Трепанг на меду

У семи нянек…

Ответ на последний вопрос очевиден, считают специалисты краевой администрации. Ведомственная разобщенность и разнонаправленность действий не позволяют выстроить четкую стратегию борьбы с нелегалами и «единым фронтом» идти на браконьеров. Приморрыбвод, ПГМИ, МВД, ГИМС, управление по охране, контролю и регулированию использования объектов животного мира Приморского края, администрации районов и др. – каждый тянет одело на себя. В итоге деятельность, направленная на предупреждение, выявление, пресечение браконьерства и охрану водных биоресурсов результата не приносит.

Выход – в координации усилий заинтересованных структур и ведомств, концентрация сил на «больных» участках. Именно с этими целями в 2002 году под руководством Приморского края была создана Межведомственная оперативная группа (МОГ), в состав которой вошли сотрудники управления рыбного хозяйства Приморского края, Приморского территориального управления Росрыболовства, Приморрыбвода и силовых структур (ПГМИ, ГИМС, УВД, в том числе – ОМОН, ОМСН, ГИБДД), сотрудники природоохранной прокуратуры, представители Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья.

Задачи МОГ: координация взаимодействия органов исполнительной власти и организация задействованных на охране водных биоресурсов сил и средств; охрана биоресурсов; борьба с браконьерством; борьба с незаконным оборотом биоресурсов, борьба с коррупцией, профилактика нарушений в сфере рыболовства, осуществление контрольно-проверочных мероприятий в области охраны ВБР, обеспечение безопасности людей на водных объектах Приморского края.

Усиленный состав позволяет максимально эффективно решать поставленные задачи. Например, МВД, ОМОН обеспечивают силовое прикрытие, ведь браконьеры зачастую вооружены и не брезгуют вступать в открытый конфликт. Сотрудники ГИБДД всегда помогут с осмотром машин, на которых недобросовестные рыбаки прячут и перевозят уловы. С другой стороны, милиция контролирует положение дел на внутреннем рынке – всегда можно проверить легальность продукции.

- На администрацию Приморского края возложена обязанность проведения государственной политики в области охраны биоресурсов на территории Приморского края. Это сохранение ВБР, воспроизводство, борьба с браконьерством. Из года в год мы работаем совместными усилиями, – говорит специалист АПК Виталий АВЕРКОВ. – У каждой федеральной службы есть свое направление деятельности, разделены сферы влияния и методы работы. Ведь иногда интересы структур сталкиваются. Например, пограничники контролируют вылов лососей в море, а инспекторы рыбоохраны – в реке. Единого подхода нет. Мы стараемся объединить усилия всех служб.

В этом году впервые был утвержден план работы МОГ. За этот год уже отработаны бассейны рек Раздольная, Арсеньевка, Уссури, залив Петра Великого, озеро Ханка.

- Как только Ханка – самый важный для нас водоем – освободился ото льда, мы вышли в рейд, – рассказывает Виталий Аверков. – В течение двух месяцев (апрель-май) мы не снимали постов. Мы работали тремя группами одновременно в Ханкайском, Спасском и Черниговском районах.

Справка «РП».
Результаты работы межведомственной группы по состоянию на 1 июля текущего года: изъято 156 незаконных орудий лова, 15290 жаберных сетей, составлено 110 протоколов об административных правонарушениях, из которых 3 материала переданы в следственные органы.

Межведомственной группе еще предстоят рейды в Ольгинском, Лазовском, Ханкайском районах, на озере Ханка и на других водных объектах. Из 365 дней в году на водоемах Приморского края специалисты МОГ проведут 235.

Гласность побеждает коррупцию

Можно было бы работать и больше, и показатели были бы выше, но, как в любом деле, есть свои подводные камни и проблемы. В первую очередь, вопрос с финансированием.

Финансируется деятельность МОГ из федерального бюджета. Субвенции по сравнению с прошлым годом урезали в два раза с 650 до 360,2 тыс. рублей, а показатели работы выросли в два раза.

«У браконьеров есть все, в том числе и любая техника. Если у нас мотор 40 лошадиных сил, то у них – 130-300. Сети ставят по навигатору, а значит, опознавательных признаков нет. Общаются с теми же инспекторами, с милицией. Узнают, кто и где сегодня работает. И в определенный момент просто выбирают сеть за час, а потом снова ставят».

В Уссурийск, Владивосток такая рыба уже заходит с готовыми документами – есть и ветеринарное свидетельство, и накладная. Казалось бы, пресечь на месте было бы проще. Однако и здесь есть проблемы. Ведь чтобы доказать факт нелегальной добычи, инспекторы должны задержать браконьера не просто с поличным, но необходимо застать его, например, когда он снимает сети, и когда у него на берегу (в машине, лодке) уже есть улов. И это в присутствии двух свидетелей. А если вдруг попался сотрудник органов, так он может сказать, что увидел чужую сеть и решил ее снять (это входит в его полномочия). Кстати, в новых правилах рыболовства нет ограничений по количеству выловленной любительским способом рыбы. Т.е. лови, сколько хочешь, но разрешенными орудиями лова – на удочку, например. Это приводит к тому, что люди ловят сетками, а говорят, что поймали на удочку. Хотя, признают специалисты, есть способы определить, каким образом был пойман тот или иной объект, но в условиях рейда это фактически невозможно.

«У нас нет своей техники и оружия, кроме языка и ручки. Но этого вполне достаточно, чтобы те рейды, которые мы проводим, имели эффект. Самое главное, что мы устраняем межведомственную разобщенность. Мы определяем место и время работы, численность, проводим инструктажи, разъяснительные беседы. Мы также публикуем и распечатываем выдержки из Правил рыболовства, чтобы люди знали и понимали, что и когда можно ловить, какими орудиями лова и на каких условиях. Помимо этого изготавливаем баннера и развешиваем их в определенных местах. Например: «Тише! Идет нерест!» Зачастую браконьерами становятся по незнанию. Мы выступаем не за карательные меры, а за предупредительные. Гласность побеждает коррупцию.

Хотя такая работа по отношению к организованным браконьерским группировкам неэффективна. Они прекрасно знают и понимают, что можно делать, а что нельзя. В их отношении мы вынуждены применять силу, использовать административный ресурс. Ведь встречаются те, кто нам под нос корочки сует! Тогда мы вынуждены прибегать «к услугам» прокуратуры».

С широко закрытыми глазами

Но и на месте, т.е. уже после того, как рыба попадает на прилавки, можно определить ее легальность. Проблема лишь в том, что сегодня Роспотребнадзор, Россельхознадзор, ветеринары, по сути, работают отдельно друг от друга, милиция на потребительском рынке тоже действует самостоятельно. Но если их всех объединить и усилить сотрудниками из теруправления, то потоки нелегальной продукции можно было бы если не пресечь полностью, то значительно сократить.

Вот, например, лежит на прилавке шримс. Его с прошлого года официально никто не имеет права ловить – нет квот. Если при проверке в марте-апреле-мае продавец показывает документы, что продукция завезена в декабре из Магадана, то этому еще можно поверить, хоть и с натяжкой. А вот уже с первого июля обман будет раскрыт. Срок реализации данного продукта – шесть месяцев. Квоты в Дальневосточном бассейне на этого членистоногого нет. Соответственно, никто не имеет права его ловить. Зная это, оперативные службы могут провести расследование и установить, каким образом нелегальная продукция появилась на прилавках, кто на нее выдал документы, кто, в конце концов, ловил ее. Однако июль месяц прошел, а шримс как лежал, так и лежит. И объемы поставок на внутренний рынок не падают. Хотя каждому специалисту известно, что это нелегальная продукция и все выданные на нее документы – ветсвидетельства, сертификаты качества и т.д. – недействительны.

Схема работы браконьеров проста: под официально выловленную креветку завозят нелегальную продукцию. По сути, разрешение на вылов в данном случае выступает лишь пропуском в море.

То же касается и краба. Есть краб, который выловлен официально, но под эти документы завозят другой – добытый браконьерским способом.

А в прошлом году в декабре (перед новым годом) продавали минтаевую икру со штампом на банке – 08 месяц. Любому специалисту понятно, что быть ее в это время не может в приципе! Последний срок для икряного минтая – апрель. Но ведь апрель-то нельзя поставить на банке, если ты ее реализуешь аж в декабре (срок хранения этого продукта – полгода).

Ежедневно во Владивостоке реализуется около тонны рыб Амурского бассейна, добытых нелегальным способом, ввезенных по подложным документам. Это сазан, сом, судак, караси, щуки. В течение полугода на эти виды биоресурсов не было квот. Единственным квотодержателем является Ханкайский рыбокомбинат. Но он выставил флот лишь в июне. Откуда было взяться рыбе на прилавках?

Когда ветслужба выдает справку на рыбу, ей достаточно всего одной бумажки – накладной.

«По Ханке мы проследили такую цепочку. Есть компания Х, которая привозит образцы рыбы в лабораторию. И накладную от Ханкайского рыбокомбината. Ветлаборатория смотрит – есть накладная, есть рыба, проверяет, выписывает ветсвидетельство, и в город Владивосток рыба заходит «официально». ИП или ООО принимают эту рыбу и продают. Но! Когда мы этот клубок начнем разматывать, то выясним – когда рыба была выловлена, был ли разрешен тогда лов, и у кого была квота, и в каком количестве. Ловило то предприятие или нет. Ни милиция, ни Роспотребнадзор не может знать, что в этот момент нет квот на данный вид ВБР. Это знает только теруправление. Однако сотрудник ТУ не участвует в выдаче свидетельств, не ходит с милицией в рейды по рынкам. А так вполне можно было бы начать расследование – откуда рыба, откуда появилась накладная, когда квоту получили и освоили и т.д.

Вот здесь нам и необходимо устранить информационный вакуум. Этим мы и занимаемся. Пока мы его не устраним, браконьеры будут процветать. Взять, например гребешок, которым сегодня просто завален Владивосток. Тем нее менее 50% – это нелегальный моллюск. Сейчас появилась сима. Промквоты на нее нет, только спортивно-любительское рыболовство. Добытый таким способом улов не подлежит продаже. Однако на всех рынках сегодня есть сима. Почему? Кто на нее выдал документы?»

На эти вопросы ветслужба отвечает просто: «Мы этого не знаем. Это не входит в наши полномочия. Привезли продукт – мы проверили. Он отвечает ветеринарным требованиям – мы выписываем свидетельство».

Именно поэтому взаимодействие служб выходит на первый план. Как на местах, так и в районах вылова. Если проверяющие и контролирующие органы начнут тесно работать, взаимодействовать, тогда и результат будет виден. Все зависит от того, насколько четко будет организована работа служб, которые действительно несут за это ответственность.

Рыба – это опасный продукт. И никто не может гарантировать, что вы не отравитесь. Кто знает, в каких условиях она хранилась, сколько находилась в пути и т.д. Надо сказать, что и сертификаты ведь можно купить. Цена вопроса – тысяча рублей. А то и дешевле. Как нам пояснили, можно свободно купить чистый бланк со всеми печатями и подписями и вписать туда то, что нужно. А под однажды выданные сертификаты и накладные рыба может ввозиться многократно.

Возможно, если бы Роспотребнадзор доводил до населения информацию о том, под чьи документы была завезена задержанная партия рыбопродукции, тогда бы, может, и компания-квотодержатель могла возмутиться по этому поводу, и доказать, что она эту рыбу не ловила/продавала (как в случае с Ханкайским рыбокомбинатом).

Далее. Даже если партия нелегальной рыбы задержана и уже точно установлен факт незаконной добычи, то продукция подлежит уничтожению. Однако этот процесс никто не контролирует. Так что эта рыба и морепродукты в дальнейшем опять могут попасть и попадают на прилавки.

Сегодня самым «ходовым» нелегальным товаром является камбала. На судах всегда есть перелов – в несколько тонн. Чтобы избежать проблем, его сбывают со значительной скидкой. Разница в цене на такую рыбу может доходить до 50%, особенно если есть проблемы с вывозом из порта. Если проблем нет, то и скидка невысока – 10-15%. На рынке такая продукция стоит как легальная или чуть-чуть дешевле. Например, нелегальную желтоперую камбалу (30-35 см) можно купить по 30 рублей за кг, а продать (мелкий опт) уже по 40.

Обратная сторона

С другой стороны, государство, порой, само толкает людей на браконьерство. Например, вовремя не распределяя участки для рыболовства, что является причиной всплеска бытового браконьерства.

Фирма «Тройка» – одна из немногих в нашем крае, кто занимается организацией спортивно-любительского рыболовства. В этом году компания выиграла конкурс на 5 участков (три в Тернейском, один в Ольгинском районах и один в районе Владивостока) – в районе устье реки Самарги, бухты Джигит, рек Серебрянка, Аввакумовка, и в районе мыса Низкого неподалеку от острова Попова. Несмотря на то, что еще в прошлом году компания успешно организовала спортивно-любительскую рыбалку на 11 участках в Тернейском и Ольгинском районах, показав 100% освоение квоты, однако в этом году по правилам конкурса компания-заявитель могла заключить договор не более чем на 30% всех участков. А так как желающих заняться подобным видом деятельности (организацией спортивно-любительского рыболовства) немного, а те, что подают заявки на конкурс не могут пройти отбор, получилось, что некоторые участки, а, по сути, районы и села, остались не у дел. У них не будет возможности ловить рыбу, хотя для многих из них это единственный источник существования. И разговор не идет о продаже, такие многолюдные, удаленные от центра территории, как на реках Максимовка, Соболевка, Единка, Амгу, Светлая кормятся рыбой в прямом смысле. Здесь люди добывают ее для собственного пропитания.

Дефицит квоты создает напряженную обстановку среди населения, когда на район с населением свыше 10 тысяч человек выдается чуть больше тысячи путевок (объекты – кета, сима). «Например, в Ольге в прошлом году было выделено 10 тонн кеты. Это около 500 путевок (по пять кетин в одной путевке). Их разобрали за день. Даже местному населению не хватило. А в этом году выделено всего три тонны. Что такое 75 лицензий для поселка Ольга (население – около 4 тысяч человек), где надо выдавать не меньше тысячи путевок. Если нам будут выдавать квоту для нужд местного населения бесплатно, то мы готовы выписывать бесплатные путевки, – говорит заместитель директора ООО «Тройка» Юлия БЕЛИКОВА. – Заработать мы всегда сможем на туристах, на предоставлении сопутствующих услуг. На эти деньги мы готовы обеспечить должную охрану участков, обустроить всю необходимую инфраструктуру, поддерживать участки в норме согласно санитарно-экологическим требованиям. Хотя сегодня мы часто сталкиваемся с тем, что местные власти не дают нам толком следить за прилегающей к водоемам территорией. А что касается охраны, то сегодня мы не имеем никаких полномочий – воздействовать можем только словом. Получается, то мы взяли на себя ответственность за участки, а обеспечить ее не можем – нет на это прав».

Другая проблема – четкие границы участков. Например, тролинг симы фактически предполагает отсутствие каких-либо границ на воде.

Вместе с тем, признают в «Тройке», в некоторых районах рыбаки неохотно спешат за путевками на лов.

О кнутах и пряниках

Нарушение законодательных норм в области рыболовства, равно как и торговля нелегальной рыбопродукцией, влечет наказание – от административного до уголовного. Насколько оно соразмерно? Минимальный административный штраф за вылов в незначительных количествах –1000 рублей, плюс экологический ущерб – от тысячи рублей (хотя может составлять и 20 и 100 тыс.). В принципе, наказания весомые. Посчитайте. Например мешок корюшки, каждая штука по 1000 рублей. Плюс конфискация плавсредства, орудий лова, а если «собрать весь букет» доказательств нарушения, то там и до уголовного дела недалеко – срок (пусть даже условный) – от 2 лет. Сложность лишь в практическом применении прописанных в законе норм.

Выходом из ситуации могло бы стать закрепление рыбопромысловых участков за одним хозяином. Он бы был заинтересован в том, чтобы на его акватории был порядок, чтобы рыба заходила и нерестилась там, он будет сотрудничать с наукой. На Камчатке закрепление речек за пользователями дало позитивный эффект – уровень браконьерства упал в разы. Хотя, конечно, здесь необходимо сделать скидку на то, что камчатские и приморские речки, с точки зрения ресурсной базы, это «две большие разницы».

Сейчас службам и ведомствам приходится гоняться за сотней человек. А так они будут контролировать только одного хозяина участка. Это не только значительно повысит эффективность работы, позволит снизить расходы, но и положительным образом скажется на состоянии ресурсной базы.

«Сегодня есть государственный подход, а есть ведомственный подход. Наша задача – объединение и координация усилий. Мы не можем составлять протоколы, не имеем права применить оружие и т.д. Мы можем воздействовать только словом, в крайних случаях – применять административный ресурс».

В США 50% дел в сфере рыбной отрасли возбуждаются по заявлению граждан. У нас пока нет такого уровня сознания, ответственности. Сегодня же у нас на Хасане каждый второй занимается трепангом! Его сушат прямо в квартирах. Что, соседи или участковый не знают?! В этом смысле должна быть система, и подход должен быть повсеместным.

Если мы хотим, чтобы после нас что-то осталось, на проблему надо смотреть шире.

Ксения ПИСАРЕВА