Дальрыба в судьбах рыбаков - Работа в океане

Однажды по возвращении вручили ему пару замороженных тунцов. В ответ получили приглашение посетить семью. Мистер Вильямс лично отвез дорогих гостей на машине, небольшой, меньше «Волги». Показал свою четырехкомнатную квартиру на 4-м этаже, познакомил с женой, представил ребенка, угостил роскошным обедом.

    Сингапур начал грандиозное строительство как раз в это время. Раньше еще миль за 20 моряков встречал специфический запах, люди жили на джонках в речке, в бухточках по побережью, тут канализационные стоки, тут же ароматы еды с обилием пряностей… Потом, когда стали отсыпать берег, появились первые 30-этажные дома. Идешь из Антарктиды домой и видишь, как огораживают участки, дома закладывают. Через полгода на этом месте уже стоит небоскреб, кругом ни строительного мусора, ни хижин, чистота, порядок. Второй Сингапур они построили вдоль Малаккского пролива, за счет большой отсыпки.

    Дважды за рейс заходили в Сингапур, нищих не видели. Разве что днем индус какой-нибудь ляжет на парапет и отдыхает себе. Люди все одеты нормально, торгуют. Одно время у них был закон – для наведения порядка – если попадался полицейскому горожанин с волосами ниже ворота рубашки, штрафовали нещадно.
    Женщинам ходить в купальниках или в ярко выраженных мини запрещалось. Чтобы не провоцировали мужчин на сексуальные домогательства, я так полагаю. Окурок бросил недисциплинированный прохожий – тут же следует приличный штраф, это уже хрестоматийный пример. А Олег Григорьевич был свидетелем такой картины – проезжавшие выкинули из окна машины окурок, тут же несколько человек позвонили в полицию и сообщили ее номер. Из достопримечательностей запомнились Тайгер-парк, ботанический сад, аквариум величиной с наш пятиэтажный дом, только без окон, внутри сотни аквариумов с представителями океана от омаров до акул. И знаменитая канатная дорога из города на остров, где была старинная крепость.

    С 1966-го по 1969 годы ходил в Индийский океан на лов тунца. Ловили и акулу, обрезали плавники, отдельно морозили их, тушу, привозили в Находку и отгружали на экспорт. Одни рейс работали на заказ Италии – добывали серую акулу. Она небольшая, кило по 30, морда такая круглая, зубчики меленькие-меленькие, сама без костей, голову можно легко отрезать ножом. Он из интереса попросил повара приготовить мясо. Рыбу-меч, сердце тунца пробовали, а что акула, она не поганая. Пищевых акул много, разные народы ее потребляют. Если итальянцы едят, то чего? Тот пожарил. Мясо с виду хорошее, беленькое. Вишневский съел кусок. Нормально. Кое-кто из экипажа вообще принял изделие повара за деликатес.

    Была возможность поесть черепахового супа. Ее изловили, вытащили на палубу. Громадная, глаза такие большие. И вдруг кто-то закричал:
- Братцы, да она плачет!
Действительно, черепаха плакала, крупные светлые слезы катились по морде, на палубе образовалась лужица. Повар все же сварил из нее суп, сделал пирожки с черепаховым мясом, но есть никто не стал. Не смог и Вишневский. Повар выбросил приготовленное за борт, несколько дней он ходил мрачный и готовил еду только из консервов. Было это в 1968 году, когда капитан-директор флотилии Владимир Павлович Чернов решил попробовать вести промысел тунца в Аравийском море, выше порта Аден. Условия неприятнейшие, при штормовом ветре песок шелестит в 20 милях от берега.

    Там надо было иметь план по условиям оплаты труда, план по мороженой продукции и план по вылову, потому что в таком случае еще премиальные добавляются. По вылову у Вишневского нескольких тонн не хватало. Он предложил Чернову принять акулу на муку, тот согласился. Поставили сравнительно небольшой ярус, километров на 50, а приходилось кидать и до 120 километров. Ярус состоит из 10 мм линя, смоленой веревки, через 60 метров на стальном поводке крючок такой крепости, что кусачки не берут. Как она пошла, эта самая акула, замучались вытаскивать. Загрузили полную палубу, уже раза в два переборщили, а она на каждом поводке. Идти до плавбазы 70 миль. Солнышко пригрело, вонь от добычи пошла аммиачная. Воздухозаборник – там кондиционеры в жилое и машинное помещения и в радиорубку – сосет воздух с палубы. Все это амбре и пошло. Но дошли до «Луча», сдали.

    В 1979 году ходили в Антарктиду на криль. Было одно судно с Камчатки – «Кантайка», судно с Совгавани, сахалинский БМРТ «Мгачи», ну и наши, приморцы пошли. Так называемые «мясники», которые производили мясо и обычные морозильники – «сыромороженики». У «мясников» замкнутая фекальная система. Например рыбачат в квадрате, нужно фекальные воды слить – уходили миль за 15-20 в сторону. Тем самым достигалась чистота криля, чтобы он не заразился кишечной палочкой. За этим строго следили микробиологи, они каждый день брали анализы. Не дай бог, если в район забредет «сыромороженик» и кто-то из экипажа недисциплинированно опростается за борт – снималась вся дневная продукция.

    На «сыромороженике» штурмана тралили по принципу: чем больше улов, тем лучше. Бывало, добывали до 30, 40 тонн, денежка экипажу только так шелестела. На «мяснике» принцип иной. Нужно ловить не более трех тонн, чтобы криль не помялся. На палубе установлен конусный бункер из нержавеющей стали, как раз на три тонны. После того, как он наполнится, сырец уходил на фабрику в варильный цех, где в нагретой до 87 градусов морской воде он выдерживался определенное время буквально в несколько минут. Потом криль поступал в дробилку, устройство типа стиральной машины, далее эта пульпа с чешуей и мясом подавалась по трубам в центрифугу. Мясо тяжелее, оно садится на дно, а хитин сливали для выработки муки. И все, можно набивать консервы? Нет. Мясо идет на сортировку, там пинцетом выбираются глазки, усики, остатки хитина. Для упаковки готовой продукции разрешалось иметь примесей не более 3 процентов, иначе – брак.

    На фабрике весь персонал трудился в белых одеждах. Мясо криля выпускали в баночках по 150 граммов, коробочках по 500 граммов, брикетах по три, пять килограммов. Многие, наверное, помнят белковую пасту «Океан», одно время ею торговали фирменные магазины. Полезная и даже довольно вкусная, но если ее переесть, то можно было получить отек лица. При этом кожа приобретала красный цвет.
В последний рейс на криля Олег Вишневский пошел на «Коммунисте», который не был приспособлен для роли «мясника». Искали-искали куда приткнуть лабораторию микробиолога и решили устроить ее на месте гальюна. Микробиолог, женщина суровая, первое время жаловалась Олегу Григорьевичу, что матросы всячески с ней заигрывают, стучатся как днем, так и ночью, мешают работать. Пришлось объяснить, что народ идет туда, где ныне лаборатория, по привычке. Потом, конечно, оставили ее в покое, и она колдовала над своими пробирками, делала пробы сырца и ни на какие уговоры о снисхождении к выработке смены не шла. Иной раз матросы замыкали ее, так такой шум поднимался, анализы делались заново.

    Работали в море Содружества, в Антарктике, где необычные условия плавания, среди айсбергов. Было несколько случаев с ними. Сахалинский БМРТ «Мгачи» шел мимо плавающей горы величиной с 15-этажный дом. Вдруг сорвался кусок с самого верха, благо он упал не на судно. На БМРТ «Решетников» Олег Григорьевич шел в полутора кабельтовых от айсберга, едва разминулись, он, видимо, от движения винта перевернулся. Поэтому было запрещено подходить к айсбергам ближе трех кабельтовых.

    В районе советской полярной станции Мирный есть полуостров Челюскинцев, от него оторвался кусок 30 на 15 миль и приплыл в море Содружества. Рыбаки пришли как раз в этот район в 1979 году. Было удобно рыбачить то с одной стороны ледяного поля, то с другой. Ну вот, одни выбрали трал, другие еще вели добычу. Вдруг «Терней», из наших, приморских, закричал, что он намотал на винт и его несет на айсберг. Свободные срочно туда подбежали. «Терней» уже поднесло к айсбергу, его влекло в пещеру, грот или углубление типа бухточки, полной падающих сверху громадных кусков льда. Ветер прижимной, едва успели развернуться кормою, старпом с линемета подал на судно проводник, ваер, и его оттуда вытащили.

    Последним судном перед уходом на пенсию был СТР «Капитан Комратов». Было это в 1988 году. Присел капитан Вишневский в своей каюте и призадумался. Пришел на флот мальчишкой, было это во время войны. Без малого полвека провел в морях. Что делать? Решил продолжать работать, стал капитан-наставником гидроакустического тренажера при филиале Калининградского институте повышения квалификации. Там был бассейновый тренажер Дальрыбы, но на балансе он стоял у Дальморепродукта. Проработал на нем почти год. Было два прибора гидроакустических промысловых, второй передали морскому колледжу.

    В те времена добывали иваси. Чтобы кошельковым неводом косяк обловить, надо определить его размеры. Выходу на косяк, обметке рыбы по приборам и обучал Олег Григорьевич капитанов, старших помощников, начальников радиостанций и гидроакустиков. Курсы были недельными, этого оказалось достаточно, чтобы обучить специалистов вполне грамотной эксплуатации техники. Берешь пеленг, определяешь дистанцию до косяка, вычисляешь на планшете его размеры, а потом согласно показаниям прибора делаешь замет.

    Он стоял на должности заведующего лабораторией. Работающим пенсионерам пенсию в то время не платили. Оклад небольшой, 150 рублей. Подумал и перешел в Дальморепродукт. А уволился из БАМРа с обменом квартиры из Находки на Владивосток, надо получать визу. Подал документы, сказали, что необходимо немного подождать, когда ее оформят. Стал ждать. Ходил два раза в неделю в отдел кадров, ему говорят, что еще не пришла виза. Отремонтировал СРТ «Каури», перебросили на «Сердеж», отремонтировал и его, а визы все нет. Он исправно два раза в неделю продолжал заходить в отдел кадров. Сказали принимать для ремонта СТР «Скалат», на нем ходил капитан Александр Новиков. Вишевский попросил Николая Ивановича не возвращаться на «Скалат», визу вот-вот откроют, пусть судно ему останется. Тот согласился.

    Как раз к тому времени во Владивостоке на вокзале нашли чемодан со взрывчаткой, поэтому особисты посещали всех, в том числе и суда. Пришли и к Вишневскому, повели разговор о бдительности. Пользуясь случаем, он пожаловался:
- Ребята, я всю жизнь проработал на море, один только раз ездил по Советскому Союзу на Украину с женой. Зато все моря знаю, имею все допуски, а как переехал из Находки во Владивосток, то визу потерял. Как быть?

    Те ответили, что их вины нет, скорее всего кадровики Дальморепродукта мудрят. И обещали помочь. Точно. Через три дня виза появилась. Пришел с работы в море и встал на рейд «Петр Житников», Олег Григорьевич попросился в службе мореплавания на эту плавбазу хоть четвертым помощником, пожарным помощником. А там собрались китобои, они рыбаков не очень уважали. Даже Лев Васильевич Горячий, старинный друг, не помог. Вишневский психанул и отправился к начальнику ВБТРФ, Николаю Ивановичу Никитенко. Тот принял радушно, знакомы были по БАМРу. На второй день он получил судно и пошел рыбачить. Восемь лет рыбачил. Потом, после перестройки работал в фирмах. В 2001 году в 69-летнем возрасте Вишневский еще ходил в Охотское море.

    Так и пролетела жизнь, вздыхает ветеран рыбной отрасли. По молодости хотел идти служить в армию. Во время войны для приморских рыбаков была установлена бронь, которая действовала до середины пятидесятых годов – людей кормить надо было. В 1951 году со старшим помощником Владимиром Васильевичем Колпинцом они пришли в военкомат в Краскино с просьбой получить повестку. Военком сказал:
- Рыбаки, если здорово хотите в армию, то я буду вызывать вас каждую неделю рыть по окопу, а потом поедете назад рыбу ловить.
Но ничего, Олег Григорьевич считает, что жизнь состоялась. Еще до прошлого года он был членом Ассоциации капитанов Дальнего Востока. Сейчас отдыхает. Есть трое детей, внуки.

    Уже прощались, когда он вспомнил, может, не относящееся к его судьбе. В 1950 году при зверосовхозе Сидими была племенная ферма элитных жеребцов, еще от Янковского. Рыбаки из Валентина пригнали мотобот и отдали совхозу возить продукты. А совхоз дал красавца-жеребца по кличке «Зенит» для подарка Шалве Надибаидзе.
    Шалва Георгиевич радовался, как ребенок, он держал Зенита на Океанской и очень его любил – кровь-то кавказская. Жаль, когда с Надибаидзе случилась неприятность, завистники воспользовались и заставили вернуть жеребца в совхоз. Это был прекрасный человек, зря так обошлись, говорит Олег Григорьевич. Ему до сих пор обидно за Шалву Надибаидзе и за рыбаков Дальрыбы. Подарок-то делали от всей души, без лести.

Юрий Григорьев