– Елена, почему вы решили заниматься именно рыболовством?
– В море мне хотелось всегда, это был осознанный выбор. Дедушка очень любил зимнюю подледную рыбалку. Меня брали с собой, и, пока дедушка рыбачил, я каталась на коньках. Поэтому, когда предложили пойти на рыболовецкое судно, я не увидела в этом ничего страшного. Даже наоборот: мне понравилось у них работать.
– Но сперва вы прошли обучение, так?
– Да, я поступила на судовождение сразу же после того, как закончила школу. Училась в Дальрыбвтузе.
– Страшно не было? Ведь считается, что работа в море – это все-таки не женское дело.
– Кто вам такое сказал?! Женщины в космос летают, и вдруг – море не женское дело! Согласитесь, смешно.
– Согласен, что это стереотип, но ведь он имеет под собой основания. Эта работа связана с удалением от дома, тяжелыми условиями, с преимущественно жестким мужским коллективом, другими лишениями. Я вот лично знаю только одну женщину-моряка – вас. Если бы такая работа считалась женской, женщины бы в этой профессии были, правильно?
– Конечно, я же есть!
– Вы все-таки исключение, но это не является тенденцией.
– Я вам объясню почему. Представьте, что ваша дочь пришла и сказала: «Папа, я хочу ходить в море, я буду капитаном!» Это бы у вас в голове не уложилось, и вы ни в коем случае не посоветовали бы ей идти дальше к своей мечте. Вы бы испугались. Это нормальная реакция каждого родителя – испуг за своего ребенка. Поэтому девушки в море – исключение.
Мы до сих пор не можем взять старые понятия, стереотипы и разрушить их в собственной голове. Ведь эти исключения создает человек. Если ты для себя исключение – ты будешь исключительным. Если ты понимаешь, что у тебя, как и у другого человека, две руки, две ноги, голова и ты ничем от прочих не отличаешься, ты не будешь отличаться.
– А ваши родители сказали: «Вперед!»?
– Нет, я знала, что мне так не скажут. Поэтому подала документы, прошла первая волна, я уже была зачислена, прошла вторая волна… А потом на вопрос: «Ну что же будем делать, раз мы никуда не поступили?» – я просто ответила: «Мама, мы уже зачислены на бюджет, на первый курс!» Разговор состоялся, когда с момента поступления прошло полтора месяца. Это не было тайной, просто я четко осознавала, что мой выбор в любом случае только мой, как бы меня ни отговаривали, что бы родители ни делали. За пять лет ничего не изменилось.
Для меня, наверное, самым дорогим было услышать от мамы, что она не просто довольна мной и моим выбором, она счастлива и рада за меня. Потому что, во-первых, ей в определенной степени есть, за что переживать, а во-вторых, она оказывала поддержку, понимание. Абсолютно все время я чувствовала, что меня дома любят и ждут, а за мой выбор никак не осуждают. Согласитесь, быть осужденным в глазах общества еще ладно, а в глазах собственных родителей – это тяжело.
И сейчас мама испытывает не просто гордость за меня, а радость, потому что я с удовольствием прихожу на работу, хочу этим заниматься. Даже в заслуженном отпуске отдыхаю с мыслью, что скоро вернусь на судно.
– Как относились преподаватели?
– Хорошо. Всему учебному составу Дальрыбвтуза хочу сказать огромное спасибо, потому что они и учили всему, чему могли, и помогали, и объясняли. Разницы между девочками и мальчиками не делали, поблажек особых мы не чувствовали. Однако, если нам нужно было повторить три или четыре раза, нам повторяли три, четыре, пять, десять раз – сколько нужно, и это давало результат.
– Можете кого-нибудь из преподавателей выделить особо?
– Вы знаете, это было бы нечестно. Во-первых, по отношению к остальным преподавателям, во-вторых, у каждого ученика есть свои любимчики… В университете действительно грамотно подобранный профессорский и преподавательский состав. Более того, учились ребята с разных концов страны, и вуз восполнял различные пробелы в базовом образовании, которые у нас остались после школы. Мне повезло вдвойне, потому что я заканчивала лицей Дальрыбвтуза, затем поступила в этот университет, где уже все было знакомо. Так что выделить кого-то я не могу.
– В процессе учебы вы сталкивались с особенными трудностями или обошлось без переломных моментов?
– Эйфория, наверное, у каждого ученика заканчивается с первой практикой. Потому что вы выходите в море и понимаете, что не получится просто выйти на палубу и насладиться видом, поболтать, свесив ножки с борта, как в фильме. Нужно что-то учить, работать. В этом плане мне опять-таки повезло с Дальрыбвтузом, потому что мы ходили на паруснике «Паллада». И помимо обучения, у нас была эта возможность побыть наедине с морской стихией. Уверена, что, если бы практика проходила на каком-нибудь другом судне, мы бы просто работали и не увидели этой красоты.
На первой практике сложно было разделить учебу с той эйфорией. Потому что нужно учиться, запоминать информацию – вот здесь шкоты, а вон там нужно пойти отстоять вахту свою – и в то же время тебе хочется просто на все посмотреть со стороны и любоваться «картинкой». Но после трех-пяти дней это прошло.
– Проучились пять лет, и что было дальше?
– А дальше был выпускной, и я пошла искать работу по специальности. Просто стала ходить по компаниям: даже если вакансий не оказывается, всегда можно оставить резюме, если понадобится, позвонят. Достаточно много организаций посетила, и реакция на судоводителя-девушку, конечно, была специфической: «А давайте мы вас на сушу устроим, чего в море пойдете?»
Но в Южно-Курильском рыбокомбинате мне такого не сказали. Я с этой компанией познакомилась, потому что у них есть филиал во Владивостоке. Пришла, сказала, кем хочу работать, оставила документы. Мне перезвонили, но уже не из Владивостока, а с Сахалина. 4 июля прошлого года я получила диплом, а в сентябре уже была на работе. Хочу выразить отдельную благодарность компании, что не побоялись взять девушку без опыта работы к себе на судно.
Согласно Трудовому кодексу компания сама организует и оплачивает сотрудникам дорогу до места работы и обратно. У ЮКРК во Владивостоке стоял транспортный рефрижератор, на нем я дошла до Южно-Курильска. А уже там поднялась на борт судна, где предстояло работать, – СРТМ «Вардхольм».
– Значит, впервые Южно-Курильск вы увидели с моря? Какие были ощущения?
– Для меня это было что-то дикое, знаете, как в тайгу съездить. Сама инфраструктура города замечательная, но когда к нему подходишь с моря… Столько красоты – невозможно описать словами! В сентябре там было еще зелено, дымили источники, издалека на них виднелось что-то вроде наледи. Ощущение, будто смотришь японский фильм: трава, а на нее снег падает. В Южно-Курильске я провела неделю. Никогда не хотела посмотреть ни Курилы, ни Камчатку, но после того, как побывала на островах, поняла, что туда определенно стоит съездить.
– А что сказал коллектив?
– Мне с коллективом повезло. Во-первых, они меня научили всему, что знали. Ну по крайней мере, попытались вложить в мою голову весь опыт, который у них накопился за несколько лет. Во-вторых, за все время работы мне никто не сказал, что я занимаюсь не своим делом и вообще «не женское это». Все помогали, где-то подсказывали…
Естественно, когда ты приходишь на работу после вуза, у тебя есть теория, есть определенный отрезок практики, но в каком-то смысле ты чистый лист. И от коллектива зависит, с чем сойдешь с судна. И в этом плане экипаж «Вардхольма» мне очень помог. Если где-то что-то не получалось, мне всегда подсказывали, всегда вместе делали. И в конце концов, то, что я сейчас готовый специалист, – это заслуга команды.
– Вы же в своей должности коммуницируете с другими судами. Какая поначалу была у них реакция, когда по радиосвязи отвечал женский голос?
– Первые два месяца было очень сложно, потому что они просто не воспринимали, что им вообще ответили. Было замешательство, недоумение, случалось, люди заикались. Потом привыкли. Было очень приятно, когда суда, которые работали рядом с нами, поздравляли с 8 Марта.
– В какой момент вы почувствовали: «Да, у меня получается»?
– Наверное, когда поняла, что мне доверяют. Я не могу сказать, сколько прошло времени, потому что всю информацию, все навыки давали порционно. Научили ставить трал, потом выбирать его, работать с комплексом… Причем могли не просто сказать: «Сделаем так!», а спросить: «Как ты думаешь, пойдем так или вот так?», «Сейчас поставим или чуть еще потянем, попишем, посмотрим?»
– Как приобретаются навыки поиска рыбы?
– Это исключительно опыт, который можно перенимать только у капитанов, у старпомов. Вам может казаться, что вы видите абсолютно то же самое на эхолоте, что и они, но опытный рыбак сразу может определить, например, вид рыбы, ее характер. Как бы вас ни учили в институтах, в вузах, там вы такого никогда не узнаете. Все-таки изображение в книге по восприятию не сравнится с реальностью.
– На каких объектах работали? Какая рыбалка понравилась больше?
– Я застала только добычу минтая, поэтому полноценно сравнить не могу. Правда, у нас был еще небольшой промысел сельди с другими метеоусловиями, во льдах, квоту выбрали. Но с минтаем работать было интереснее.
– Интереснее чем? Многие профессиональные рыбаки говорят, что промысел минтая очень захватывающий. А в чем драйв?
– Наверное, как в обычной, любительской рыбалке. Я думаю, дело в процессе – найти, вычислить, догнать… А если вы еще поймали больше всех или просто улов хороший, то понимаете: вот, мы чего-то добились, это наш маленький «вклад в историю»!
Мы работали в экспедиции и каждое утро коллеги докладывали. Приходила смена, и я слышала: «А хорошо идем!» Конечно, это душу грело. Естественно, приятно, если ты где-то в чем-то лучший.
– А рыбу едите сами? Свой улов особенно вкусен?
– Да, я рыбоед. Свой улов, конечно, всегда вкуснее. Сейчас идешь по рынку, выбираешь рыбу домой и понимаешь – что-то не то, а на судне-то было!
– По словам рыбаков, есть какое-то ощущение, когда в трал много взяли. Это как-то физически ощущается?
– Это как предчувствие. Такое ощущение может быть только у рыбака на выборке – когда трал уже выбираете, вы понимаете. Смотрите – ага, кутец всплыл! Значит, хорошо наловили. Начинаете тянуть, и… Когда ведете автомобиль, вы же ощущаете, когда он легко идет, а когда тяжело. Здесь то же самое чувство: чуть «подзастреваете» и понимаете – да, там много рыбы.
– Говорят, что у вас есть «чувство рыбы» – что она есть в определенном месте. Ощущаете такое или еще нет?
– Говорить – говорят (смеется)… Мне кажется, такое чувство есть у каждого рыбака, которому нравится его работа. Я ощущаю азарт. Мне очень нравится процесс – и когда ставят трал, и когда поднимают. Честно признаюсь, что с оборудованием на мостике разговаривала. Прямо: «Ну давай еще чуть-чуть протянем и тут пройдем!» То есть я просто ощущаю себя одним целым с судном. И каждый хороший штурман, любящий свою работу, будет ощущать себя так же.
– Первый рейс запомнился?
– Конечно. Я была шесть с половиной месяцев на судне, и они пролетели как один миг! Когда заполняла справку о плавании, я себе не верила, казалось, только вчера поступила сюда, а так много времени прошло.
– Какие были ощущения после рейса? Чувствовали, что уходили одним человеком, а вернулись немного другим?
– Я уходила менее раскованной, уходила с определенной целью. Во мне осталась целеустремленность, но я поняла, что могу быть жестче и сильнее, чем была. Я стала требовательной, наверное, по большей части, к себе, потому что с людьми ты работаешь постоянно и понимаешь, что от подчиненных нельзя чего-то требовать. Требовать ты можешь только от себя.
– Когда экипаж разъезжается после схода на берег, люди потом продолжают общаться друг с другом дистанционно или все успевают надоесть друг другу?
– Определенно, общаются. Я никогда не думала, что люди, которые со мной работали, будут настолько принимать участие в моей жизни. В начале у нас оставался старпом на судне (команду не полностью поменяли), потом второй помощник, и я никогда не ожидала, что они просто поинтересуются, как я доехала, все ли со мной в порядке. Для меня это было приятной неожиданностью.
Мы все время друг с другом общаемся. И это не «дежурный» обмен картинками типа «Доброго утра!», это нормальные человеческие вопросы: где был, что делал, куда лучше сходить. Когда человек с вами списывается на суше, присылает фотографии, например, как ходил в кино, гулял с семьей, вы чувствуете за него искреннюю радость.
– А что у вас в планах? В чем очередная цель, какую задачу вы себе ставите на этом этапе жизни?
– Наверное, я все-таки хочу быть капитаном. Я не могу говорить, что обязательно стану, но стремиться я к этому буду, определенно.
– А что для этого надо? В чем отличие капитана от остальных?
– Наверное, в опыте, в определенном статусе и в уважении. Я вам могу точно сказать, что нет ни одного капитана, которого бы не уважал экипаж. По крайней мере, в нашей компании. Если вы не будете обладать опытом, навыками, харизмой и любить свою работу, вы никогда не дорастете до капитана. Если вас не уважают подчиненные, вы никогда не будете начальником.
И быть капитаном – это не просто быть человеком, который занимает должность капитана и которого все вокруг уважают. Это значит знать, что такое море, понимать эту стихию и уметь чувствовать не только рыбу, но и каждого человека на судне. У любого человека, который хочет чего-то добиться в жизни, и есть какая-то наивысшая ступень, которой хочется достичь, а потом можно и на пенсию. В моем случае – это стать капитаном. Конечно, для этого придется очень много работать и приложить максимум усилий.
– Мы общаемся со многими рыбодобывающими компаниями и видим, что в отрасли довольно большой дефицит кадров. На ваш взгляд, с чем это связано?
– Во-первых, с длительными рейсами. Как правило, компания вовремя меняет экипаж, но все равно в море находишься долго. Кто-то может потерпеть, кто-то привязан к берегу, семье, а у кого-то есть иные причины – просто морская болезнь. Одно дело, когда люди преодолевают ее два-три месяца, другое дело – четыре, а то и полгода. Ну а заработком нас никто не обижал, мы были обеспечены.
– Вы изначально хотели работать в море. А вот, на ваш взгляд уже как будущего капитана, чем можно заинтересовать людей вашего возраста, студентов, школьников, идти на рыбный промысел? Как вы считаете, чего не хватает сейчас? Может, каких-то информационных кампаний?
– Честно говоря, я думаю, что в большей степени нехватка кадров связана с информационной политикой государства. Потому что всегда рассказывают, насколько опасен и тяжел морской труд, его представляют как что-то такое невероятное – как в космос полететь! А на самом-то деле любая порядочная компания организовывает промысел максимально безопасно. Никому не выгодно, чтобы утонул человек или судно, ни одна организация не хочет так рисковать. К тому же идут многочисленные проверки, все постоянно контролируется государством, в компании есть определенные чек-листы, которые выполняются. Думаю, что людям надо рассказать, что современный рыбный промысел безопасен в большей степени. Это далеко не так страшно, как кажется. Нужно это донести.
– Что бы вы могли посоветовать девушкам, которые задумываются о морской, рыбацкой карьере?
– Хорошо учиться и не бояться трудностей.
Алексей СЕРЕДА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»
Июль 2019 г.
