Андрей Крайний: Первые магазины «Океан» планируем открыть к Новому году - "Вечерняя Москва"

Рыболовство – это целый клубок проблем. Начиная от состояния российского рыболовецкого флота и заканчивая любительской рыбалкой. А браконьерство и рыборазведение, рыбоохрана и логистика, инвестиции в отрасль? Не против поучаствовать в увлекательном разговоре на рыбные темы? Как, где, сколько, какими трудами рыба добывается, какими путями доставляется на прилавки московских магазинов.

Сегодня «ВМ» предоставляет вам такую возможность. Андрей Крайний, руководитель Федерального агентства по рыболовству побывал в редакции «Вечерней Москвы» и ответил на наши многочисленные вопросы.

– Андрей Анатольевич, вы вспоминаете в череде многочисленных забот и буден свое журналистское прошлое?

– Что значит «вспоминаю» – я никогда его и не забывал, потому что это было чертовски интересное и значимое для меня время. Помню, я появился в редакции «Комсомолки», вышел на знаменитую стометровку – длиннющий стометровый редакционный коридор и вдруг услышал едкий возглас в спину: «Ну вот, сапогами в газете запахло». А на следующий день меня послали на Краснопресненскую овощную базу, где работали солдаты Таманской дивизии.

Привожу заметку, сажусь за пишущую машинку – никаких компьютеров тогда не было. Над заголовком всегда нужно мудрить особо. Походил, подумал и назвал материал… «Картошка в мундире». И знаете, в понедельник, на планерке, когда разбирали номер, тот самый журналист, так нелицеприятно меня встретивший, встал и сказал: «Слава богу, редакция обрела журналиста». Был это, кстати, нынешний главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов.

А потом я ушел в бизнес – в «Комсомолке» в те далекие времена как раз произошел раскол. Признаюсь, целый год меня просто физически ломало. «Комсомольская правда» тогда выходила тиражом в 25 миллионов экземпляров.

Не хочу хвастаться, но мои материалы печатали и в крупнейших американских и английских газетах. Беседы с президентом страны, министрами, крупнейшими коммерсантами – и вдруг… Капиталом-то я не разжился, и вот скатываюсь чуть ли не до уровня ларечника. А мне, понимаете, неловко было покупать товар за рубль, а продавать за рубль двадцать – так меня воспитали. Мучился. Но, пойдя на производство, как-то я ожил, оказалось, это дело мне очень по душе.

Директором государственного Калининградского рыбного порта меня назначили в тот момент, когда докерам уже три месяца не платили зарплату. 27 декабря.

«Новый директор? – явились ко мне докеры. – Новый год на носу, денег нет. На что мы подарки детям будем покупать?» Через некоторое время порт смог перекрыть экономические показатели советского времени, люди стали нормально зарабатывать. И вдруг меня вызывают в Москву, беседы ведут на Старой площади. А потом я попадаю на прием к тогдашнему премьер-министру России Михаилу Фрадкову. Он меня спрашивает: «Скажите честно, рыболовство – отрасль подъемная? – Михаил Ефимович, – отвечаю, – есть политическая воля – отрасль будет подъемной. – Воля есть».

Так я стал руководителем Федерального агентства по рыболовству.

Селедку бы в трюм «пригласить»

– Любая отрасль может развиваться, если в нее вкладывают деньги. Когда большие инвестиции пойдут в отечественное рыболовство?

– Я не скажу, что их нет вовсе. По состоянию на июнь нынешнего года только объем иностранных инвестиций достиг 65 миллионов долларов. По крайней мере это на 60 миллионов больше, чем в 2007 году, и на 20 – нежели год назад. А если говорить о вложениях российских предпринимателей, например, только на Камчатке в строительство заводов по производству лосося в 2010–2011 годах инвестировали два миллиарда рублей.

Я вам скажу, на Камчатке, в глубинке, построен рыбоперерабатывающий завод «Витязь-авто». Он обошелся в 30 миллионов долларов. Ничего подобного нет в мире. Конечно, нужно намного больше – кто же с этим будет спорить.

Одна из основных проблем – острая необходимость обновить рыболовецкий флот. Нельзя сказать, что судов нет совсем. Складывается парадоксальная ситуация. С одной стороны, судов даже много, с другой – их не хватает. Потому что весь флот последние десять лет сгрудился на самых лакомых объектах – ловле трески, пикши, краба, минтая. Там судов слишком много. А вот для добычи селедки, которую разделывали бы к тому же прямо на сейнере, кораблей не хватает.

Особенно современных, так называемых кошельковых, которые позволяют рыбу в трюм вместе с водой насосом затягивать. Норвежцы работают именно так. Российские и норвежские рыбаки ловят рыбу в одном районе. И выходит, что наше судно на одну тонну рыбопродуктов тратит 406 килограммов топлива, они – 200.

У нас больше экипажей, и мы меньше ловим. И не потому, что наши рыбаки не умеют ловить. Просто некуда: не хватает трюмов, у нас всего два кошельковых траулера в бассейне. Нет возможности заморозить много рыбы – установки морозильные старые. Мы проанализировали: например, в прошлом году у норвежцев работало 62 судна, у нас – 471 сейнер по всей стране. А улов примерно одинаковый. Одно норвежское кошельковое судно вылавливало и обрабатывало от 500 до 1000 тонн рыбы в сутки. У нас считается хорошим результатом, если крупнотоннажный траулер заморозил 60–70 тонн. Разницу чувствуете, да? Производительность труда на кораблях Мурманского тралового флота – на европейском уровне. А, например, в госкомпании «Архангельский траловый флот» – ровно в два раза меньше.

Но вы поймите, большой сейнер стоит от 50 до 80 миллионов евро, средний – 25–30, малый можно построить и за миллион. Оцените, какой масштаб инвестиций нам нужен.
Два последних года мы разрабатывали новые проекты по строительству судов. Напомню, последний советский проект датируется 1978 годом.
Нет, СССР строил множество судов… только на Западе: в Финляндии, ГДР, Испании, Польше. Крупнотоннажные корабли производили лишь на верфях в Николаеве – с развалом Союза мы потеряли и их. Буквально две недели назад, кстати, был сдан большой сейнер «Генерал Трошев», который сразу же отправился на путину минтая.

Могут ли сейчас строить траулеры российские верфи? В принципе, готовы, но рыбаки им не доверяют. У отечественных верфей еще нет опыта крупнотоннажного рыбопромыслового судостроения. И потом, эти наши суда в процессе исполнения заказа оказываются чрезмерно дорогими, сроки строительства часто затягиваются. Не дело.

Заказы пошли все-таки, флот строить начали, но один сейнер в работе в Сингапуре, четыре – в Хорватии, идут переговоры с поляками.

Где Москва – где Владивосток

– Порой покупаешь мороженую рыбу. На сроки смотришь, а этот минтай полгода назад выловили. А быстрее до магазина рыба «доехать» не может?

– Давайте посчитаем. Сейнер вышел в море – предположим, идет путина минтая.

Две-три недели идет лов, замороженная рыба находится в трюме. Подходит транспорт, перегружает рыбу, везет ее во Владивосток. После этого начинается поиск трейдеров.

Проблема в том, что тысячи маленьких фирм работают на рынке, крупных – раз-два и обчелся. Дальневосточные компании вынуждены держать в Москве представительства и арендовать секции в холодильниках либо искать продавца. Одна компания хотела продать селедку по 35 рублей за килограмм. Привезли ее в Москву, положили груз в холодильник, два месяца искали покупателей. Не нашли.

В результате сбросили цену и продали по 20 рублей за кило.

Через две-три недели эта рыба попадает на прилавок. Вот такой путь в магазин. Кстати, при –18 градусах рыба в холодильнике может храниться два года и не испортится.

– Но ее размораживаешь – она теряет в весе…

– Никто же не спорит, что свежая и охлажденная рыба лучше. Но львиная доля рыбы добывается на Дальнем Востоке – 2,5 миллиона тонн в год, Северный бассейн дает 850–950 тысяч, остальные бассейны – крохи. Где Дальний Восток – где Москва.

Вспомните, сколько мы с Роспотребнадзором боролись за то, чтобы в мороженой рыбе было меньше глазури. С точки зрения полезных свойств рыбы в глазури ведь ничего плохого нет, другой вопрос, что ретейл покупателей зачастую дурит. Вы же приобретаете полкило рыбы, а платить приходится за 200 граммов льда. В Европе говорят: можете продавать рыбу, в которой будет 100 процентов глазури, но вы обязаны об этом четко и ясно написать и указать чистый вес.

Роман с московским «Океаном»

– Конечно, рыбы в магазинах стало гораздо больше. Но цены порой убивают. Охлажденной рыбы маловато будет. Поразительно: столько лет вы вели переговоры с прежним руководством Москвы о создании специализированных рыбных магазинов – и никакого сдвига. Почему?

– Видите ли, я думаю, что в последние годы Юрий Михайлович Лужков как-то был далек от многих конкретных, частных проблем. Он передоверял решение этих вопросов своим соратникам, а те… ну, вы же москвичи, все понимаете. Я знаю, в то время чиновники приняли руководство мурманской компании, которая хотела развернуть в столице сеть рыбных киосков и торговать свежей рыбой. Свежей! Им сказали: «Вы хотите киоски? Где – во Внуково? На площади Киевского вокзала? Пожалуйста. 200 тысяч.

– Чего?

– Как чего, 200 тысяч долларов за разрешение на право открытия одного киоска». Разговор был частный, записи, увы, нет – чуете, во мне журналист проснулся, но раз нет записи – я не могу раскрыть фамилию этого человека. Когда мурманчане возмутились: «За что? И у нас нет таких денег», – им ответили: «Если у вас нет денег, что ж вы пошли в Москве бизнесом заниматься?» Вы подумайте, эти мурманчане ради пиара обратились в мэрию Лондона, Парижа и Берлина с той же просьбой: разрешить открыть сеть рыбных магазинов в этих европейских столицах. Англичане ответили первыми: о’кей, господа, мы не против.

Магазины не открыли – выстроить разумную логистическую систему доставки свежей рыбы в Лондон было проблематично, но сам факт! В Лондоне – пожалуйста, в Москве – ни в какую.

Такие проблемы. А у команды Сергея Семеновича Собянина совершенно другой подход. Они реально хотят сделать дело, сделать его рационально. Уже выделено 230 мест на размещение киосков. Руководитель московского Департамента торговли и услуг Михаил Орлов звонит каждый день и держит руку на пульсе.

– Это киоски или тонары?

– Вы уловили суть проблемы. Мы считаем, что остановиться нужно только на тонарах. В киосках, тем более не оборудованных холодильниками, рыбные продукты продавать нельзя. Нам предложили уже 12 стационарных помещений для организации этих рыбных магазинов. По крайней мере пять-семь мест агентству подходит. Но маловато будет, о чем я написал Сергею Семеновичу в письме.

Почему? Потому что оптовая качественная торговля, тем более таким «нежным» продуктом, как рыба, требует одновременно открытия распределительного центра, откуда можно свежую и охлажденную рыбу по этим магазинчикам развозить.

Мы уже, например, договорились с губернатором Астраханской области Александром Жилкиным. Область готова купить 12 живорыбных машин и дважды в сутки в режиме реального времени доставлять в столицу свежую рыбу. В самое последнее время московские власти подыскали для нас еще 40 мест для обустройства таких рыбных магазинов. Вот это подход. Конечно, городу нужен главный, флагманский магазин будущей сети. Хорошо бы, например, на Тверской улице – там же был «Океан». Но на Тверской и вообще в ЦАО очень дорогая аренда помещений.

А мы собираемся продавать рыбу на 30–40 процентов дешевле, нежели в федеральных торговых сетях. Будем решать этот вопрос.

Кстати, думается, нет нужды объяснять, почему так выгодно создать именно специализированную сеть. В наших торговых сетях не слишком разнообразный ассортимент рыбы. Почему? Торговая наценка – 30 процентов. С килограмма норвежской семги сеть получает 150 рублей. А с килограмма мойвы или сайки, оптовая цена килограмма которых 5–6 рублей, с точки зрения ретейлеров, копейки.

И зачем мы при тех же трудозатратах будем связываться с вашей мойвой, вопрошают они. Они считают, что им невыгодно кормить народ дешевой рыбой.

– А название «Океан» сохранится?

– Да, конечно, только «Океан». Сроки? Я полагаю, что к концу года три-четыре магазина открыть сможем.

Хотел бы надеяться, что к Новому году москвичи смогут купить в этих магазинах свежую рыбу. Быть может, не все знают, но ведь Федеральное агентство по рыболовству отвечает только за вылов рыбы, ее сохранение и рыборазведение. А логистика, переработка, реализация, организация рыбных магазинов и прочее в наши полномочия не входят.

Но мы прекрасно понимаем, что если не будем этим заниматься, как и продвижением рыбы на внутренний рынок, этим никто не займется. Не дело! Вспомните, в 2009 году в Москве появилась наша социальная реклама. «Рыба ждет» – было начертано на плакатах. Причем ни копейки не потратили бюджетных денег. Все сделали сами рекламщики: в кризисное время им оказалось выгоднее пойти на эти расходы, чем вовсе оказаться без заказов. Видите, грамотный менеджмент в нормальных условиях дает потрясающие результаты.

Проверено.

О платной и бесплатной рыбалке

– Почему вы не донесете до народа, что Росрыболовство никакого отношения к этой инициативе о введении некой платы за любительскую рыбалку не имеет?

– Говорим, слышать не хотят – определенные силы, конечно. С чего все начиналось. Законодатели приняли нормативный документ, согласно которому по приезде на базу рыбаку нужно приобрести путевку – как форму договора. Пожелания были благие: у того, кто ловит рыбу, кроме прав появятся и обязанности. Мы, однако, пытались убедить законодателей этого не делать. К нам не прислушались. Народ вышел на митинги: мол, у нас отбирают удочки и щуку с судаком. Долой! Но мы-то вообще были ни при чем. Те же поправки, которые Госдуме по поводу рыбалки, кстати, отнюдь не любительской, предложило правительство, депутаты не приняли. Народ не разобрался – и пошло.

Я явился на митинг в Москве, чего никак организаторы не ожидали. Беру слово, в толпе начинают свистеть.

Причем потом мне рассказали, что свистели, словно по команде, три группы в толпе, как только люди затихали, чтобы послушать, что же им скажут. Слушайте, я сам видел, как потом эти группки свистящих организованно увозили с митинга на автобусах. Кому-то выгодно подогревать непонимание, ни на чем не основанную вражду. Мальчика лет 6–7 митингующие выводили: «Дяденьки, – плакал мальчик, – дайте мне возможность ловить рыбку». Ну дешевый же спектакль. Причем на таких митингах протестовали против введения фиш-карт, хотим, кричали, бесплатную рыбалку. А через три месяца их мнение полярно меняется. Руководители протестующих уже грозят: если правительство не введет фиш-карты, мы выйдем на улицу. Реально в своих требованиях запутались.

А еще – байкер

– Андрей Анатольевич, а у вас время на отдых есть? Не все же время вы на работе?

– Все не все, но 120–140 дней в командировках бывать приходится. Писать? Желание есть, возможности нет.

График? Сейчас вспомню.

Ну, вот в последние недели: ездил в Астрахань на три полных дня. Вернулся в Москву, полтора дня отдыхал, смог побыть с семьей. Определенная трудность моей работы заключается в том, что в течение одного рабочего дня частенько приходится переключаться на решение совершенно не связанных между собой вопросов. О графике.

Поработал в столице, потом еду в Питер: впервые в истории транспорт с горбушей пришел Северным морским путем. Там же встречаюсь с сотрудниками Ленинградского судостроительного завода, где разработали проект маленького, но очень производительного судна. Затем опять Москва, через три дня улетаю на Сахалин. Там путина, встречаюсь с рыбаками. После чего еду во Владивосток на Международный конгресс рыбаков. Снова Москва, после чего отправлюсь в Китай. Оттуда лечу в Калининград, где пройдет юбилейная, сороковая российско-норвежская сессия. Научную конференцию в Сочи обязательно нужно посетить. Это планы примерно на месяц.

Знаете, я не пишу докладов, хотя, как вы понимаете, писать как-нибудь уж умею.

Но я предпочитаю разговаривать, обсуждать, советоваться, решать конкретные проблемы здесь и сейчас. Вы поймите, когда я езжу по стране, мне вовсе не нужны потемкинские деревни. Дела надо делать, много дел.

– А рыбу сами вы едите?

– Гораздо чаще, чем мясо. Люблю рыбу горячего копчения: пикшу, палтус, зубатку. Очень уважаю жареного карпа, корюшку, мойву. Спокойно отношусь к осетрине. Осетр и на рыбалке рыба смешная. Ее ловить скучно. На крючок ее поймал, можно уходить курить, она не понимает, что нужно побороться за свою жизнь. Обожаю сырую рыбу, но тут надо четко знать, какую именно. Строганина, чир, пелядь – пальчики оближешь.

Отдых, вы говорите? Семья – обожаю проводить время вместе с близкими мне людьми.
А еще я – байкер. Фанат мотоциклетного спорта? Почему фанат? Я просто не мыслю себя без мотоцикла, скорости, ветра, бьющего в лицо. Адреналин – полезная штука. Заряжает. Дел ведь еще надо переделать множество. Но, друзья, об этом в следующий раз, а то ведь я так и на самолет опоздаю. Пора лететь в Астрахань.

Владимир РАТМАНСКИЙ

Данный материал находится по адресу: http://www.vmdaily.ru/article/123514.html