Тайга народная. Часть 3
Это завершающая статья «Тайги народной» — цикла репортажей о взаимоотношениях людей и природы на примере села Преображенка в Приморском крае. В третьей части — «Невечные ценности» — речь пойдет о самых дорогих ресурсах приморской тайги, в том числе о сборе женьшеня. А также о шишковании, барсуках, рыбалке, мусорной проблеме и о том, чем все это может кончиться.
Не в то время не в том месте…
Охотятся местные не только на косуль и кабанов (о них рассказывается в предыдущей статье). Ходят и на утку, фазана, и на мелких пушных зверей — зайца, колонка. Возле рек и озер много ондатры, но ее добывают неохотно — много возни со шкуркой.
Некоторые стреляют енотовидную собаку — в основном ради шкуры, иногда едят и мясо. Кроме того, часто енот гибнет из-за того, что его в темноте или сумерках путают с барсуком. Выскочит зверюга на полусогнутых под ружье — бах! — и уже «при вскрытии» обнаруживаешь, что это случайная жертва.
Порой за людскую невнимательность расплачивается не только енот. Один охотник рассказывал мне, как с товарищем разглядели в ночник как будто кабана. Выстрелили и попали. «Подходим — вроде бы и не кабан… Изюбрь — не изюбрь… Потом глядь — у туши хвост длинный. «Ну капец, — говорю, — тигра завалили, кажись!»
Подойдя поближе, увидели: случайной жертвой стал… обыкновенный домашний кот, на свою беду зашедший помышковать подальше в лес.
Как барсук от «короны» пострадал
На барсука в последние годы особый спрос. Когда пандемия коронавируса докатилась до Приморья, народ начал активно раскупать барсучий жир — в народной медицине его используют для лечения легких. Стоимость — 4 тыс. рублей за килограмм, а с одного зверя можно натопить килограмма четыре и больше. Да и мясо вкусное.
Так что охота на барсука нынче дело относительно выгодное. Особенно если лицензия одна (за тысячу рублей), а барсуков с ней добываешь штуки четыре.
Чем вода богата
Не гнушаются сельчане и рыбалкой — как легальной любительской, так и не очень. Примечательно, что по красной рыбе — кете — особого ажиотажа не наблюдается. Некоторые ставят сети, но пара хвостов уже считается удачным уловом. Дело в том, что по Уссури до здешних мест просто не доходит больших объемов этого лосося. Кроме того, часто икра в самках уже перезревшая — не разжуешь.
Разнорыбицу ловят охотнее. Котируются карась, сазан, чебак, щука, змееголов, а также рыба со смешным названием конь (у нее действительно вытянутое рыло, похожее на лошадиную морду). Иногда, по признаниям местных, попадается «краснокнижный» окунь-ауха.
Отдельный разговор — сом. Самая лучшая рыбалка на него — зимой со льда. Рыба массово идет к лунке глотнуть кислорода, и с одной проруби можно натаскать небольшой грузовик сомов (суточные нормы для любительского лова, разумеется, никого не волнуют). Вкуснее всего сом в копченом виде, но некоторым не нравится характерный запах тины.
Еще один необычный рыбацкий трофей — китайский трионикс, «краснокнижная» черепаха. Местные говорят, что, несмотря на охранный статус, ее в округе полно. Несколько лет назад черепаху ловили специально — продавали китайцам. Теперь такой промысел не ведут, спроса нет. Летом порой застревает в сетях вместе с рыбой. На вкус трионикс как курица, так же и готовится — всеми возможными способами.
Рыбнадзор тут, говорят, действует вполне эффективно — к местному участку Уссури и озерам прикреплены двое инспекторов. Они срезают сети и ловят браконьеров, в числе которых есть «постоянные клиенты».
Дары флоры
Говоря о таежных ресурсах, важно помнить очевидное: одно из главных лесных богатств — сам лес. В девяностые он сильно страдал от массовых вырубок, валили всё. Особенно активно пилили липу — ее везли в Китай. В итоге власти решили проблему перекрытием границы — невостребованное дерево стало никому не нужно, и даже заготовленные бревна просто побросали в лесу гнить.
Охотно собирают здесь побеги папоротника по весне. Орляк — вещь довольно вкусная, только перед готовкой стебли нужно вымочить. В основном папоротник тушат со свининой (дикой или обычной, из магазина). Собирать орляк просто, он растет на открытых полянках. Для меня главной проблемой оказались комары, которые прониклись к заезжему особой гастрономической любовью и тучей вились над головой.
Разумеется, ходят преображенцы и за шишкой. Плодоносит корейский кедр (он же сосна корейская) периодами — особенно богатый урожай бывает раз в четыре года. Кто-то успевает «подняться» на орехе. А бывает и так: хочется за шишечкой, но ждет работа в полях — косить, убирать, ремонтировать технику, сокрушаются местные.
Собирают также манчжурский орех, лимонник. В основном этим занимаются те, кто живет возле дороги, — удобнее продавать. Элеутерококк можно сдавать, но за ним ходят немногие — выдрать куст из земли очень тяжело. Для этого нужны специальные приспособления — пояс, крючки… Кроме того, приемщики берут только сухой корень. Это значит, что его перед сдачей надо тщательно очистить и высушить.
О главном сокровище
Самый ценный из таежных дикоросов — конечно, женьшень. Он «краснокнижный», но народ за ним ходит — в основном копают на продажу китайцам. Про расценки никто не признается, но говорят, что цена зависит не от веса, а от качества и потребностей скупщиков. Иногда требуется целый большой корень, иногда с «бородой» — множеством мелких корневищ, иногда с длинной «шеей».
Корень обычно продают, его легче хранить. Листья заспиртовывают и используют для заживления ран. А семена, как правило, сохраняют — копатели заботятся о восстановлении популяции. Многие высаживают собственные плантации, ухаживают за ними, «прищипывают» растения — пригибают особым образом, чтобы стебель не бросался в глаза.
Есть два основных сезона выхода на корнёвку. Первый — в августе — «по ягоде», когда красные бусины легко заметить в листве. Второй — «по золотому», в октябре. Тут уже ориентируются на желтый стебель, торчащий из опавшей листвы и пожухлой травы. Впрочем, некоторые ходят и «по зеленке» — в основном те, у кого собственные «грядки».
У копателей есть свои устоявшиеся правила. Например, если в группе новичок, то он получает долю, только если сам найдет корень.
Найти женьшень можно где угодно, иногда он встречается на закрайках, а порой — и в чаще. Случается, растение засыпает — не выпускает стебель и ботву, но под землей остается живой корень. На такие иногда люди натыкаются, когда занимаются земляными работами для других нужд.
При сборе обычно ориентируются на количество листьев, считается, что чем их больше, тем больше и корень. Но часто женьшень преподносит сюрпризы: «Бывает четырехлистка, но тело корня большое. А бывает, нашел пятилистку, а открыл — да что там было копать!»
Как правило, женьшень растет «семьями». Если вышли группой, то когда найдут первое растение, один раскапывает, остальные ходят вокруг — ищут других «родственников». Корень не вынимают сразу — предварительно раскапывают с боков палочками, проверяют, нужно ли ему еще подрасти.
Заготавливают корень просто: настаивают на водке в темноте. А вот принимать надо по особой схеме, в зависимости от возраста пациента, по дням: в первый — каплю, во второй — две и так далее по нарастающей. А потом наоборот, постепенное снижение дозы. Молодым такое лекарство вообще не рекомендуют — слишком сильно тонизирует.
Чистота леса — дело накладное
Мусор преображенцы вывозят на заброшенный карьер неподалеку, раньше там копали грунт и дресву. Сейчас это место превращено в большую свалку. Зрелище довольно гнетущее: остатки бытовой техники, шелестящие пакеты, пластик, а также рога и копыта, оставшиеся от разделки охотничьих трофеев. Неподалеку, кстати, импровизированный «тир» у скалы — здесь пристреливают ружья.
В округе еще пара свалок, поменьше, — возле грунтовки. Говорят, что туда в основном бросают заезжие. Отходы живописно валяются кучами в траве, плавают в озерцах и ручейках. Время от времени часть такого лесного мусора «прибирает» низовой пал.
Отходы не присыпают. «Всегда на карьерах были свалки. Все это высыхает, сгорает, остальное разлагается», — уверяют местные. На вопрос об официальной свалке начинают ругаться:
«У нас официальная свалка одна на три района — на въезде в курортный поселок. Туда с Кировского района свозят, с Лесозаводского, еще откуда-то. Причем ты не можешь просто привезти туда мусор, даже на своем грузовике. Нужно заплатить. Альтернатива — карьер. А если выкопать там яму под отходы — опять же за свои, с арендой экскаватора, — тебя же и накажут! Потому что не положено».
Реванш природы
Такое вот сосуществование людей и дикой природы. Резким подрывом популяций мелкое браконьерство не грозит, кроме того, бдят охотинспекторы и рыбнадзор, да и самоконтроль у народа имеется.
Очевидно, что на незаконный промысел людей часто толкает бедность: легально заработать в селе можно только в школе, детдоме, клубе да сельсовете. Зарплаты, естественно, чуть больше, чем ничего. Несколько фермеров выращивают сою, но доходы с нее маленькие — низкая закупочная цена. Развивать туризм здесь тоже не особо перспективно, несмотря на красивые места и удобные пляжи, ведь много комара и мошки.
Примечательно, что на знаменитый «дальневосточный гектар» местные тоже особо не рассчитывают — много ли соберешь с одного гектара? Разве что маленькое производство разместить…
Государственные предприятия давно закрылись, а предпринимателям этот район пока непривлекателен. Если Преображенка не дождется крупной фирмы с реализацией какого-нибудь инвестпроекта, есть немалая вероятность того, что село окончательно захиреет и сгинет. Молодежь старается вырваться: тут негде получить высшее или хотя бы среднее профессиональное образование, найти нормальную работу. Конечно, остаются прикипевшие к земле старики, не умеющие жить в городе, вдали от своих огородов. Иногда оседают подросшие детдомовцы.
В Преображенке все больше брошенных домов, точнее, мест, где они раньше стояли. После того, как дом перестают отапливать и ремонтировать, он быстро ветшает и разваливается. Холод и влага делают свое дело и на участке остаются лишь фундамент да едва различимые за разросшимся молодняком остатки стен.
Поэтому и медведи забредают сюда все чаще — не видят разницы между лесом и заросшими участками села. Раньше здесь человек попирал природу, теперь она понемногу берет реванш, медленно наступая на Преображенку. Рассуждая о том, каким видам угрожает наибольшая опасность, невольно приходишь к выводу, что единственный обитатель, который может покинуть окрестности в ближайший век — это человек. А местная охота, наконец, станет полностью легальной — тиграм и медведям лицензии не нужны.
Алексей СЕРЕДА, Fishnews
Май 2022 г.
