Надо работать на один результат

А что у нас?

А у нас государство тоже выделило прибрежное рыболовство в отдельное регулирование прибрежным ресурсами, прописав в ст.7.1., п.2. № 250 ФЗ от 03.12.2008 г. буквально следующее:

«Использование уловов водных биоресурсов, добытых (выловленных) при осуществлении прибрежного рыболовства, осуществляется для производства рыбной и иной продукции из водных биоресурсов на территориях прибрежных субъектов Российской Федерации».

А на местном уровне этот Федеральный закон трактуется уже немного иначе:

В «РК» от 21 января 2009 была статья о совещании в министерстве рыбного хозяйства Камчатского края «Оказывается, ограничений «прибрежке» и не было…». То есть можно использовать улов водных биоресурсов прибрежного рыболовства и не осуществлять производство рыбной и иной продукции из водных биоресурсов на территориях прибрежных субъектов Российской Федерации, а делать это в море, на судах. Иными словами, по принципу – «если нельзя, но очень-очень хочется, то можно».

Далее в статье сказано: «… в отсутствии технического регламента, определяющего требования к производству рыбной и иной продукции из водных биоресурсов, ст. 20 ФЗ «О рыболовстве…» не устанавливает необходимость доставки уловов ВБР, добытых при осуществлении прибрежного рыболовства, на территорию субъекта федерации для последующей береговой переработки. Следовательно, прибрежные уловы водных биоресурсов, в том числе и замороженные, возможно сдавать на перерабатывающие суда в море, при условии их обязательной последующей доставки на таможенную территорию Российской Федерации».

Интересно, а у нас бывают водные биоресурсы замороженные?

В ст. 1 ФЗ № 250 от 01.12.2008 г. «О рыболовстве и водных биологических ресурсах» сказано буквально: «водные биологические ресурсы (далее – водные биоресурсы) – рыбы, водные беспозвоночные, водные млекопитающие, водоросли, другие водные животные и растения, находящиеся в состоянии естественной свободы».

Использование именно этих уловов водных биоресурсов, добытых (выловленных) при осуществлении прибрежного рыболовства, осуществляется для производства рыбной и иной продукции из водных биоресурсов на территориях прибрежных субъектов Российской Федерации.

А замороженный и обезглавленный минтай и потрошённая треска являются не биоресурсами, а готовой продукцией, доставленной на берег на продажу, может быть и для дальнейшей переработки, и для обязательной таможенной обработки, как сообщает автор.

Далее он ссылается на якобы отсутствие технического регламента производства рыбной и иной продукции из водных биоресурсов: не даёт право перерабатывать прибрежные квоты на морских судах по той причине, что технический регламент регулирует только качество готовой продукции и качество парного сырца.

Подытоживая эту сугубо профессиональную полемику, скажу своё мнение: прибрежные биоресурсы могут добываться (использоваться) любым разрешёнными методами и правилами рыболовства, но осуществляться производство рыбной и иной продукции из водных биоресурсов должно на территориях прибрежных субъектов Российской Федерации, то есть на берегу.

«Им» выгодно

Теперь для широкого круга читателя объясню, в чём вообще сыр-бор.

Для незнающих, скажу, что рыбные ресурсы, о которых идёт речь, являются федеральной собственностью и принадлежат по праву всем россиянам и камчатцам, в том числе (Конституция РФ, ст. 9 «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории). Рыбаки получают право их использовать, а власть, в том числе и местная, устанавливает правила их использования. Получается, что мы с вами, жители страны и Камчатки, как собственники этих рыбных ресурсов заинтересованы в их наиболее эффективном использовании.

Государство после долгих рассуждений, наконец, определило: прибрежные биоресурсы в обязательном порядке должны и перерабатываться на прилегающей прибрежной территории. Если квоты за пределами 12-мильной зоны возле Камчатки облавливаются всеми рыбаками Дальнего Востока РФ и даже иностранцами, то прибрежные квоты (от береговой черты до границы 12 миль) должны облавливаться с последующей их доставкой на переработку на берег.

За рубежом везде так – это выгодно.

Исландия находится на 11 градусов севернее Петропавловска-Камчатского, но там выгодно доставлять улов даже до 700 миль от мест переработки. А за чертой 700 миль от берега в основном работают автономные траулеры. Но в Исландии при населении 270 тыс. человек (Петропавловск с Елизово) на около 400 береговых рыбоперерабатывающих заводах перерабатывается в год около 1 млн. тонн биоресурсов. И рынок сбыта – Евросоюз – по дальности доставки готовой продукции сопоставим с нашим Приморьем, Японией и Кореей.

У нас тоже

Рыбоперерабатывающий завод ООО «Глория» находится в п. Октябрьский. Директор Пётр Михайлович Иванов рассказывает:

– Официально покупаю свежий минтай у рыбаков, везу на машинах в посёлок, 40 человек вручную выпускают филе минтая –и обратно везу готовую продукцию в город. Здесь продаю. И на каждом килограмме сырца зарабатываю 3 рубля чистой прибыли. Всем выгодно! Рыбак за сырец деньги получил, грузчик в порту перегрузил – заработал, водитель довёз сырец и вывез готовую продукцию, транспортник доставил в Находку. Но сейчас у меня простой из-за отсутствия сырца, так как своих квот мне никто не дал, а имеющий квоты (добытчик) не везёт.

Спрашивается: почему прибрежные биоресурсы – «основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории» – отсутствуют на берегу, если есть Федеральный закон, обязывающий «использование этих уловов водных биоресурсов, добытых (выловленных) при осуществлении прибрежного рыболовства, для осуществления производства рыбной и иной продукции из водных биоресурсов на территориях прибрежных субъектов Российской Федерации»?

Я уже не говорю, о том, что П.М. Иванов при ручном выпуске филе минтая имеет коэффициент 2,5, а при машинном выпуске филе БААДЕРами коэффициент по переработке составляет почти 5! Иными словами, Иванов получит с 1 кг сырца в два раза больше продукции и обеспечит работой целый ряд партнёров, а, например, филейного траулера, выпустит меньше и работой обеспечит только нашего транспортника да ещё, наверное, и корейского.

Известно, что наибольшая эффективность при переработке биоресурсов заложена в переработке отходов, а этот процесс возможен только на берегу. Наши крабовики получают от вылова и переработки краба только 1/5 часть потенциальной стоимости сырья. А 4/5 получает берег, если занимается такой продукцией как хитин, хитозан, коллагеноза и пр.

Береговой рыбоперерабатывающий завод получает мороженную креветку и дефростирует её обыкновенной водой. Вода, в которой оттаяла креветка, оказывается, содержит небольшое количество определённого энзима из желудка креветки, который может быть использован для анализов ДНК. Он может быть получен и из других источников, но будет очень дорогим. Отработанная после оттаивания вода соответствующим образом перерабатывается, и из неё экстрагируется нужный энзим. 1 тонна воды даёт 1 грамм энзима. Немного? Но этого достаточно для проведения 2 млн. анализов ДНК. Стоимость 1 грамма энзима при этом составляет 100 000 долларов США. Другими словами, 1 литр такой воды стоит 100 долларов США. А со свежедоставленной креветки выход продукта будет в 2-3 раза больший. Вышесказанное подтверждает, что только на берегу можно заниматься действительно глубокой переработкой биоресурсов, так как, например, при переработке панциря краба на хитин и хитозан применяют тяжёлые кислоты и т.д.

Только отсутствием глубокой переработки рыбы и морепродуктов в России можно объяснить, что страна, имеет самый низкий показатель получения стоимости выработанной продукции с 1 тонны сырца. К примеру, в 2005 году: Ю. Корея – 1300 $ США, Китай – 1100 $ США, Исландия – 2300 $ США, Норвегия – 2700 $ США, Россия – 900 $ США (Камчатка – 800 $ США)…

Если же эту тему привязывать к макроэкономическим показателям края, то получается, что Камчатка, даже развивая в последнее время горнодобывающую и нефтегазовую отрасли, всё же имеет моноструктурную экономику, где основой является рыбный комплекс полуострова. А это значит, что именно здесь пока находится «прибавочная стоимость» для региона.

Электроэнергию с полуострова мы не вывезем и не продадим, руды пока мало, нефти и газа нет, отдача от золота и платины мизерна. И как много мы вывезем рыбной продукции в денежном выражении, полученной с 1 тонны сырца, тем и будет жить край, а самое главное – люди. Уже сейчас квалифицированный матрос 1 класса получает заработную плату в два раза меньшую, чем квалифицированный рабочий-строитель, и то с задержками. Уже сейчас у всех рыбных предприятий проблемы с рядовым составом, а у части – и с командным. А это уже влияет и на эффективность работы рыболовецких и рыбоперерабатывающих предприятий и, в конечном счёте, на освоение прибрежных квот региона, которые регулярно не выбирая, мы их можем потерять навсегда.

Исходя из вышесказанного, можно сделать однозначный вывод: береговая переработка биоресурсов намного выгоднее для жителей прибрежных регионов, рыбаков и власти. Она крайне важна, и её нужно всемерно развивать, а не ставить подножки. Иного не дано.

Что же делать?

Намеренно опускаю вопросы добычи, сохранения, доставки прибрежных биоресурсов на берег добытчиком и получения при этом выгоды. Скажу только одно: в ближнем к нам Анкоридже что зимой, что летом, добытчики добывают тот же минтай, треску и камбалу, сдают парной сырец на береговые рыбоперерабатывающие заводы. Те, в свою очередь, вырабатывают ту же продукцию, что и наши заводы, и продают в те же Корею, Китай и Японию, но по ценам мирового рынка, а в России она даже зачастую дороже. Но все участники процесса довольны: и судовладельцы, и переработчики, а самое главное – рыбаки. Средняя заработная плата у матроса в период промысла в месяц составляет 6-8 тыс. долларов США. Топливо, кстати, американские рыбаки покупают тоже на рынке – правда, её стоимость почему-то ниже.

Но есть один нюанс. Добытчик и береговой рыбопереработчик работают на один результат. Иными словами, плохая промысловая обстановка у добытчика или хорошие – приемлемые – цены у переработчика, полученная прибыль от реализации продукции делятся соразмерно затратам. Но там нет обмана, так как репутация конечного владельца продукции – переработчика – очень важна, прежде всего, для него самого. Ему просто потом никто и никогда не привезёт сырец.

И администрация городка в этом процессе тоже заинтересована: она строит на своей территории большой холодильник и предоставляет бесплатно добытчику лёд с таким расчётом, что он привезёт охлаждённую рыбу именно в её округ. А свои затраты она покроет с подоходного налога физических лиц – береговых рыбопереработчиков, дальнобойщиков (с Аляски возят охлаждённую рыбу в южные провинции Канады и северные штаты США), грузчиков и моряков транспортного флота и других. То есть тех, кто смог заработать на том сырце, который привёз рыбак. Кстати, подоходный там налог не маленький (до 40 %).

Можно ли и как применить опыт соседей к нам? Ведь согласно недавно принятого Федерального закона мы обязаны что-то делать в этом направлении.

Я бы предложил всем ведомствам, причастным к этой проблеме (министерство рыбного хозяйства Камчатского края, руководство Северо-Восточного пограничного управления береговой охраны ФСБ России, межрайонная природоохранная и транспортная прокуратуры, северо-восточное территориальное управление Госкомрыболовства России) создать мониторинговый орган, подотчётный губернатору и/или Заксобранию, который просто бы отслеживал движение выделенных прибрежных биоресурсов в строгом соответствии с ФЗ № 250 от 01.12. 2008 г., и отдать Северо-Восточному территориальному управлению Госкомрыболовства России. Раз в месяц собираться и отслеживать освоение прибрежных квот для добывающего предприятия на наличие приёмных квитанций именно от берегового рыбоперерабатывающего предприятия. Не хочешь или не можешь освоить свои квоты – через два года их потеряешь.

Может быть, для отдельных компаний это неподъёмное мероприятие, но тогда остаётся одно – продавать бизнес.

Недавно я беседовал с одним знакомым капитаном с Аляски: добыча вокруг Камчатки основных донных видов, которые будут обловлены в соответствии с российскими рыболовными правилами и доставка в осенне-весеннее время в Авачинскую губу может ли быть рентабельной? Он внимательно посмотрел на карту и сказал: может на расстоянии до 600 морских миль, но при условии, что за один раз он привезёт не менее 200-250 тонн.

Полностью согласен с мнением этого опытного рыбака и могу сделать несколько важных выводов:

1. Возить зимой икряной минтай с Охотского моря в Петропавловск-Камчатский свежъевыми судами выгодно, что подтверждается работой японских «хокутэнов» – с Охотского моря на острова Хонсю и Хоккайдо.

2. Мелким рыбодобывающим компаниям, имеющим малые объёмы прибрежных квот, зимой работать не выгодно – им надо укрупняться.

3. Лосось с западной Камчатки выгодно возить с района Соболева, с восточной Камчатки – даже с Карагинского залива.

Правда, одна оговорка: судов таких на Камчатке пока нет, но они обязательно будут.

Как из возможных вариантов, я бы несколько ЯМС «Акроса» переделал под свежъевики и снюрреводчики и за два сезона их «доокупил». Для сомневающихся скажу, что в Океанрыбфлоте был положительный опыт, когда краболовом с успехом работал 105-метровый БАТМ! В ЯМС достаточно места для установки льдогенератора большой мощности, RSW и рыбонасоса.

Кстати, Акрос как структура более всего подходит для «операций» с прибрежными квотами – причал и холодильник имеются, ЯМС простаивают по 9 месяцев, опытных капитанов там хоть отбавляй.

Готов ответить на все вопросы, касательно статьи и подискутировать на эту крайне важную для Камчатки тему.

Константин ДЕНИКЕЕВ, капитан, инженер промышленного рыболовства, экономист ООО «Шельф».