водоемы и прибрежные акватории страны, товарное рыбоводство, рыбаки- любители, коренные малочисленные народы севера пока без призора. Большая часть населения страны расселена по побережьям, только не морским, а речным. Мы континентальная держава, имеющая протяженную морскую границу. Из восьмидесяти трех субъектов федерации только двадцать один имеет выход к морю. Лишь в семи субъектах федерации поступления от морского рыболовства превышают один (!) процент в региональных бюджетах (данные за 2008 год). В этой связи невнимание ведомства ко внутренним водным объектам, как минимум, трудно объяснимо. Ведь одной из задач, стоящих перед отраслью, является обеспечение населения продуктами питания. Рыболовство во внутренних водоемах экономичнее в сравнении с океаническим, поскольку рыбу не надо далеко везти и замораживать, потребитель рядом. Добыча рыбы в российских реках и озерах мало зависит от мировой рыночной конъюнктуры. В годы Великой Отечественной войны рыбохозяйственные бассейны работали круглогодично. Каспий, Аральское море, Балхаш, Байкал, Обь-Иртышский бассейн, реки Восточной Сибири и Дальнего Востока, а с 1944 года и Азовское море давали ежегодно от 900 тыс. до 1 млн. тонн рыбы и рыбной продукции. На порядок больше вылова, который мы учитываем во внутренних водных объектах сейчас. Технологии пресноводного товарного рыбоводства хорошо отработаны. Требуется принятие закона об аквакультуре, поддержка государства, и результаты будут.
О доступности рыбной продукции для населения. Усредненная стоимостная оценка килограмма рыбопродукции морского промысла составляет 23,4 рубля, речного и озерного промыслов 14,1 рубля. Т.е. речная рыба еще и значительно дешевле. Конечно, пресноводная рыба норвежскую и чилийскую семгу с рынка не вытеснит. Но пангасиуса, тилапию, индийского карася потеснить может. Так что рыба внутренних водоемов России по праву является стратегическим, но недооцениваемым ресурсом государства. Следствием недооценки промыслового потенциала и игнорирования фактического вылова рыбаками-любителями и ИНН- промыслом (смотри «Жила была бабка…») во внутренних водных объектах является не прекращающееся браконьерство, в том числе с использованием запрещенных орудий лова. Внутренние водные объекты не океан, где функции рыбоохраны выполняют пограничники. Полномочия по охране водных биологических ресурсов внутренних пресноводных объектов целиком на Росрыболовстве.
О прибрежном рыболовстве в последнее десятилетие говорится очень много. Позволю себе цитату: «В Южно-Сахалинске 19 сентября начала свою работу научно-практическая конференция “Прибрежное рыболовство – XXI век”, организованная СахНИРО и областной администрацией. Открыли конференцию вице-губернатор Сергей Подолян и заместитель председателя Госкомрыболовства Юрий Москальцов.
Москальцов отметил, что в настоящее время рыбная отрасль находится в катастрофическом состоянии и нуждается в новых подходах, которые, возможно, будут обозначены на конференции. “Сахалинцы всегда были хорошими застрельщиками в рыбацких делах, и, думаю, что на этот раз увезу с собой много интересных предложений” – отметил заместитель председателя Госкомрыболовства.
Как сообщили ТИА “Острова”, директор ТИНРО-центра Лев Бочаров отметил развитие прибрежного рыболовства как одно из перспективных направлений отрасли. Только в Дальневосточном бассейне объем прибрежных ресурсов может достигать 1 миллиона тонн, из них почти 300 тысяч тонн приходится на Камчатку, 250-260 тысяч тонн – на Сахалин, около 100 тысяч тонн – на Приморье. В то же время, считает Лев Бочаров, российский прибрежный промысел будет существенно отличаться от других стран, так как он будет носить экспедиционный характер». (ТИА «Острова», 19.09.2001).
С одной стороны, миллион тонн в прибрежном рыболовстве потенциально есть, с другой стороны, чего же его никто не ловит? В Стратегии социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года ресурсный потенциал только сахалинского биотехнопарка «Курильская гряда», рассчитанного на промысел маломерным и среднетоннажным флотом, определен в 4 млн. тонн. Кто-то не прав? Смотря что считать. ТИНРО-центр обеспечивает существующий промысел, соответственно считает то, что востребовано промыслом, а промысел сегодня ориентирован исключительно на пищевые породы. Минрегион считает перспективные возможности. Приведу выдержку из Стратегии ДВ – «Специализация Курильской зоны связана с формированием биоресурсного и рекреационного комплексов. Организация биоресурсного комплекса “Курильская гряда” предусматривает размещение объектов хозяйственной деятельности на территории островов Парамушир, Итуруп, Кунашир и Шикотан. Прикурильские акватории относятся к высокопродуктивным районам Мирового океана. Являясь важным звеном в системе рыбной промышленности российского Дальнего Востока, Курильские острова имеют большое значение для развития общероссийского и мирового рыболовства, особенно по таким ценным промысловым объектам, как крабы, лососевые, кальмары, моллюски и водоросли. Планируется развитие глубокой переработки рыбы и морепродуктов, а также производство продукции для биофармацевтической и топливной промышленности, кормов для агропромышленного комплекса и мариферм, продукции технического назначения».
Много или мало у прибрежного рыболовства ресурсов развития, не самое важное. Важно, что из этих ресурсов можно добывать. В предыдущей публикации я уже писал о том, что до заключения десятилетних договоров на доли в прибрежном рыболовстве сахалинские рыбаки осваивали 41 единицу запаса водных биологических ресурсов. Сейчас легально добывать можно только шесть объектов прибрежного промысла. Куда делись остальные? Часть обездоленных объектов перешла в разряд ресурсов, по которым ОДУ не устанавливается, на первый взгляд – это шаг вперед. Обращусь к словам руководителя Росрыболовства, опубликованным в «Российской газете».
РГ: Помнится, в 1980-е годы рыбы в стране было, что называется, завались. А словосочетание рыбный день приобрело ироничный оттенок. Рыбный – значит, пустой.
Крайний: Вопрос очень сложный, который надо согласовывать с учеными, экономистами, вносить изменения в федеральные законы. В принципе, я уверен, что надо оставить квоты максимум на 50 видов биоресурсов. А 200 видов – отпустить на свободу. Нельзя по рукам и ногам вязать рыбаков. Хочешь ловить, иди и лови. А контролировать и регулировать государство может с помощью жестких правил рыболовства, например, установив законом сроки, определив регионы, районы вылова, орудия промысла. Допустим, с 5 мая по 15 августа ловите – потом сезон закрыт. Тогда мы с браконьерами будем разбираться жесточайшим образом – арестовывать, конфисковывать орудия лова, а самих отправлять “корчевать лес”. Но если взять в руки только кнут и начать стегать, то ничего не получится».
И что получилось по факту с так называемыми «неодуемыми»? Для этих объектов теперь не нужна экологическая экспертиза. Изменился орган, принимающий решение по вводу в промысел этих объектов, теперь это Росрыболовство. Все остальное осталось прежним. Кроме того, что при вводе в промысел через ОДУ все объекты появлялись в промысле одновременно. Теперь «неодуемые» надо толкать. Система должна осознать, почувствовать, что рыболовству эти объекты необходимы, и только после этого… А нам говорят – «хочешь ловить, иди и лови». Но только то, что изучит и разрешит рыбохозяйственная наука. Изучение – это деньги. Теперь только из бюджета. И от того, каким будет этот бюджет, зависит доля ИНН-промысла в нашем рыболовстве. Говорить об эффективности рыбохозяйственного комплекса с нынешней системой организации доступа к предмету труда можно. Но эффективнее было бы вернуть науке возможность получения внебюджетных доходов.
И не столько от реализации изъятых из среды обитания в результате исследований ВБР, сколько от передачи реальных полномочий в субъекты РФ. Организация рыболовства – это не только заключение договоров на доли или РПУ. Если создать орган, вроде кадастровой палаты, единый на всю страну, и передать ему все полномочия по договорам и их контролю, то прекратится перетягивание каната.
Самое важное для рыболовства – это вложения в изучение сырьевой базы, ведь даже украсть, пока не поймал, невозможно. В свое время администрация Сахалинской области достаточно много бюджетных средств потратила и на возвращение морского ежа Южных Курил в ОДУ, а значит, из браконьерского промысла, и на изучение промыслового потенциала РПУ (практически сделаны паспорта участков, что позволяет перейти от установления ежегодно объема вылова к регулированию промысловыми нагрузками, т.е. Правилами рыболовства, осуществлять рыболовство на основании договора на пользование РПУ).
Немало сделано и для расширения искусственного воспроизводства лососевых и сохранения потенциала диких лососевых рек. Многие ресурсы вводились за счет хозяйствующих субъектов – глубоководные крабы, многие единицы запасов креветок, сетной лов палтуса … Но нужны гарантии бизнесу.
И в заключение, как говорят, на злобу дня – о рыбоучетных заграждениях.
Человек зашел в пиццерию заказать пиццу. Когда пицца была готова, официант спросил: «Разрезать ее на шесть или на восемь кусочков?» – «Сегодня я особенно проголодался. Разрежьте на восемь». Это не анекдот, это действия Росрыболовства по организации сахалинского промысла лососей. Сократив Правилами рыболовства промысловое изъятие морскими ставными неводами, т.е. не дав поймать рыбу рыбакам, ведомство направило её в реки. И теперь доказывает всем, что это кусок не от этой пиццы. Зачем это надо, лучше всех знает руководитель отрасли.
«РГ: Растолкуйте еще один пункт из поручений президента. Зачем сдавать лососевые реки в концессию? (Поручение Правительства РФ по итогам президиума Госсовета, п. 20 – о возможности передачи лососевых рыбоводных заводов и рек Дальнего Востока в концессию).
Крайний: Мы намерены сдавать в концессию только малые несудоходные реки. Сегодня на них ставят свои неводы две-три компании. Мы хотим, чтобы восторжествовал принцип: одна река – один хозяин. Государство передаст реку по концессионному соглашению нашему рыбаку на 20 лет с инвестиционными обязательствами. Скажем, он должен будет построить завод по заморозке рыбы и регулярно очищать русло от ила».
Перенести промысел в реки и отдать их в концессию – основная задача, которую решает ведомство. Желание еще раз переделить неистребимо. Вот мы и изобретаем объемы под меры регулирования, маскируя организацию промысла в реках. Но это уже другой вопрос. В Сахалинской области 1200 водотоков длиной более 10 км.
Что победит? Насаждаемый руководством отрасли речной промысел? Или мы сохраним традиционную морскую рыбалку? Станет ли Невельск центром биоресурсного комплекса в соответствии со Стратегией развития ДВ? Как будут жить бабка у самой речки и прочие восемьдесят процентов населения побережий? На все эти вопросы ответит время.
И. БЫСТРОВ, кандидат экономических наук, заведующий кафедрой государственного и муниципального управления Южно-Сахалинского филиала Тихоокеанского государственного экономического университета.
